Полуденные врата - Майкл Роэн

– Это же Кала [104] – пожирающий время! – вскрикнула Джеки. – Ворота – это его пасть. Если ты в них войдешь, значит, он тебя проглотил! Чтобы ты мог духовно возродиться…

– Вот как? А мы выбежали как раз этим путем, когда Шимп взорвал арку. Так что контейнер должен быть где-то здесь! Смотри!

Клубы тумана раздвинулись, и мы увидели на расстоянии чуть больше длины футбольного поля одиноко стоящий и совершенно неуместный здесь старый, потрепанный грузовик с прицепом. А на нём уже несколько полинявший и облезлый, но всё равно яркий, покрытый каплями росы контейнер.

Было решено, что лучше всего совершить стремительный налет – ворваться на террасу, захватить грузовик и на буксире оттащить его на какую-нибудь лесную дорогу подальше от храма. Какие бы силы ни таились в храме, за его пределами они будут слабее – это показало наше бегство, так что в лесу нам будет легче защитить контейнер; если нам не удастся завести мотор, мы впряжем в грузовик быков. Но из-за ауры, окружавшей храм, из-за его гигантских размеров никто не спешил сделать первый шаг. Батанг Сен присел, нахмурился и яростно жевал собственный ус; Те Киоре, строя гримасы, переводил взгляд с него на меня, с меня – на Джеки. Я собирался с силами, чтобы отдать приказ, когда все внезапно обернулись, услышав, как сзади затрещали деревья. Руки рванулись к оружию, но тут мы увидели Шимпа. Оправдывая свое прозвище, он где бежал, где перемахивал через густые кусты, огромные руки раздвигали, заросли, словно паутину.

– Ну?! – чуть ли не кричал он. – Чего ждете? Что орехи с неба посыплются? Vorwaerts! [105]

Он пронёсся между нами подобно комете, одной рукой схватил за шиворот меня, другой – Те Киоре и швырнул нас вперед. Мы летели, размахивая руками; окажись у нас на пути какой-нибудь валун, остановиться мы не смогли бы. А если бы попытались, то, наверное, свалились бы и напоролись на собственные мечи; поэтому мы мчались со всех ног, чтобы не потерять равновесия. А за нами, подстёгнутые энергией Шимпа, повскакав с мест, с гиканьем и визгом бросились головорезы из нашей команды. Среди них, подпрыгивая и хохоча, бежал и Батанг Сен.

Ничто так не способствует выделению адреналина, как победа над страхом; мы преодолели эту сотню ярдов с олимпийской скоростью, перепрыгивая через валявшиеся на пути камни, и запыхавшейся толпой остановились у грузовика.

– Богом клянусь! Это же старый «холден»! [106] – отдуваясь, выкрикнул Те Киоре, прыгая в кабину. – Я же их с детства знаю. Заводная ручка, где же она, проклятая?

Ручка оказалась на месте, она выступала из решетки радиатора. Я попробовал крутануть её, спина напряглась, но двигатель чихнул, кашлянул и заглох. Я повторил попытку, но результат был тот же. Те Киоре оттеснил меня и так рванул ручку, что грузовик едва не перевернулся. Двигатель астматически захрипел и снова заглох. Те Киоре пнул ногой решетку.

– Всё ясно! Надо отсоединить прицеп!

Руки схватились за сцепное устройство, стали бить по нему рукоятками ножей и дубинками. С протестующим визгом прицеп наконец отцепился, его обвязали веревками, как следует закрепили их, все дружно навалились на него, и махина стала медленно разворачиваться, направляясь к джунглям и к свободе. Но как только под ней заскрежетали камни, вдруг снова заклубился туман, и по спине у меня пробежал холодок. Видно, это почувствовали и остальные и вздрогнули, как вздрагивают, роняя все из рук, люди, застигнутые на месте преступления. Все, даже Шимп, подняли глаза к небу, как будто ждали, что сейчас грянет гром. Но блеснул всего лишь солнечный луч. Клубившийся туман словно фокусировал и направлял его, стрела солнечного света коснулась камня центральной ступы, скользнула вниз по все ещё находящемуся в тени фасаду, пересекла террасу и по ступеням спустилась на камни, где стояли мы.

Солнечный луч? А может быть, какое-то страшное сверхсовременное оружие – лазерный луч, тонкий, как волос, или поток элементарных частиц, способный без дыма разрезать скалу на гладкие ломти? Ведь пока луч скользил посредине всего этого огромного сооружения, за ним возникала светлая линия – нить или шов, деливший, как медиана, и башню, и лестницу, и ворота ровно пополам. И тут же раздался громкий треск, резкий, как взрыв, – кр-р-рах! И наступила тишина.

С величавой торжественностью весь фасад здания вместе с башней аккуратно разошёлся по этому шву и распался на две части, словно раскрылись врата ада. Полоса света стала шире. Если бы оттуда вырвалось и поглотило нас пламя, я бы нисколько не удивился. Но в открывшихся глубинах засиял яркий дневной свет, нездешний свет, лившийся с иного неба, ясного и безоблачного, без малейших следов тумана.

И только где-то далеко-далеко был едва виден багряный склон, а с его убеленной вершины поднималась тонкая струйка дыма. Я узнал этот склон, хоть никогда его не видел, узнал по фотографиям. Судя по тому, как сдавленно ахнула Джеки, она тоже его узнала. Это была знаменитая, ни на какие другие не похожая святыня местных жителей, приманка и предел мечтаний туристов. Гунунг Агунг – Пуп Земли – Священная гора и спящий вулкан. Но он же был не здесь, даже не на Яве. Гунунг Агунг находился в самом центре тех мест, куда мы стремились и куда нас так злобно не пускали. Он был священной горой острова Бали. А сам Бали находился от нас на расстоянии добрых двухсот миль; и тем не менее Гунунг Агунг и земли, его окружавшие, предстали перед нами за разверзшимися вратами Борободура.

Потрясённые невероятным зрелищем, мы вдруг ощутили, как нас обуревают безумные надежды, словно сухие листья, вылетающие из костра, вспыхивающие и тут же падающие обратно. Пройти в эти ворота нечего было и мечтать. Они открылись перед нами, как соблазн, как насмешка, как вызов. За ними простиралась ещё одна каменная терраса, возвышавшаяся над видневшимся вдалеке пейзажем; и на неё, заполняя её всю, словно мощный прибой, заливавший её ступени, поднимался наводящий ужас строй воинов. Под ярким солнцем блестели развевающиеся шелковые знамена, солнце слепящими вспышками отражалось от копий и лат, от инкрустированных шлемов и расписных щитов. Боевые генералы в масках демонов с седыми торчащими усами оглядывали сверху шеренги своих солдат – стену из щитов и вскинутых копий; их лучники уже вытянули из колчанов украшенные лентами стрелы и приготовились стрелять; первую шеренгу составляло сборище бандитов в грубых синих одеяниях и красных тюрбанах, и каждый держал в руках крис – малайский нож с волнистым лезвием. А над всеми шеренгами колыхались паланкины, защищенные щитами, и огромные, одетые в броню боевые слоны с презрительным вызовом поднимали хоботы между острыми как бритва бивнями.