Бунт на «Кайне» - Герман Вук

Вилли присвистнул.

Стопка служебных писем высотой в два фута лежала на его койке. Столько конвертов с красным штемпелем «Секретно» выудил он из трех серых почтовых мешков, небрежно брошенных на палубу. Почта копилась в Пёрл-Харборе целый месяц. Теперь она поступила к нему для сортировки и регистрации, первая партия секретных документов, с тех пор как на него легли прямые обязанности Кифера.

Вилли прикрыл одеялом письма и понес приказ капитану. Квига он нашел в его новой каюте на главной палубе. Раньше в ней жили два офицера. На верфи, во время ремонта, капитан лично руководил переделкой каюты. Теперь там осталась одна койка, зато появились широкий стол, кресло, диван, большой сейф, несколько переговорных трубок и телефонных аппаратов внутрикорабельной системы связи. Капитан брился и, читая приказ, ронял на него мыльную пену.

— Значит, Кваджалейн? — небрежно бросил он. — Ладно. Оставьте его у меня. Никому ничего не говорите, даже Марику.

— Да, сэр.

Когда Вилли начал разбирать и регистрировать почту, его ждал пренеприятный сюрприз. Кифер оставил ему несколько гроссбухов и ключи от сейфа, где хранилась секретная документация. Он ненавязчиво подбросил Вилли еще пару дюжин конвертов с красным штемпелем, которые лежали на дне его шкафа, под обувью и грязным бельем. Он уверил Вилли, что эти бумаги — «сплошной мусор».

— Я намеревался разобрать их со следующей партией почты, но вы справитесь с этим и сами. — Кифер зевнул и, улегшись на койку, углубился в чтение.

Вилли обнаружил, что в сейфе царит полный беспорядок. Если б Кифер засунул все документы в джутовый мешок, на их поиск ушло бы куда меньше времени. Идиотская система регистрации требовала для каждой бумаги четырех различных отметок. Вилли прикинул, что на разбор почты у него должно уйти пять, а то и шесть дней. Он прошел в канцелярию корабля, чтобы посмотреть, как Пузан расправляется с кипами несекретной корреспонденции. Писарь впечатывал основные данные на зеленые стандартные бланки и менее чем за час разобрал примерно столько же бумаг, сколько лежало в каюте Вилли.

— Откуда у вас эта система? — спросил Вилли писаря.

Тот недоуменно взглянул на него.

— Ниоткуда, сэр. Это флотская система.

— А это что такое? — Вилли сунул гроссбухи под нос писарю. — Вот это вы видели?

Пузан отпрянул от гроссбухов, как от прокаженного. — Сэр, это ваша работа, а не моя…

— Я это знаю.

— Мистер Кифер, он раз пять пытался заставить меня вести секретную документацию. Инструкции запрещают простому матросу…

— Я только хочу знать, эти гроссбухи утверждены официально или…

Писарь скорчил гримасу.

— Официально? Господи, да от такой системы любой писарь третьего класса наживет геморрой. Мистер Фанк придумал ее в сороковом году. Передал ее мистеру Андерсону, тот — мистеру Фергюсону, а последний — мистеру Киферу.

— Почему они отказались от обычной флотской системы? Она же намного проще.

— Сэр, — сухо ответствовал писарь, — не спрашивайте меня, почему офицеры делают то или другое. Вам может не понравиться мой ответ.

В следующие недели Вилли перетряхнул свое хозяйство. Он вернул стандартную флотскую систему регистрации и хранения документов. Шестьдесят устаревших бумаг сжег, а остальные разложил так, что в мгновение ока мог найти любую из них. Занимаясь этим делом, он не раз задумывался о Кифере. Не вызывало сомнений, что писатель тратил понапрасну чудовищно много времени. Вилли помнил, как некоторые письма или инструкции искали с утра до вечера, слушая едкие комментарии Кифера по поводу флотской неразберихи. А сколько часов просиживал он над гроссбухами! А ведь Кифер дорожил каждой лишней минутой, которую мог отдать чтению или написанию своей книги. И Вилли знал, что умнее Кифера на «Кайне» никого нет. Как же, каким образом этот человек не заметил, что сам себя завел в тупик и винил флот в собственных ошибках? Вилли начал смотреть на Кифера другими глазами. Писатель уже не казался ему таким умным.

Перед уходом к Кваджалейну капитан Квиг впал в апатию. Целые дни он проводил в каюте, валялся на койке или сидел у стола, решая кроссворды. Появлялся он лишь вечером, если они стояли в порту, чтобы посмотреть фильм на полубаке. В море, во время маневров, он не казал носа на мостик, отдавая приказы вахтенному офицеру по переговорной трубке. Треск звонка из капитанской каюты стал таким же привычным на мостике, как и пищание гидроакустика. Он перестал ходить в кают-компанию и не ел ничего, кроме огромных порций мороженого с кленовым сиропом, которыё ему приносили в каюту.

