Не тревожь моё небо (СИ) - "Kiki25"

— Алекс мне обо всём рассказал, и мне очень жаль, — я ошеломлённо замираю, ведь первым делом услышать нечто подобное от Ричарда крайне неожиданно. Вместо того чтобы накричать на меня за то, что я сбежала из дома, и под строгим надзором вернуть обратно в Нью-Йорк, он виновато на меня смотрит и зачем-то извиняется, что обескураживает меня. — Я должен был присматривать за тобой, чтобы избежать этого. Я думал, что моих денег будет достаточно, чтобы обеспечить тебе счастливое детство. Думал, что тебе будет лучше жить с родным человеком, нежели с нами… Но я даже вообразить себе не мог, что с тобой так обращались. И мои слова о твоих родителях… Какими бы они не были людьми, я не должен был так о них говорить при тебе.

— Мне стыдно, что они моя семья, — опустив глаза и выдержав небольшую паузу, я тихо отвечаю. — Я действительно думала, что была бы куда счастливее с ними… Мне противно от того, кем они были.

— Хотел бы я сказать, что они были хорошими людьми, которые тебя любили, но… Я не могу, — он присаживается на край постели, продолжая мягко поглядывать на меня. — Я не могу иначе отзываться о людях, которые усадили годовалую тебя в машину, а затем, обдолбавшись всем чем только могли, сели за руль и нажали на газ. Просто не могу, Нила.

— Почему ты не рассказывал мне о них, раз обо всём знал? Каждый раз, когда я спрашивала тебя, ты просто уходил от ответа, — это не очередная попытка поругаться с ним, я просто хочу понять причину, по которой он держал это в секрете все эти годы. Возможно, узнай я правду от него, мне было бы не так больно, ведь Ричард умеет подбирать нужные слова.

— Потому что незнание лучше правды. Я понимал, что, узнав правду, ты не почувствуешь никакое облегчение, лишь разочарование и боль. Поэтому я решил, что тебе будет лучше жить с мыслью, что они были хорошими людьми.

Это, наверное, первый раз, когда между мной и Ричардом происходит подобный разговор. Мы всегда старались избегать неудобные для нас темы, поэтому мне так непривычно говорить с ним о таком. Будучи очень занятым человеком, Ричард не всегда находит время на такого рода беседы, поэтому преимущественно таким занимается Гвинет. Да вот только у неё совершенно не получается справляться с подобным. Она, конечно, не настолько невежественна, как может показаться, но и не настолько умна, как хотелось бы. Она очень хороший человек, но играть роль матери ей совершенно не удаётся. Гвинет долгие годы была любовницей Ричарда, поэтому, когда она официально стала его женой, она нередко пыталась наладить контакт как с Брайаном, так и со мной. Но выходило это у неё откровенно неважно. Брайан долгое время не мог её принять, так как считал, что по её вине распалась его семья, но, в конце концов, всё наладилось. Он привык к ней, а затем и вовсе стал считать её своей матерью. Думаю, со мной было также. Не было знаменательного события или дня, после которого я поняла, что теперь я являюсь частью их семьи. С годами я просто привыкла к тому, что я не чужой для них человек. Конечно, первый год мне было невыносимо находиться вместе с ними в одной комнате. Чувствовалась ужасная неловкость и натянутость во время разговоров, причиной которых была именно я. А также нельзя было не заметить и не почувствовать колоссальную разницу между тем, как обращались с Брайаном и со мной. К тому же мне было трудно свыкнутся с новой жизнью, в которой я могла просить обо всём, о чём только желало моё сердце, ибо живя с бабушкой и в приюте, я не могла о таком даже мечтать. Но по прошествии стольких лет многое изменилось.

— Как эта папка вообще попала в мою спальню? — я вдруг спрашиваю, разрушая образовавшиеся безмолвие. Только сейчас ко мне приходит осознание, что какой-то незнакомец бродил по моей комнате, и от этого по моей коже проходит гнетущая дрожь. Противное чувство… Будто кто-то залез мне прямо под кожу и разузнал все мои самые сокровенные секреты.

