Отвергнутые Мертвецы - Graham McNeill

"Очень умно́, – сказал он. – Эту защиту можно вскрыть лишь изнутри".

Атхарва открыл глаза, охнув, когда его тонкое тело вернулось в своё телесное пристанище в вещественном мире. Их убежище было освещено по-другому. Солнце приближалось к западному горизонту, и на горы надвигалась ночь.

– Где ты был? – спросил Тагор, и Атхарва вздрогнул, осознавая, что Пожиратель Миров находится прямо рядом с ним.

– Нигде, – ответил Атхарва.

Тагор хохотнул:

– Для того, кому положено быть умным, ты совсем не умеешь врать.

Атхарве пришлось ему уступить.

– Тагор, я учёный. Я имею дело с фактами, а факты всегда истинны. Ложь – для неразвитых умов, которые неспособны смотреть правде в лицо.

– Ты воин, Атхарва, – ответил Тагор. – И это прежде всего и превыше всего; это то, для чего ты был создан. Не забывай истинность этого факта.

– Что касается войн, Тагор, то я честно отвоевал свою норму, – ответил Атхарва. – Но это всегда такое бесчеловечное занятие, которое не учит ничему, кроме того, как разрушать. Что же до знания, то в войнах его можно лишь потерять, а мне претит такая утрата.

Тагор обдумал это и ткнул большим пальцем в направлении Кая.

– Итак, мы его вырвали из тюрьмы, и он всё ещё жив. Ты намерен мне рассказать, что в нём такого важного, и зачем мы рисковали ради него своими жизнями?

– Я пока не уверен, – ответил Атхарва. – Я как раз пытался войти в его разум, чтобы выяснить, что от него нужно Легио Кустодес, но это глубоко запрятано.

– Что-то, связанное с Императором, – сказал Тагор. – Это единственная причина, по которой могут подключиться кустодии.

– Ты можешь оказаться прав, – согласился с ним Атхарва.

– Теперь ты расскажешь мне, зачем ты разговаривал с охотником на ступенях Командорства.

Атхарва этого ожидал. Внутри сержанта Пожирателей Миров вибрировала натянутая струна гнева, насчёт этого нельзя было ошибиться. И Тагор, несмотря на всю свою прямолинейность, быстро заметит любую ложь.

– Трудно объяснить, – начал Атхарва, выставляя поднятую руку, чтобы упредить вспышку ярости Тагора, – но я говорю это не для того, чтобы уклониться от ответа. Многие воины моего Легиона посвятили себя наукам прорицания, кропотливо исследуя течения Великого Океана – варпа, как некоторые его называют, – в поисках нитей, которые связывают прошлое, нынешнее и будущее. В его глубинах можно прочесть всё, что когда-либо было и когда-нибудь  будет, но отделить то, что будет, от того, что может быть, требует десятилетий обучения, и даже тогда это умение не гарантирует точный результат.

Атхарва улыбнулся, спрашивая себя, как бы это воспринял Главный Библиарий Ариман.

– Ты один из этих провидцев? – спросил Кирон, отходя от обмякшего тела бессознательного Гифьюа. – Ты можешь видеть будущее?

– Я – Адептус Экземптус, высокопоставленный член своего братства, и я обучен всем искусствам, которыми владеет мой Легион. Но я не настолько квалифицирован, чтобы прозревать будущее хоть с какой-то степенью определённости.

– Но в тот день ты что-то увидел, так? – спросил Асубха. Клинок в его руке потрескивал силовым полем. – Что-то такое, что заставило тебя остаться в стороне, когда ты мог предупредить нас о приближении охотников.

– Да, – ответил Атхарва. – Я увидел Галактику, вставшую с ног на голову и пляшущую под другую дудку. Я увидел нас защитниками тайны, которая может изменить исход этого мятежа Хоруса Луперкаля.

– Хватит загадок, – рявкнул Субха. – Говори ясно, что ты увидел.

– Я могу вести речь лишь о вероятных вариантах, поскольку ничего другого у меня нет, – сказал Атхарва. – По причинам, о которых никто из нас не может догадываться, Хорус выступил против своего отца, а вместе с ним и три его брата. Лорд Ангрон, лорд Фулгрим и лорд Мортарион присоединились к Хорусу в его мятеже, но я не верю, что они будут единственными.

– Почему нет? – спросил Тагор.

– Потому что Хорус не дурак, и он не будет рисковать, поставив всё на одну авантюру в песках мёртвого мира. Нет, Исстван V – это лишь начальная фаза плана Луперкаля, и некоторым игрокам ещё только предстоит открыть свои лица.

– Так какое отношение это имеет к нему? – спросил Кирон, дёргая большим пальцем в сторону Кая.

– Я считаю, что Кай Зулэйн знает, чем увенчаются глобальные замыслы Хоруса, – сказал Атхарва.

Он помолчал, позволяя им впитать смысл сказанного и давая каждому шанс додуматься до неизбежного вопроса за потребное ему время. В конечном счёте его озвучил Асубха:

– Так что произойдёт? Хорус победит Императора?

– Я не знаю, – ответил Атхарва, – но при любом исходе Кай Зулэйн сейчас самый важный человек в Галактике. Он ценнее, чем жизнь любого из нас, и вот поэтому я и настоял, чтобы мы вырвали его из плена.

– Но ты утверждаешь, что информация заперта у него внутри, – сказал Тагор. – Как ты достанешь её наружу?

Атхарва вздохнул.

– Я не уверен, что я смогу, – признался он. – Эти сведения запрятали в глубочайших расселинах его чувства вины, а подобная эмоция достаточно сильна, чтобы выдержать любой допрос.

– Тогда какой от него толк? – требовательно спросил Субха. – Мы должны убить его и покончить с этим делом. Он лишь замедлит нас, и ничего больше. Из-за него нас всех убьют.

– Субха говорит дело, – заметил Кирон. – Если будущее предопределено, то какая разница, будет астропат жить или умрёт? Итог будет тем же.

– Я не верю в предопределённость, – ответил Атхарва. – Накапливая знания о будущем, мы обретаем возможность его менять. И чтобы я просто стоял и смотрел на то, как будущее становится прошлым, сознавая, что у меня был шанс его сформировать, – такого не будет.

– Это попахивает манией величия, – сказал Севериан, отвлекаясь от своего бдения у входа.

Атхарва покачал головой:

– Так ли это? Разве желание изменить ход войны, которая унесёт сотни тысяч, если не миллионы жизней, – это мания величия? Представьте себе силу армии, которая марширует на войну, абсолютно точно зная, что она не может проиграть. А теперь вообразите ту же армию, выяснившую, что ей не победить ни при каких обстоятельствах. Знание – сила, это понимают Механикум, также как и мой Легион. И тот, кто завладеет правдой, таящейся в голове этого астропата, выйдет из этой войны победителем.

– Так что нам с ним делать? – спросил Кирон.

– Доставим на Исстван V, – ответил Субха. – Разве это не очевидно? Наше место – с нашими Легионами, и если Красный Ангел связал свою судьбу с Хорусом, у него явно была на то хорошая причина.

Тагор согласно кивнул, и Атхарва увидел, что Кирон тоже считает эту идею стоящей. Асубха оставался бесстрастным, и Севериан не поднимал глаз. Атхарва сделал глубокий вдох, понимая, что собирается сказать опасную вещь.

– Но по той же логике, если Император назвал их предателями, может, у него тоже была на то хорошая причина? Возможно, ваши Легионы не заслуживают того, чтобы вы хранили им верность.

Тагор взлетел на ноги с клинком в руках:

– Кустодии называли меня предателем, а теперь и ты туда же? Да я должен убить тебя на месте!

– Фениксоподобный – предатель? – спросил Кирон, нацеливая на голову Атхарвы свой плазменный карабин. – Не откажи в любезности, колдун, поосторожнее выбирать слова.

Атхарва знал, что не может отступить, но точно также не может и выкладывать факты вот так в лоб, столкнувшись со столь эмоциональным откликом.

– Как хоть один из вас может сказать наверняка, что случилось с нашими Легионами, с любым из них? Когда мы в последний раз воссоединялись с нашими боевыми братьями? Пятьдесят лет тому назад? Столетие? Кто скажет наверняка, что сталось за это время с его Легионом? Я не видел Алого Короля семьдесят с гаком лет, а ты, Тагор, последний раз преклонял колени перед Ангроном больше века тому назад.

– Нас заточили в глубочайшей темнице Терры просто из-за символики на нашей броне, а не за то, чем мы являемся в душе. Так кто возьмётся сказать, кому нам теперь хранить верность? В первую очередь, мы – верноподданные Империума, разве не так?

– Любой господин, который заковывает меня в цепи, недостоин моей преданности, – отрезал Тагор.

– Может и нет, а как насчёт наших братьев-легионеров? Что может разбить узы боевого братства, которые выкованы в горниле войны? Мы теперь храним верность лишь им одним? Или этой едва оперившейся команде братьев, в которой мы все сейчас очутились? Учтите, нам выпал уникальный шанс – шанс самим выбрать того повелителя, которому мы поклянёмся в верности.

– Убогая речь, – заявил Тагор, постукивая себя по виску. – Но я знаю, кому я верен. И это мой примарх, за чьими словами и делами я следовал в пламя битвы, и который пожаловал мне дар ярости, скреплённый сталью.