Анна Невиль-5 Ветер с севера - Симона Вилар

Однако сейчас девушка казалась только растерянной и испуганной.

- Ради всех ваших богов, Атли! Возьми меня с собой.

Она взглянула на него, и сердце юноши затопила нежность. Однако он сокрушенно покачал головой.

- Нет, Эмма, Ролло прав, и мне не стоит отправляться в плаванье с тобой. Я скоро вернусь, и тогда ты проделаешь путь в Нормандию со всеми удобствами, как благородная дама, а не жалкая пленница.

Эмма резко оттолкнула его руки.

- Ролло, всегда Ролло! Как можно полагаться на слово этого кровавого оборотня, живого мертвеца? Этого чудовища?

Атли с любопытством спросил:

- Отчего ты называешь моего брата оборотнем и живым мертвецом?

Девушка прищурилась.

- Потому что мне известно, что, еще когда я была ребенком, его убили, пригвоздив мечом в разграбленном им же Байе.

К ее изумлению, Атли расхохотался.

- О, Один! Нет, клянусь, Ролло был бы поражен, узнав, какие ходят слухи на Луаре! Нет, Эмма, в Байе был убит не мой брат, а его отец Рольв Пешеход, на которого Ролло-младший удивительно похож. Их беспрестанно путают, а еще чаще принимают за одно лицо. Но поверь, мой брат всегда бывает крайне недоволен, когда ему приписывают деяния и славу его отца.

- Кровавую славу, - медленно проговорила Эмма.

Она не могла определить, что чувствует, узнав, что Ролло вовсе не оживший мертвец. Разве что суеверный страх перед ним ушел. Но облегчения она не ощутила. Какая разница, отец или сын Ролло разграбили город Байе и убили графа Беренгара и ее молочного брата, отец ли, сын ли, - оба они кровожадные хищники. Каково зерно, таков и росток…

На другой день Эмма наблюдала за отплытием судов. Туда все еще сносили тюки с добычей, сгоняли скот, перво-наперво лошадей, которых северные язычники ценили превыше остального. Девушка видела, как Ролло долго, с наслаждением оглаживал великолепного вороного жеребца, который, если она не ошибалась, принадлежал прежде Эврару Меченому. Потом на корабли погнали людей, сначала женщин с детьми, потом мужчин. У Эммы сжималось сердце, когда она узнавала лица поселян из Гилария-в-лесу. Викинги, очевидно, отобрали главным образом мастеров. Она видела, как шли одноглазый великан кузнец Одо - отец Вульфрада, следом шорник и гончар из Гилария и многие другие. Монахов викинги не ставили ни в грош. Эмма заметила, как насильник Рагнар грубо пнул старого брата Тилпина. Тот, кряхтя, поднялся на ноги и, поскольку за ним никто не следил, пошатываясь, отошел в сторону и уселся на обломок стены, упершись локтями в колени и свесив голову. Брат Тилпин был растеряй и угнетен и, очевидно, не знал, что делать. На него никто не обращал внимания. Эмма подумала, что, решись старик уйти куда глаза глядят, его бы никто не стал удерживать. Однако маленький брат-ключарь сидел, не двигаясь, потом с кряхтением поднялся и зашлепал босыми ногами в сторону, где размещались остальные пленные. У Эммы защемило в груди при виде жалкой фигуры ее ворчливого наставника.

Когда три драккара, равномерно вздымая ряды весел, исчезли за поворотом реки, среди руин Сомюра воцарилась тишина. Оставшиеся викинги, сидя на земле, лениво бросали кости, полировали наконечники копий либо пели какие-то нескончаемые заунывные песни. Эмма замечала фигуру их предводителя в темном плаще то на стенах с часовыми, то беседующим с норманнами, следившими за приготовлением пищи в котлах. Девушку всякий раз бросало в дрожь при одной мысли, что этот язычник вознамерится подняться в башню. В какой-то момент Эмме показалось было, что он направляется в ее сторону, и она похолодела. Однако когда Эмма вновь выглянула в окно, то увидела, что Ролло сидит без рубахи на низкой скамейке я, вращая, ногами точильный камень, правит на нем лезвие длинного кинжала. Его мощные мускулы лоснились на солнце.

Эмма невольно коснулась шрама на скуле, оставленного кулаком варвара. Она видела, как Ролло взял щит и, протерев его, стал бриться, глядя в него как в зеркало. Она отметила, что делает он это левой рукой, и нахмурилась, вспомнив, что Пипина Анжуйская всегда строго отчитывала молоденькую сестру Агату, которая тоже была левшой, добавляя, что все истинные христиане пользуются правой рукой, а левши - дьяволово семя. Но скромная и бессловесная сестра Агата (упокой, Господи, ее смиренную душу), с ее кроткими серыми глазами и ласковой улыбкой, была сущий ангел, Ролло же, обладавший неимоверной силой, подвижностью, дьявольским громким смехом и топорными ухватками, был сам сатана.

“Хоть бы ты перерезал себе глотку, язычник!” - пожелала Эмма, наблюдая, как он скребет кожу сверкающим свежеотточенным лезвием.

И в самом деле - Ролло, вздрогнув, отвел от лица кинжал. С довольной улыбкой Эмма увидела, что струйка крови стекает по его подбородку и Ролло, склонившись к своему отражению, разглядывает ее. Неожиданно он повернулся и посмотрел прямо в ее сторону. Эмма в страхе спряталась за ставнем. “Неужели он почувствовал мой взгляд? Воистину, это сам нечистый!”

Она долго не осмеливалась взглянуть на своего врага, пока ее внимание не привлек лязг стали. Осторожно приблизившись к окну, она увидела, как Ролло, держа в каждой руке по мечу, ловко отбивался от двоих наседающих на него норманнов. Схватка их была столь яростной, что девушка не сразу поняла, что это всего лишь потешный бой. Ролло нападал, отступал, аэрировал удары. Молнии клинков сверкали сквозь поднятую сражавшимися пыль, то скрещиваясь со звоном в брызгах искр, то со свистом рассекая воздух. Несмотря на то, что на ярла наступали с двух сторон, он отбивался со спокойной уверенностью и даже порой кричал что-то шутливое своим противникам. Его литые мускулы перекатывались под смуглой блестящей кожей, сплетаясь, как змеи. Несмотря на внушительную комплекцию, викинг двигался удивительно легко, пожалуй, даже грациозно. Каждое его движение выдавало звериную гибкость и силу мышц. Несмотря на то, что бой был потешным, силы и стремительности его ударов хватило бы, в случае небрежности противников, чтобы тотчас отправить их в иной мир или, при благоприятном исходе, тяжело ранить. Но и противники Ролло не уступали ему в мастерстве. Столпившиеся вокруг викинги возбужденно шумели, подбадривая бойцов. Привлеченные схваткой дети с восторгом глазели на нее, хлопая в ладоши и смеясь. Даже возившиеся со скотиной женщины бросили работу, приблизились и застыли, не в силах отвести взгляд.

Эмма вдруг тоже поймала себя на том, что, как завороженная, следит за поединком. Это поразило ее. Что могло быть захватывающего в опасной игре этих палачей? Она и раньше не раз видела, как бьются в селении парни на палках или упражняются, приезжая в Гиларий, вавассоры Фулька Рыжего. Ей нравилось наблюдать за ними, но ничего, кроме любопытства, она не испытывала. Сейчас же на какое-то время она даже забыла о своей ненависти к норманнам, захваченная красотой и совершенством поединка.