— Помнишь как я вас с Брайаном сослал на остров в конце октября? — спрашивает Ричард, а я киваю. — Тогда конкурирующая с нами компания пыталась уничтожить буквально всё, что у меня было. Они пытались «нарыть» всю грязь обо мне и моей семье. И они нашли информацию о той аварии… Поскольку это дело было закрыто законно, они ничего не смогли из этого извлечь. В конечном счёте их махинации ни к чему не привели и навредили лишь им самим. Но под конец они решили мне отомстить. И у них это здорово получилось… — он протягивает, вероятнее всего при этом задумавшись о нашей с ним ссоре.

— На счёт того, что я тебе тогда наговорила… — я виновато протягиваю, ибо слова Ричарда заставляют меня вспомнить о том, что я сказала ему в порыве ярости. Тогда я была уверена, что, если бы мои родители не погибли, мне жилось куда лучше. Но теперь я понимаю, что решение Ричарда удочерить меня буквально спасло мне жизнь. Что со мной стало, если бы я продолжила расти со своей кровной семьёй или же в приюте? Не хочется думать, что у меня были все шансы повторить судьбу моей матери. — Я никогда не считала тебя никем в своей жизни. Прости за то, что я сказала. Я правда не хотела, — говорить и думать о подобных вещах очень сложно, учитывая все обстоятельства, поэтому из-за нахлынувших эмоция у меня сильно задрожал голос, что злит, ведь я на дух не переношу столь эмоциональные и слезливые разговоры.

— Я знаю, Нила. Всё хорошо. Иди ко мне, — он говорит тихим и успокаивающим голосом, после чего притягивает к себе и крепко обнимает. И я не выдерживаю и начинаю плакать, в то время как он ласково гладит меня по голове и спине.

Он лишь раз обнимал меня, и тогда я была совсем ребёнком, а он только-только меня удочерил. Тогда это длилось всего секунду, но на сей раз Ричард долго и крепко обнимает меня. Он бережно утешает рыдающую меня, отчего мне становиться ещё совестливей. Ведь как я могла так себя вести, после всего что он для меня сделал? И речь идёт далеко не о деньгах… Лишь когда я беру себя в руки и утираю слёзы с лица, мы с ним прощаемся, поскольку я настояла на том, что поеду домой не с ним, а с Кингом, ибо мне кажется это правильным. Грубо будет, если я с Александром вот так распрощаюсь и уеду. На это Ричард лишь вздыхает, но ничего против не говорит. Когда он покидает комнату, я не могу не заметить, что после разговора с ним мне становится чуть легче. По крайней мере, мне теперь не страшно возвращаться домой, ибо ранее я опасалась, что меня убьют за то, что на протяжении нескольких дней я даже на звонки и сообщения не отвечала.

— Ты в порядке? — я вздрагиваю от испуга, когда спустя почти час после отъезда Ричарда в мою комнату, конечно же, без стука заходит Кинг.

— Да, просто… Я буду готова через десять минут.

В действительности на сборы я трачу не десять, а двадцать минут, ведь бессонная ночь не прошла для меня бесследно. Даже за завтраком в какой-то забегаловке, которая находится недалеко от отеля, я ем почти с отрицательной скоростью, из-за чего Александр едва сдерживает себя, чтобы силой не запихнуть в меня еду. Замечая его нетерпеливый взгляд, я заставляю себя есть быстрее, и, когда я наконец опустошаю свою тарелку от пресного и жирного завтрака, парень с облегчением выдыхает. За счёт в кафе расплачивается естественно Кинг, поскольку денег у меня с собой нет, и мы садимся в недалеко припаркованный автомобиль. К моему удивлению, стоит нам только выехать за пределы города, как я засыпаю, ведь в салоне автомобиля играет тихая, успокаивающая музыка. И мне кажется, будто сплю я не дольше часа, ведь когда меня начинает будить Александр, я чувствую себя всё такой же уставшей и невыспавшейся. Но стоит мне осмотреться, как я понимаю, что на улице уже стемнело.

— Мы приехали? — я спрашиваю хриплым сонным голосом у Кинга, который стоит склонившись надо мной.

— Нет, мы на заправке. Тебе нужно перекусить, потому что это будет последняя остановка, — он говорит, а я, почувствовав необходимость сходить в туалет и поесть, соглашаюсь. Из автомобиля я выбираюсь не без трудностей и помощи Александра, и стоит мне оказаться на улице, как я удивлённо оглядываюсь.