Федеральный наемник - Владимир Гурвич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этот вопрос был явно адресован уже мне.
— Человеку хочется выжить в любой ситуации.
— Ты полагаешь? — деланно удивился Сулейман. — А я вот смотрю на некоторых людей и начинаю сомневаться в этом неоспоримом тезисе. Тогда объясни, что ты тут делаешь? Впрочем, ты устал, так что не утруждай себя. Я отвечу за тебя. Ты пришел за женщиной, которая находится в руках бандитов Газаева. — Сулейман посмотрел на меня и усмехнулся. — Видишь, мне все известно. И знаешь, что я скажу тебе: мне твое поведение нравится все меньше и меньше. Разве мы с тобой договаривались о том, что ты будешь спасать каких-то баб. Ты помнишь свое задание? Тут нет Умара, тогда почему ты здесь оказался? Почему ушел из его лагеря?
Я молчал, в каком-то смысле упреки Сулеймана были справедливы.
— А я надеялся, что он уже мертв. Мне его смерть сейчас нужна как никогда. Вокруг него все активнее группируются умеренные полевые командиры. Даже в Москве о нем все чаще говорят как о возможном партнере по переговорам. А на эту роль претендую я. Мне не нужны конкуренты. А ты не хочешь мне помочь стать единоличным лидером этой глупой страны.
— Это сделать очень трудно.
— Трудно? А может быть дело в другом. В последнее время ты сблизился с ним, он оказал тебе ряд неоценимых услуг. Я понимаю твои чувства. Но тебе придеться выбирать. Мое терпение не безгранично, более того, оно подходит к концу. У тебя остается совсем мало времени. Должен тебе сказать, что мои люди ни на минуты не упускают из вида твоего замечательного сына. Говорю прямо: если в самое ближайшее время Умара не накроет слой земли, с твоим мальчиком случится непоправимое. Решай что тебе дороже: сын или местный бандит?
Сулейман, довольный своей шуткой, засмеялся.
— Что ты мне скажешь?
— Я покончу с Умаром.
— Даю тебе последнюю отсрочку. — Сулейман о чем-то задумался. — Ты прав, что пришел сюда, — неожиданно проговорил он. — Так поступают настоящие джигиты. Ради такой женщины стоит рискнуть. И я хочу тебе помочь спасти ее. Один ты это никогда не сделаешь. Газаев зверь, он лишь дискредитирует нас. В его отряде одно отребье. Поэтому он и мой враг. И я тебе помогу вызволить ее. У меня есть там свои люди, они облегчат нам задачу. Но затем ты сделаешь то, что обещал. И в самые сжатые сроки.
— Да, — кивнул я головой, — сделаю.
— Надеюсь ты не забыл, что ты не только спасешь сына, но и получишь огромные деньги. Чемоданчик с ними по-прежнему ждет тебя. А теперь ты и твои люди могут немного отдохнуть. Хочу сказать тебе одну новость: утром федералы приступят к штурму города. Два часа назад на совещание они приняли такое решение. — Сулейман, словно от усталости, прикрыл глаза. — Завтра здесь погибнет множество людей; мой тебе совет: думай о том, как уцелеть. Это не твоя война, ты тут случайный гость. Выполнишь задание и вернешься к себе, будешь богатым человеком. Купишь дом, заведешь в нем красивую хозяйку. И забудешь обо всем, что тут было. Пусть люди, если им нравятся, режут друг друга до второго пришествия.
— А ты на их крови и костях будешь подниматься вверх, зарабатывать деньги?
Сулейман посмотрел на меня и улыбнулся.
— Так бывает всегда, что тебя в этом удивляет. Люди — навоз, они удобряют почву для немногих. Таким пожелал сотворить мир Аллах. А я верю в Аллаха, правда по своему, не так как учат мулы. Я знаю то, что они скрывают: Аллах любит сильных и ловких, умеющих побеждать, а не бедных и слабых, как записано в священных книгах. Эти записи были сделаны для глупцов. Он же любит таких как я и ты. Не удивляйся, ты тоже из нашего племени. Ты тоже побеждаешь, только по своему. Не дай себя сбить с пути разным чувствам, они проходят, а что после них остается? Пыль, труха, сожаление по упущенным возможностям, которое тебя будут преследовать всю оставшуюся жизнь. — Сулейман внезапно встал. — Завтра тебя будет сопровождать Шамиль, он тебе поможет. Надеюсь, мы встретимся с тобой в следующий раз в более приятном месте.
Меня вывели из комнаты и втолкнули в другую, где уже находились Павел и отец Борис. Оба сидели на брошенных на пол матрасах. Меня удивило поведение священника; он закрыл лицо руками и покачивался всем своим солидным туловищем.
— Что происходит, отец Борис? — спросил я.
