Суворов - Вячеслав Лопатин

Операции против Османской Порты предполагалось развернуть на широком фронте от Очакова до Бендер, Аккерма-на, Фокшан. Особая роль отводилась выдвинутой вперед армии Румянцева. В минувшей кампании старый фельдмаршал прикрыл занятую осадой Очакова потемкинскую армию и помог австрийцам овладеть Хотином. Теперь граф Петр Александрович, отбросив самолюбие, признал необходимость объединения армий. «А по моему обыкновению, — писал он Потемкину, — не скрываясь, Вам говорю, что не может лучше и пойтить наше дело в сем краю, верно как под одним Вашим начальством».

Третьего марта 1789 года указом императрицы Украинская армия была объединена с Екатеринославской под общим командованием князя Таврического. До его прибытия Румянцев временно поручил армию Каменскому. Так Суворов едва не попал под начало Михаила Федотовича, которому он не мог простить своих невзгод при окончании минувшей войны. Но 9 апреля Потемкин заменил Каменского Репниным, а 23-го предписал Суворову «немедленно отправиться к бывшей армии Украинской, где назначается в Вашу команду часть, состоящая под начальством Господина Генерал-Порутчика и Кавалера Дерфельдена, которую по прибытии моем не премину я в особый корпус устроить».

Александр Васильевич не замедлил с отъездом. «Прости, душа моя Наталья Александровна, — писал он дочери 25 апреля. — Цалуй за меня ручки Милостивой Государыне Софье Ивановне. Поцалуй за меня сестриц. Божье благословение с тобою». 10 мая он был уже в Яссах и уведомил Потемкина: «Я сюда не мог прежде поспеть, как ровно в две недели, и отправляюсь к повеленному месту. Поручаю себя в продолжение Милости Вашей Светлости».

Главнокомандующий уже был на пути к своим войскам. Сильные разливы рек задерживали его и, главное, затрудняли подвоз продовольствия, в котором особенно нуждалась бывшая Украинская армия. Неожиданно польские власти запретили использовать свою территорию для снабжения действовавших на юге армий и потребовали вывода всех русских войск. Пришлось переносить коммуникации, создавать новые склады. Потемкин не упускал из поля зрения флот, который пополнялся новыми судами, строившимися в Таганроге и на Хопре. А в устье Ингула, неподалеку от Очакова, уже заканчивалось сооружение четырех эллингов в новом городе Николаеве, названном так в честь дня победы: турецкая твердыня была взята в день Николая-угодника.

Объединенная армия снималась с зимних квартир, форсировала Буг и занимала позиции на широком фронте между Очаковом и Бендерами.

Планируя кампанию, Потемкин получил секретное письмо из Константинополя, шедшее более двух месяцев. Оно содержало запись беседы французского посла графа Шуазель-Гуфье с капудан-пашой (командующим османским флотом). «Бесполезно употреблять против императора главные ваши силы, — внушал французский дипломат собеседнику, — а надлежит вам быть только в оборонительном состоянии и обратить всю силу против России… Вам труднее победить русских, ибо они лучше обучены и лучше всех знают, как с вами вести войну». Посол предлагал свой план: наносить быстрые внезапные удары силами армии и флота, блокировать Севастополь, напасть на Кинбурн, высадить десанты в Крыму, послать крупные сухопутные силы под Очаков (известие о падении крепости еще не пришло в Константинополь).В конце письма сообщались важные сведения о численности турецкого флота, бунте янычар и нежелании населения продолжать войну. Далее тайный корреспондент писал: «Прошу извинить беспорядок моего донесения, пишу украдкою. Не знаю, дошли ли мои прежние? Ниоткуда и ни от кого не получаю ни ответа, ни одобрения. И в сем состоянии стражду уже семнадцать месяцев. Дай Боже, чтоб только доходило, что я пишу. Сего довольно для моего утешения. Истощил все каналы, подвергая себя всем опасностям. Что могу я больше сделать для пользы Отечества?» Это томящийся в турецком плену российский посланник Яков Иванович Булгаков одному ему известными путями добывал ценнейшие сведения и, рискуя жизнью, переправлял их Потемкину.