Офицеры полагали, что Квиг работает над планом предстоящей операции, но Вилли знал, что это не так. Он приносил раскодированные письма в капитанскую каюту и ни разу не застал Квига над схемой битвы или учебником по тактике морского боя. Тот спал, ел мороженое, листал журнал или просто лежал на спине, уставившись в потолок. Он напоминал человека, пытающегося забыть о тяжелой утрате. Энсин предположил, что Квиг, возможно, поссорился с женой на побывке или получил по почте плохие новости. Он и представить не мог, что плохими новостями явился приказ об участии в операции.

Сам Вилли в связи с предстоящей операцией испытывал и возбуждение, и легкую тревогу, и безмерное удовольствие от сознания своей причастности к тайне. Внушительный объем приказа об операции, длинный перечень задействованных в ней кораблей, многословные подробности, столь затруднявшие чтение, вселяли уверенность. Глубоко в душе он не сомневался, что флот гарантирует ему безопасность при любом столкновении с японцами.

Ясным теплым январским днем корабли покинули порты Гавайских островов и, образовав огромный круг, двинулись к Кваджалейну.

Армада двигалась вперед милю за милей, не останавливаясь ни на секунду. Враг не показывался, лишь волны, синие днем и черные ночью, катились по поверхности океана, и, насколько хватало глаз, дымы из труб боевых кораблей, идущих в строгом величественном строю, поднимались к звездам и солнцу. Радиолокатор, загадочный прибор, позволяющий измерять расстояния с точностью до нескольких ярдов, легко обеспечивал неизменность относительного расположения кораблей. Их строй, столь четкий и точный, тут же становился гибким и податливым при перемене курса или при перестроении. Это морское чудо, о котором не мог и мечтать адмирал Нельсон, создавалось сотнями вахтенных офицеров, из которых далеко не все были профессиональными моряками, но студентами, коммивояжерами, школьными учителями, адвокатами, служащими, писателями, аптекарями, инженерами, фермерами, пианистами, и эти молодые люди превзошли в морской искусности ветеранов флотов Нельсона.

Вилли Кейт считался уже полноправным вахтенным офицером и воспринимал как должное все приборы и механизмы, облегчавшие его труд. Свою работу он не считал легкой. Его все еще безмерно удивляла та быстрота, с которой он освоил морскую премудрость и новый статус боевого командира. Он вышагивал по рубке, сжав губы, подняв подбородок, озабоченно хмурясь, чуть ссутулившись, сжимая руками бинокль, который часто подносил к глазам, оглядывая горизонт. Не принимая во внимание некоторого внешнего позерства, он в полной мере справлялся со своими обязанностями. Вилли быстро развил в себе способность улавливать едва различимые импульсы, пронизывающие корабль с носа до кормы, способность, более всего характеризующую вахтенного офицера. За пять месяцев он научился «держать» корабль в общем строю, уяснил жаргон связи и донесений, разобрался в распорядке жизни на корабле. Он знал, когда приказать помощнику боцмана начать уборку, когда затемнять корабль, в какой момент поднимать коков и пекарей, когда будить капитана, а когда дать ему поспать. Чуть заметным движением руля или изменением режима работы двигателей он мог выдвинуть корабль на несколько сот ярдов вперед или отвести его назад, мог за десять секунд рассчитать курс и скорость при перестроении, начертив единственную линию на диаграмме маневрирования. Глубокой ночью его не пугала густая чернота дождевой пелены, во всяком случае, пока на экране радара светились зеленые точки соседних кораблей.

«Кайн» определили на правый фланг, в состав кораблей внутреннего противолодочного охранения. Две цепи эсминцев окружали войсковые транспорты, авианосцы, крейсера, линейные корабли, десантные суда. Каждый эсминец прослушивал гидролокатором узкий конус подводного царства, и конуса перекрывали друг друга. Ни одна из подлодок не могла приблизиться к кораблям, не оставив следа на экранах гидролокаторов. Одной их цепи вполне хватило бы для обеспечения безопасности. Двойная цепь символизировала привычку американцев добиваться повышенной надежности. «Кайн» занимал позицию позади траверза, где появление подлодки не представлялось возможным. Минный тральщик в такой позиции означал уже сверхбезопасность. Разумеется, в предстоящем сражении «Кайну» отводилась не столь активная роль, как «Благородному Ричарду»[13], атаковавшему «Серапион»[14]. Тем не менее американский боевой корабль плыл во вражеских водах, прощупывая глубины невидимым лучом. И если бы вместо Вилли Кейта вахту нес Джон Пол Джонс, едва ли тот смог бы лучше выполнить возложенные на него обязанности.