Как писать в XXI веке? - Наталья Гарбер

А знаете, как развиваются бренды? Да, конечно, сначала общйй образ, затем серия продуктов — например, книг, статей или новелл — в рамках этого образа. Бывает, что под старым названием запускается новая группа продуктов: написали шедевр, выпустили одноименный мультсериал или линию детских игрушек. Упаковали в печатные книжки, продали — переупаковали в цифровые, добавили концерты и проекты и т. д.

Но выбрав это позиционирование до упора, автор берет то, что было ему запрещено. Так устроены законы перемен. В моем случае — тоже: известно, что бестселлеры неуклонно становятся короче и слабее, продаются два-три года, стали не миллионными взлетами, а волнами на сотню тысяч экземпляров. Так что опубликовав рассказ в массовом журнале, вы становитесь автором бестселлера. Кроме того, раньше книга выходила прежде фильма и четко отличалась от него. А теперь Интернет, цифровые форматы и слияние всех устройств связи стимулируют цифровое книгоиздание и интеграцию всех форм искусства — слова, статичного и движущегося изображения и пр. Так что текст сегодня становится неким «движком» мультимедийного продукта. Поживем — побрендим.

Образ целевой аудитории малой прозы и поэзии

В антропологическом смысле… человек является существом эстетическим прежде, чем этическим. Искусство поэтому; в частности литература, не побочный продукт видового развития, а ровно наоборот. Если тем, что отличает нас от прочих представителей животного царства, является речь, то литература, и в частности, поэзия, будучи высшей формой словесности, представляет собою, грубо говоря, нашу видовую цель.

Ну, вот, положим, вы себя определили и означили. Теперь самое время разобраться со своей целевой аудиторией. Ибо, как мы помним, бренд — это то, чего хотят люди, поэтому видимая «верхушка» бренда для его потребителя. Для писателя, как мы уже знаем, клиентами являются «дистрибуторы» (первые читатели, редакторы, критики, пиарщики и литагенты) и «конечные потребители». Конечно, это категории смешанные, но все же первая — это обычно небольшой круг со-работников автора, а вторая — чистые читатели, более массовая, чем первая, — это, собственно, покупатели. Первые так или иначе двигают ваш продукт на рынок, вторые — окупают циклы вашего писательского производства.

Про со-работников мы уже много говорили в предыдущей главе. В их числе, как ни забавно, находятся и ваши публичные противники, ругающие вас в СМИ, кулуарах или Интернете, и тем самым тоже делающие вам и вашим работам некий промоушен. Как говорил один циничный американский политик, пишите все, что угодно, только фамилию пишите правильно. В отличие от демократических Штатов, в неправовой России публичная травля кончается для писателя плохо, если он остается в стране, как Пастернак, но раскручивает его, если он уезжает, как Бродский. Когда последнего гнали из СССР, Анна Андреевна Ахматова иронично говорила «нашему рыжему делают биографию» — и была права. Яркая, а особенно трагичная личная история поднимает интерес публики и СМИ к автору, раскручивает его имя, тексты и выводит писательскую судьбу на новый виток, расширяя и возбуждая вашу целевую аудиторию.

Талантливый человек в любом случае несет в себе зерна социальной неприкаянности, просто в силу того, что дар всегда делает человека нестандартным. Так что нагнетать себе сложности не стоит — они придут к вам сами, когда вы осознаете, оформите и начнете двигать свой бренд на писательский рынок. Все механизмы литературного и социального давления на талант, описанные Михаилом Булгаковым в «Театральном романе» и «Мастере и Маргарите», живут и здравствуют и поныне. Поэтому спокойно примем эту реальность и поговорим о том, кому же предложить свои шедевры малой прозы и поэзии для прочтения.

Социально-демографический портрет нашей читающей аудитории

Паж: Простите меня, я не волшебник, я только учусь, но позвольте и слушайте…

Фея (Золушке): Давай послушаем его. Хороший мальчик. Отличник, много читает, даже сочиняет стихи.

Паж: Дорогая Золушка, я целыми днями смотрю, как вы работаете. У вас золотые руки, удивительное терпение и вы очень добрая. Вы и не знаете этого, но я ужасно с вами подружился. И хоть я не волшебник, а только учусь, но дружба помогает нам делать настоящие чудеса! (Создает хрустальные туфельки.) Это хрустальные туфельки и они принесут вам счастье, потому что я всем сердцем жажду этого. Возьмите их!