Следуя советам французов, турки решили перенести направление главных ударов. Их значительные силы уже с начала марта начали поиски в.междуречье Прута и Серета. Вот куда стремглав направился Суворов. Но он опоздал — 16 и 20 апреля генерал-поручик Вильгельм Христофорович Дерфельден разбил турецкие отряды. И всё же Потемкин оказался провидцем: именно здесь развернулись решающие события кампании. Две попытки турецкого командования в июле и сентябре 1789 года разбить примыкавший к правому флангу русской армии вспомогательный корпус австрийцев и выйти в тыл главным силам Потемкина потерпели неудачу. Именно здесь противника ждал выдвинутый далеко вперед корпус Суворова.

Блестящие победы, одержанные полководцем при Фокшанах и Рымнике, давно стали классикой военного искусства, сделали его тем Суворовым, слава которого перешагнула границы России. Победителя стали выделять и турки, давшие ему прозвище «Топал-паша» — «Хромой генерал». (Александр Васильевич как-то наступил на иголку, она вошла в хрящ пятки и сломалась. После этого быстро ходивший Суворов стал слегка прихрамывать.)

Весной 1789 года Потемкин представил императрице планы кампании, целью которой было нанести поражения сухопутным силам противника и захватить его крепости на Днестре, который и должен был стать новой границей между Россией и Турцией.

Столь же решительные цели в далеком Константинополе поставил перед своей армией новый султан — молодой племянник умершего Абдул-Хамида, воинственный Селим III. Визирь и капитан-паша получили отставку.

Бывший командующий флотом Газы Хасан-паша был направлен в Измаил, где сосредоточивался сильный корпус. Новый визирь Дженазе Хасан-паша, сменивший зачинщика войны Юсуф-пашу, готовился с главными силами наступать в стык союзных русской и австрийской армий. Именно здесь Потемкин поставил Суворова.

Непосредственным начальником Александра Васильевича оказался князь Николай Васильевич Репнин, человек известный в придворных, дипломатических и военных кругах. Внук петровского фельдмаршала и сын елизаветинского генерал-аншефа и придворного приходился племянником главе Коллегии иностранных дел графу Н.И. Панину, который поручил ему возглавить посольство в Польше. Он был лично знаком с Фридрихом Великим и являлся поклонником его военной системы. Лавры военачальника он заслужил, сражаясь с турками под знаменами Румянцева. За сражение при Ларге он одним из первых получил большой Георгиевский крест 2-й степени, отличился в генеральном сражении при Кагуле, а в кампанию 1771 года одержал решительную победу над турецким корпусом под Бухарестом, где его подчиненным был Потемкин. Фельдмаршал Румянцев заметил Репнину, что победу следует доканчивать энергичным преследованием разбитого врага. Князь счел выговор незаслуженным и, сославшись на болезнь, отпросился в отпуск, а вернулся в армию перед самым окончанием войны и от имени Румянцева вел переговоры о мире с турецкими уполномоченными. За привоз Кючук-Кайнарджийского мирного договора в Петербург он был пожалован в генерал-аншефы и снова отправился в армию, чтобы заменить тяжело заболевшего Румянцева. Репнин был послан в Константинополь в качестве главы дипломатической миссии для обмена ратификационными грамотами. В 1779 году он участвовал в качестве посредника в Тешенском конгрессе, остановившем австро-прусскую войну за баварское наследство. В 1781 году князь стал псковским генерал-губернатором, продолжая руководить Смоленским генерал-губернаторством. После начала войны Репнин прибыл в армию Потемкина осенью 1787 года, участвовал в очаковской осаде и победном штурме, фактически являясь заместителем главнокомандующего. Именно Репнин 27 июля 1788 года отдал приказ прикрывать отходившие в беспорядке суворовские части.