Сибирский. Детектив. Бракованные - Сергей Панч

еще она рядом преподает в 4 корпусе. Сейчас она тоже на работе, я пробил расписание. Сходим? — Кузнецова молчала. — Или коньячку?

— Сибирский, у тебя хороший мозг. Постоянно что-то генерирует, много лишнего, много ненужного, но постоянно выдает версии. Если эта ниточка ни к чему не приведет, давай ты направишь энергию на прямые обязанности и будешь писать кино.

Кузнецова выдохнула, посмотрела на часы и добавила:

— Время у нас есть, пойдем к психологу или наркологу. Как правильно? И дайте, пожалуйста, ваши кофейные зерна, убрать запах.

Сибирский достал пачку с кофейными зернами и кинул майорше.

— Держи, мне они больше не нужны. Оба варианта верны.

Денис достал сигарету зажал ее в зубах и пошел к выходу, чиркая зажигалкой.

Кораблева приняла гостей в небольшом кабинете зав. кафедры клинической психологии. Вдоль стен небольшого помещения стояли три бледных шкафа заваленных книгами и папками с дипломами и курсовыми. У окна за столом перед закрытым ноутбуком сидела низенькая коренастая пятидесятилетняя брюнетка с вдумчивыми крысиными глазками — Кораблева. Гости расположились напротив близко и плотно друг к другу. Взгляд психолога метался от майорши к журналисту и обратно, как будто сканируя возможность быстрого побега из лабиринта.

— Крапивина мне звонила, говорила, что вы придете. У нее потрясающий мозг. Она опережает вас на несколько шагов вперёёёд, — говорила Кораблева тоже быстро, по-крысиному пряча концовки слоффф ф зубы и соединяя звуки "ф" и "в".

— Так это она всех убила? — наивно спросил Сибирский. Кузнецова по-свойски, незаметно для Кораблевой щипнула журналиста за ногу и взяла за большой палец, давая понять, что при нарушении субординации она может его сломать. Вести разговор впредь будет она.

Денис в этой хватке почувствовал нежность майорши и с удовольствием подчинился. За неделю они заметно сблизились.

— Опишите, пожалуйста, Крапивину, как можно более емко.

— Она не убийца, она просто ужасный психолог, практика которой — сплошное преступление, хотя это мое личное мнение. Она прекрасный оратор и популяризатор психологии, слышали ее более чем грамотные речи по радио и ТВфэ? Преподаватель. Студенты просто вифзжат, особенно ф сессию, — Кораблева опять по-крысиному усмехнулась в кулачок и обласкала внутри себя красивыми словами за удачную шутку. — Это важно для нашей работ… и науки. Но дело фвот ф чем, она слишком эгоистична и ни ф какую не хотела работать над своей личностью, своим прошлым и будущим, она отрицала институт супервайзерофф. Я пару раз читала ее стенографию и план терапии, — это было, как бы сказать, сомнительно, она пыталась ломать люфдей и застафлять делать софсем не сфойственное им. Слишком директивный подход. Но! Это. Только. Мое мне-ни-е.

— Скажите, а семейный психолог без семьи, это …., — у Кузнецовой этот вопрос был заготовлен, но дальше надо было двигаться от собеседника.

— На самом деле, у нее была семья, муж давно умер — несчастный случай. И после этого она семью так и не создала. Но была сексуально активна, причем по фвсем направлениям.

— В смысле? С девушками…, — Сибирский был удивлен и неподготовлен к такому повороту.

— У вас тоже были с ней отношения? — Кузнецова подавила эмоции и продолжила допрос.

— Вф молодости.

Сибирский глянул на телефон, который уже погас — запись была прервана еще до этого кульминационного момента.

— Я сейчас замужняя дама, но был у меня момент, я экспериментировала, ну и попалась на ее удочку, надо сказать она ловфко тебя на этом интересе подлавливает. Пару месяцев мы были с ней. Расстались друзьями.

Сибирскому стало непонятно: «кто тут психолог?» Кораблева не стесняясь вывалила таз с грязным нижним бельём им на голову.

— Стоп снято, — сказал Денис — сейчас, перезапущу сьемку.

— Вы вфто — это снимали?

— Да, дадим это в фильме, я же не полицейский, а журналист.

— Не имеете права, без моего разрешения.

— Еще как, вы же сейчас намеренно говорите так, чтобы мы отвязались от вас и Крапивиной. Вы нам рассказываете свою любовную историю, просто чтобы отвлечь нас от основной. Возможно, следующей вашей репликой вы стали бы утверждать, что в момент убийстваспали с ней. Так? А теперь давайте говорить правду и только правду.

Сибирский был хорош. Кузнецова одобрительно похлопала журналиста по ноге. Там и оставила руку.

— Кто такая Ксения Крапивина? — Кузнецова была добрым полицейским.

— Я ничего не скафжу больше.

— Какая соцсеть у Ваших студентов самая популярная? Точнее у студенток? Мы журналисты подлые и циничные ради красивого кадра готовы на все. Знаете, как в новостях радуются авиакатастрофе. Сам видел. Потому что весь день пустой, новости из пальца приходится высасывать, а тут такой подарок — люди погибли. Весь день расследуй, изучай, интервью старых пилотов в эфир запускай. Работа пошла, радость на душе. А трагедия? Так почти каждый день жертвы. Сопереживание — оно только в кадре. Так что, думаете, мне важно что будет с вашей жизнью, когда студентки узнают о буйной молодости своего преподавателя?

Сибирский пересказал случай, о котором ему рассказывала Ольга, которая видела, как продюсер новостей, отвечающая за контент, с улыбкой и усталостью на устах, заявила после катастрофы: «можно расслабиться». В рассказе для Кораблёвой Сибирский лишь экстраполировал эмоции одного продюсера на всех журналистов. Но эта ложь была нужна делу. А врал Денис превосходно. Ему так казалось. Кораблева поджала губы, размышляя.

— С Ричардом Артамоновым вы работали? — Кузнецова сделала крюк, чтобы психолог не слетела с крючка.

Кораблева замерла и мысленно прогнозировала последствия. Муж знал о ее связи с Крапивиной, в деканате догадывались, но впрямую никто не спрашивал. Кораблева и сама слышала, что еще два преподавателя были запачканы интимной связью с дамой со шрамом. Но если информация будет открытой, с этим придётся жить не только внутри себя, но и снаружи. Нет, ее не уволят, прививка толерантности на кафедре психфака защищала ее от подобных действий со стороны руководства. Возможно даже «камин аут» и