— Я помог убить человека, вы понимаете, я нарушил клятву, которую дал Богу.
— Ничего вы не нарушили, — резко возразил я, — убил этого человека я, вы лишь не дали ему уничтожить нас. Вы спасли наши жизни, в том числе и свою. А спасение жизни — богоугодное дело.
— Нет, не надо меня утешать, я благодарен вам за это, но я нарушил клятву.
— Лучше было бы, если бы он нас расстрелял из своего автомата? Священник как-то странно посмотрел на меня, но промолчал; у него явно не сходилось одно с другим.
— Ложитесь спать, — сказал я, — завтра день будет тяжелый. И знаете, отец Борис, — хотите мой совет: оставьте все свои счеты с Богом до того момента, как мы выберемся из этой западни. Сейчас не то время, когда думают о Боге.
— О Боге следует думать всегда, ежесекундно, — наставительно произнес отец Борис.
Но я его уже не слушал, я лег на свой матрас и мгновенно выключился.
Меня разбудил грохот. Я прислушался и по звукам понял, что рядом рвутся снаряды. Я подскочил к окну и увидел, что не ошибся; город подвергался усиленной бомбардировке. Сулейман оказался прав, судя по всему в самом деле начался штурм.
Снаряд угодил в расположенный напротив дом. Он снес часть второго этажа. Я увидел, как из окна, выброшенная взрывной волной, вылетела женщина и упала на землю. Никто не пришел к ней на помощь, впрочем, скорей всего она была мертва, так как не шевелилась.
Отец Борис стоял рядом и тоже наблюдал за этой картиной.
— Ей же надо помочь! — воскликнул он.
— Ей уже нельзя помочь! — закричал я. — Сегодня тут умрут сотни людей. Вы помните, мы пришли сюда не для этого.
В комнату вошел Шамиль.
— Сулейман тут? — спросил я его.
— Сулейман далеко, — усмехнулся Шамиль. — Нам надо спешить освободить твою женщину, я не собираюсь задерживаться в этой мышеловке. Пока ты тут сладко спал, мы уже кое что сделали для ее освобождения.
— Как она? — встрепенулся я.
— Нормально. Сама ходит, значит силы есть. Ты готов?
— Да.
— Тогда пойдем.
Мы вышли из дома, во дворе нас поджидали пять боевиков. У меня было ощущение, что особняк покинул не только Сулейман, но и его хозяин. Его нигде не было видно.
Судя по доносившимся до нас звукам, основные события разворачивались на противоположной окраине города. Именно она подвергалась интенсивному обстрелу. В районе же, где находились мы, залетали только отдельные шальные снаряды.
Народу было немного, жители попрятались по подвалам, если кто и попадались нам навстречу, то группы боевиков, спешивших в направлении раздающейся канонады.
Мы подошли к довольно большому зданию. Его фасад опирался на торжественный ряд колонн. Я помнил это величественное сооружение еще с тех прежних времен. В далекие мирные годы здесь размещался Дворец культуры одного из заводов. Теперь же тут находился штаб отряда Газаева, прибышего на защиту города.
Дабы не привлекать к себе внимания, мы укрылись за углом.
— Почти весь отряд переместился туда, где идет бой. В штабе осталась охрана, человек десять, не больше, — сообщил Шамиль.
Шамиль отошел в сторону, достал портативную рацию и стал с кем-то переговариваться.
— Все в порядке, — сказал Шамиль, — они отдадут нам ее без боя.
— Почему вдруг?
— Там сейчас в штабе несколько наших человек. Ну они всем остальным сказали, что за женщиной придут люди Сулеймана. А с Сулейманом ссориться никто не хочет.
— А Газаев, он же не позволит ее отдать?
— Газаева тут нет, он спешно ушел отсюда еще вчера. И сейчас сидит в своих горах. Улизнул тут же как узнал про штурм. — Шамиль недобро усмехнулся. — Шакал есть шакал, он питается только падалью. Ну пошли.
Мы вошли в штаб Газаева. Когда-то Дворец культуры состоял из анфилады красивых мраморных залов. Каждый из них имел свой цвет. Мрамор остался, но все остальное производило жуткое впечатление. Пол был загажен экскрементами и лужами мочи, повсюду валялись объедки, обломки мебели, фрагменты некогда украшавших стены картин.
Нас встретили с десяток боевиков. Они заняли оборону и наблюдали за нами. Нас было примерно такое же количество, но если придеться брать помещения приступом, то все преимущества у наших противников. Но пока обе стороны лишь настороженно смотрели друг на друга.
— Булат, ты что меня не узнаешь, — громко проговорил Шамиль. — Отдайте нам вашу пленницу и разойдемся с миром.
— Арсен велел ее стеречь, — возразил Булат. — Сказал, если что случится, нам всем не сдобровать. А ты Арсена знаешь.