Золушка: Спасибо, дорогой мальчик. Я никогда не забуду, как ты был добр ко мне.

Описание целевой аудитории требует ответов на ряд вполне маркетинговых вопросов.

Для начала — каков их пол, возраст, место проживания, образование, наличие семьи, образ жизни и т. д.? Читают, как мы знаем, больше всего женщины средних лет — 80 %. Однако в Сети немного читают и мужчины, а также подростки и молодежь. В основном читают образованные люди, живущие в больших городах. Образованность подразумевает не столько законченный вуз, сколько наличие культурной жизни — наш читатель ходит в музеи или на концерты, имеет гуманитарные или творческие хобби — и вообще сохраняет интерес к жизни, порой до очень преклонных годов. Юные читатели найдут вас скорее всего в Сети, зрелые — в Сети и магазине, пожилые — только в магазине. Но все они прислушаются к рекомендациям друзей и коллег, к откликам «своего круга».

Меня вообще не покидает чувство, что читающая малую прозу и поэзию публика — это некое незримо «связанное множество», объединенное ценностью творческой, созидательной жизни или хотя бы желанием ее. По юному взору и открытости приключениям их можно даже отличить в толпе — у них «молодая энергетика». Возраст людей, в коих я наблюдаю склонность и интерес к малым литературным формам, колеблется от 7 до 70, поэтому показателем целевой аудитории не является. Важен их творческий возраст — у этих людей «молодая душа», судя по тесту из главы 2.

Мой собственный творческий возраст сейчас — порядка 20 лет, хотя биологический — 44 года. В 25 лет мой творческий возраст равнялся восьми, и в преподавательской практике с детьми этого возраста у меня был максимальный контакт. А вообще во мне четко работает «эффект Феи» из «Золушки» Шварца. Помните? «Мы, настоящие феи, до того впечатлительны, что стареем и молодеем так же легко, как вы, люди, краснеете и бледнеете. Горе старит нас, а радость — молодит». Так вот встречи с дивными людьми и впечатлениями меня молодят, а знакомство с «Мачехами» — старят и могут просто довести до могилы. Это у всех так случается, но у фей — особенно ярко выражено. В восьмой главе мы обсуждали трагедийные линии творческой жизни на примере поэтов, так вот для впечатлительной аудитории малой прозы и поэзии эти законы и опасности в той или иной мере сохраняются.

Причина? Любители малой прозы и поэзии являются любителями жизни как таковой. В частности, потому, что малые формы не несут особой славы, власти или денег, ими сильно не похвастаешься перед друзьями — они не модные. Поэтому читать — как и писать — их стоит только для души. Малые формы — инструмент самосовершенствования и арт-терапии, глубокого чувствования и уважительного общения, тишины и благодати растворения в мировой гармонии. Малая проза и поэзия дает «биосферное» ощущение себя в мире, описанное Уильямом Блейком:

В одном мгновенье видеть Вечность,Огромный мир — в зерне песка,В единой горсти — бесконечность,И небо — в чашечке цветка.

Я думаю, любители малой прозы и поэзии — это люди, ищущие это состояние мировой гармонии и зону следующей из нее «биосферной» самореализации в качестве гармонического голоса в обертонном вселенском хоре Природы. Часто это приводит их к тому, что частью их профессии и жизни становится как восприятие и создание, так и передача другим этой картины мира, столь альтернативной доминирующему в человеческом сообществе эгоистичному антропоцентризму «больших форм». Проще говоря, это не карьеристы.

Хор малой прозы и поэзии негромок и созвучен, отношения в нем связаны со взаимным добровольным и бережным взращиванием людей и нацелены на созидание общей музыки, высоко над которой возникают неожиданные божественные обертонные мелодии — это музы присоединяются к нашим трудам, открывая нам новые возможности гармонических созвучий, горних высот и дольних глубин. Этот импровизационный, доверительный и созвучный труд по включению своих голосов в мировую гармонию и составляет образ жизни любителей, читателей и авторов малой прозы и поэзии.

Хотите доказательств? Пожалуйста. Вот текст питерского педагога краеведения Елены Стрелковой, приведшей летом 2012 года своих детей на мой мастер-класс в Пушкинских горах. Елена художественной прозы и поэзии не пишет, но, подключившись к общему процессу сочинительства, из «сора и лебеды» своих шумных душевных стенаний постепенно выделила чистую, тихую и высокую обертонную мелодию: