Уайтбол - Ирина Белояр

— Да.

— Думаешь, эта белая штука может изменить прошлое.

— Ты тоже так думаешь.

Накатила апатия, вдруг стало на все наплевать.

— А в чем, собственно, проблема? Ты не хочешь вернуть сестру? Или — ревнуешь?

— Дурак. Дело не в Але и не во мне. То, чем занимается Венский — безумие.

— Зато — хэппи энд, — я усмехнулся. — Торчу с американских хэппиэндов. Позади — катастрофы, аварии, море трупов, но это все — фигня. Главное — к герою возвращается давно утраченная возлюбленная.

— Айрин вернулась потому, что Дин победил разрушителя в себе самом. Это — этическая позиция автора, а не слащавый голливудский ход.

— А я кого должен победить, интересно?

— Не знаю. Я вот думаю: если уж Венскому приспичило ставить эксперименты — неужели нельзя было выбрать какой-нибудь безобидный фильм.

— Ты давно смотрела земное кино? Вспомнишь безобидный современный фильм — с меня бутылка. Ладно, не в этом дело… Мы все-таки оба — психи. Да-да, и ты тоже. До сих пор уайтбол проигрывал сценарий доступными средствами. Невозможного не происходило.

— Невозможного вообще не происходит. Вопрос — где границы возможного. Эксцентричная телепортация Дмитрий Васильича в Гималаи — как, в рамках нормы?

Пытаюсь понять — не понимаю. О чем она говорит? Какие Гималаи? Совершенно точно помню: за этим что-то стоит. Уверен: знаю, что именно… а дальше — провал. Целый кусок информации куда-то делся. Кстати, кто такой Дмитрий Васильич?

Хренотень какая-то. Ладно, потом разберемся. Осторожно отвечаю:

— Телепортаций, между прочим, в сценарии не было.

— Да фиг с ним, со сценарием. У Миллса — свои кадры, не вошедшие в фильм, у мяча — свои.

— У циклопов такое случалось? Путешествия во времени, в смысле.

Саша пожала плечами:

— Возможно, нечто похожее происходило в древности с отдельными колониями. Возможно, современные Города хранят и табуируют этот опыт. Возможно, ныне живущие светлячки даже не знают о нем. Они вообще далеко не все знают о собственных Городах, поскольку им это на фиг не надо.

Страшно. Похоже на правду, но верить не хочется.

— Ну, подумай сама: зачем Венскому эксперименты со временем? Он что — псих, маньяк?

Саша помолчала и неуверенно ответила:

— Может быть, он не планировал экспериментов со временем. Само так сложилось, а теперь деваться некуда.

…А с другой стороны, если не планировал — то ради чего он меня сюда выписал? Специалист я никакой. Только в качестве подопытного кролика и гожусь…

— Уезжай отсюда, — сказала Саша. — Завтра утром. Пиши заявление, собирайся и уезжай.

— Так меня и отпустили.

— Никто не имеет права тебя задерживать, ты не арестант.

— Спорный вопрос… Хорошо, уеду. Только не сразу. Не люблю неоконченных дел. Сначала трахну тебя, затем пойду и убью Венского. Я — отморозок, мне все равно. А потом с чистой совестью уеду.

— Ты не отморозок, Мишка, ты дурак.

— Да хоть двадцать раз дурак. Бежать-то какой смысл? Кроликом больше, кроликом меньше. Подумаешь — «главный герой» ударился в бега. Можно найти другого главного героя. Можно вообще новый шедевр снять… Вот так. Хошь — беги, хошь — мочи академиков топором. Один хрен, это все — попытки спрятать голову в песок.

Саша молчала. Огромная луна, похожая на белый мяч, глазела на нас сверху. Все происходящее здесь, на земле, казалось бестолковым голливудским фильмом…

— Я, кажется, поняла, что тебе нужно победить. Эту вот беспомощность, прикрытую веской аргументацией.

— У тебя что-то есть против моей аргументации?

— Только одно: желание оттянуть развязку. Миш, пойми простую вещь. Если конец света неизбежен, это еще не значит, что его должен устроить именно ты и именно завтра.

— Не будет никакого конца света. Во всяком случае — завтра. Венский знает, чего делает.

— «Папа всегда прав».

— Поспорим?..

…Не знаю, почему уперся. Всего лишь полчаса назад я был уверен, что уайтбол способен изменить прошлое. Был уверен, пока Сашка не начала меня в этом убеждать… А теперь идея парадоксов времени казалась психотическим бредом. Вроде той клешни, возникающей из ничего.

— Погорячился мячик, когда выбирал тебя героем фильма, — произнесла Саша после паузы, без всяких интонаций. — Ты не Дин. Не способен в решающий момент разбить окно. Всегда найдется сотни две веских причин не делать этого. Я пойду завтра с тобой в маршрут. Не ради вас с Венским. И не ради Али, светлая ей память. Исключительно для того, чтобы вы тут, на Земле, сожрали этот кусок, который пытаетесь откусить. И проблевались с него.

— Очень последовательно. В прямом соответствии с женской логикой.

— Лучше женская логика, чем мужицкая несостоятельность.

Саша нырнула в дом и захлопнула дверь.

Я сидел и глазел на луну, а она — на меня. Ничего не было в этом мире — людей и Чужих, человеческого безумия и бредовой аномалии, не было ничего — только древняя луна в небе, больная голова на плечах, высокая температура и — любимая женщина, отгородившаяся от меня больше чем дверью.

Последнее закономерно, женщины любят победителей. Иногда — героев-неудачников, роковых борцов… Возможно, Саша из числа этих декабристок.

А я — ни то, ни другое. Первого не умею, второго не хочу. Поэтому должен быть пушечным мясом для Венского, или еще кого-нибудь — вроде Венского…

Что-то взбунтовалось во мне против этой обреченности. Что-то требовало действий. Любых, самых бестолковых: бросить все, схватить Сашу — и бежать. К чертовой матери, через ограду базы, к едреням на волю. До развилки верст двадцать, три-четыре часа ходу. У развилки дождаться утра и автобуса…

Ну, да. Главное забыл: нарваться на кордон километрах в двух от Зеленцов.

Хорошо. Уехать завтра легально. В Среднеросск, и еще дальше — в родной городок, к моим старикам, от всего этого бреда, от всех этих трехэтажных кошмаров, превратившихся в реальность, от смертоносных игр Венского и службистов…

Ничего не выйдет. Некуда спрятаться на «Титанике».

Я сидел на ступеньке и смотрел в небо.

В небе занимался рассвет.

Те же и Ричи Стивенс

Мне приснился Город циклопов. Не то настоящий Город, не то злополучный бар. Стены, полы — как положено, мягкие, живые. И хозяева отнюдь не кукольные. Ползают по своим делам, на меня внимания не обращают. Все правильно: сегодня я пришел сюда не разговоры разговаривать.

А вдоль стены — широкий пандус уходит наверх, в мансарду. Туда, где должны стоять игровые автоматы.

…Только нынче здесь не автоматы, а компьютеры. Много, десятка два. Смотрю на них — и понимаю, где чей: вот этот — из нашей комнаты, вон тот принадлежит геофизикам, а рядом ноутбук доктора Ружевски…