Манифик - Тимур Александрович Темников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Исай разглядывал его тонкий, аристократичный носик, который, верно, привык избегать столкновений с кулаком. Наверное, его сиятельство ни разу не вытирало грязные ноздри рукавом. Что ж, и не придется. Благое дело Исай совершит для него, избавив от столь нелицеприятного действа, как утирание сопли манжетой рубашки. Его точно пока еще не били. Правильные черты лица ни разу не подвергались грубым физическим воздействиям. Ни одного шрамчика, ни одной асимметрии, горбинка на носу явно природного происхождения. Губы выразительные. Не полные, но и не ниточками. Губы чувственные. Как у девицы, красивой от природы и не прибегавшей к гиалуроновой кислоте. Сейчас Исай размозжит их одним ударом, не вдаваясь в подробности обращенной к нему легкой улыбки.
Исай знал, что это последняя из уловок ничтожных, трусливых людей избежать наказания. Наказания за собственное ничтожество. Наказания за собственное ничто. Такие, как этот восьмой, считают, что невозможно на добро не ответить недобрым. Считают, что если улыбнутся кому-то, то незамедлительно вызовут любовь или, в крайнем случае, жалость, которая не позволит причинить им боль. Но ведь Исай не просто причинял боль – он забирал жизнь. Его ничто не могло остановить. Ему неведомы чувства жалости, любви, он ничем и никем не дорожит. Особенно собой. Сколько их, таких встречных, было на его счету… Исай ни разу не был пойман, уличен до недавнего времени. Вел себя пристойно и иногда нарочито подолгу не уходил с места преступления. Бродил вокруг да около и с любопытством наблюдал, как другие несчастные, возможно, в будущем тоже его встречные, бьются в пугающей загадке: «Неужели такое могло случиться?»
Исай даже не собирался приветствовать восьмого. Не собирался задать банальный вопрос. Он просто готовил (размял) лучезапястный сустав, чтобы избивать восьмого грубо и цинично. Разбить тяжелыми кулаками некогда смазливые черты лица. Раздавить члены ногами в лакированных туфлях. Исай знал, что жертва не сможет закричать. Вначале от страха и неожиданности. Потом просто потому, что будет не в силах. Ничтожество приобретет истинное лицо свое. Исай поможет ему в этом. Через пять минут надушенное одеколоном тело восьмого будет валяться в луже, испачканное собственной кровью и от боли навалявшее в штаны. Запах дерьма и крови – вот его истинный запах. Вот его истинное «Я».
Что-то блеснуло в каплях дождя. Исай ощутил острую боль в правом подреберье. Металлически-соленый запах крови. Запах фекалий. Жуткую слабость. Невозможность произнести ни слова. Перед глазами он увидел едва заметную «джокондовскую» улыбку восьмого.
Надо же, он не просто смазлив. Он красив. Он подобен божественному. В его глазах бесстрашие и какое-то озорство.
Едва напрягая скуловые мышцы, восьмой провернул нож в печени Исая, наверное, чтобы Исай не долго мучился, а быстрее потерял кровь. Достал лезвие резким движением, вытер его об исаевское покосившееся плечо, положил нож в карман и сделал шаг в сторону, позволив Исаю упасть в прохладу летнего дождя.
Щекой Исай лежал в луже крови и сквозь замутненное сознание наблюдал, как из глубины темного неба ему в лицо, разрывая моросящий дождь, движется капля. Пролетев километры, она набрала скорость и мощь, а потом упала прямо в то место, где сходились геометрически его надбровные дуги. Исай сквозь полуприкрытые глаза отчетливо видел, как над ним склонился силуэт красивого юноши.
Силуэт нового Бога Смерти.
И вдруг к нему наклонилась вторая пара глаз, красивых, знакомых и глубоких. Это была Аврора. Его маленькая девочка, которую он встретил, когда та рассматривала древо Сефирота в библиотеке, склонившись над книгой, которую давно никто не брал в руки, а потом привел ее в настоящую жизнь. Девочка, которая преклонялась перед ним, предчувствовала каждое его желание и выполняла его, была настоящим пониманием его, Исая, свершений, потому иногда хлестала его плетью и мочилась ему на лицо.
– Он еще жив, как ты думаешь? – спросила она.
– Пока да, – ответил ей восьмой. – Крови вытекло не так много.
– А сколько должно? – снова спросила Аврора.
– Хотя бы литра два, – ответил восьмой. – Но не переживай, сейчас он уже вряд ли что-то понимает.
– Если честно, – сказала она, – я думала, ты не справишься. Он был крепким.
– Но глупым, – ответил восьмой. – Ты разобралась с Еленой? – спросил он.
– Спрашиваешь, – слегка отстраненно прозвучал голос Авроры. – Она умерла от вазы, прилетевшей в голову. Прямо как в истории Исая. Если честно, мне ее немного жаль. Она была единственным человечным человеком во всей этой компании. Но ведь это уже неважно? – то ли спросила, то ли заключила она.
– Знаешь, я вообще не могу понять, как ты могла терпеть этого старика целых шесть лет! От него же должно было нести мертвечиной? Мы и без него могли с тобой построить империю, с нашим пониманием даркнета, – слегка возмутился восьмой.
Потом была тишина, и Исаю хотелось задержаться здесь хотя бы еще на пару мгновений, чтобы дослушать диалог этих двух людей до конца. Он не понимал зачем, но перед тем, как окунуться в небытие, он собрал все силы, которые тянули его в темноту, стремясь проглотить его, словно огромный кашалот, поглощавший планктон в черном океане, а потом навсегда растворить в своей пустоте. Исай отключил все способы восприятия и через боль, которая сжимала все его тело, превратился только в слух.
– Мы долго над этим работали, – сказала Аврора, словно не услышав вопроса.
– Да. Теперь нам хватит денег, чтобы исчезнуть, прожить жизнь спокойно и ни о чем не тревожиться. Как в интернате. И еще ты родишь мне сына. Ведь тот, кого ты носишь, мой сын, а не этого почти мертвого старика?
Исай слышал, как Аврора хмыкнула и сказала:
– Знаешь, я хочу, чтобы ты поменял свое имя на имя Исай. Так просто. На память. А сын твой. Будь уверен.
Дальше Исай чувствовал всем погибающим телом, как от него уходили двое, ступая в лужи и болтая о чем-то, мало ему понятном. Он улыбнулся, осознавая, что на его губах эта улыбка отразиться уже не сможет.
Автомобили полиции, прикатившие к месту преступления, опоздали. Добро всегда опаздывает победить зло. А может, просто не хочет прийти вовремя. Тем более если два зла сражаются друг с другом. Полицейским не пришлось штурмовать квартиры, отбивать несчастных заложников, спасать обреченных жертв и хватать расставивших сети вурдалаков. Им оставалось только зафиксировать факт случившегося посреди двора убийства путем нанесения ножевой проникающей раны в печень. А
