Время утопии: Проблематические основания и контексты философии Эрнста Блоха - Иван Болдырев

218

Лукач Д. Большевизм как моральная проблема // Лукач Д. Полит. тексты. С. 8.

219

См., например, следующий характерный гегельянский пассаж: «Но когда… простое противоречие поднимается до сознательнодиалектического противоречия, когда осознание становится переходным пунктом практики, тогда… проявляется… сущностная специфика пролетарской диалектики: поскольку сознание является тут не сознанием противостоящего ему предмета, а самосознанием предмета, постольку акт осознания изменяет форму предметности его объекта» (Лукач Г. История и классовое сознание. С. 261).

220

Там же. С. 79.

221

Eßbach W Radikalismus und Modernität bei Jünger und Bloch, Lukacs und Schmitt // Intellektuellendiskurse in der Weimarer Republik. Zur politischen Kultur einer Gemengelage. Fr.a.M.: Campus, 1994. S. 232.

222

Зиммель Г. Приключение // Избр.: в 2 т. Т. 2: Созерцание жизни. М.: Юрист, 1996.

223

Дмитриев А.Н. Марксизм без пролетариата… С. 172.

224

Лукач Г. История и классовое сознание. С. 284. Хотя Лукач упрекает Фихте и Гегеля в идеализме, он признает, что у Фихте «пробивает себе путь философская тенденция к выработке такой концепции субъекта, благодаря которой он может мыслиться как создатель тотальности содержаний» (с. 214). Ср.: Rockmore T. Fichte, Lask, and Lukacs's Hegelian Marxism // J. of the History of Philosophy. 1992. Vol. 30. No. 4. Р. 557–577.

225

См., например, критику весьма трезвой позиции Розы Люксембург: Лукач Д. История и классовое сознание. С. 346–364. Примечательно, что активизм Лукача формулировался в лучших традициях тогдашних (и более ранних) политических выступлений экспрессионистов, которых он потом так нещадно критиковал (Ujma C. Ernst Blochs Konstruktion der Moderne… S. 194).

226

Лукач Д. Большевизм как моральная проблема // Лукач Д. Полит. тексты. С. 9.

227

«Если неудовлетворенная потребность – это побуждение и движущая сила диалектико-материального движения, то – на основании того же самого, еще не явленного содержания – тотальность (еще) не существующего всего является его скрепляющей и объединяющей целью» (SO, 512).

228

Следует упомянуть и о том, что концепцию овеществления Лукач и Блох воспринимали прежде всего сквозь призму «Философии денег» Зиммеля и теории рационализации Вебера. От своих учителей оба они отошли и оба, хотя и разными путями и с разными результатами, пришли к Гегелю и Марксу.

229

Сюда же относится склонность буржуазной науки к классификации, формализации, к упорядочиванию данного и – как отражение капиталистического разделения труда – к аналитическому расчленению социального целого (тотальности) и к специализации. См.: Лукач Г. История и классовое сознание. С. 198; PA, 603.

230

Понятие объективной возможности встречается еще у Вебера (см., например: Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Избр. произв. С. 510, 545, со ссылкой на правоведа Густава Радбруха). Как верно замечает А. Дмитриев вслед за М. Джеем (Jay M. Marxism and Totality: The Adventures of a Concept from Lukacs to Habermas. Berkeley; Los Angeles: Univ. of California Press, 1984. P. 60), у Лукача (а равным образом – и у Блоха) эта сугубо методологическая категория онтологизируется.

231

Лукач Г. История и классовое сознание. С. 284–285.

232

«В мартовском номере “Нового Меркурия”, – пишет Беньямин Шолему с Капри в 1924 г., – Блох отрецензировал “Историю и классовое сознание” Лукача. Рецензию я считаю, пожалуй, лучшим из того, что он сделал с давних пор, а саму книгу – чрезвычайно важной, особенно для меня» (Briefe. Bd. 1. S. 350).

233

Проникновение в центр исторических событий – такую задачу в 1960-е годы поставит и Люсьен Гольдман в своей незаконченной книге «Лукач и Хайдеггер».

234

Ср.: Блох Э. Тюбингенское введение в философию. С. 271. Для Лукача-марксиста такая конструкция означала бы лишь неоправданную антро-поморфизацию природы.

235

Ср. также письмо Лукачу от 19.07.1911 (Br I, 45–48). Б. Шмидт, прослеживая эволюцию взглядов Блоха, пишет, что если в «Духе утопии» он предлагал «выстраивать себя в неизвестность», в синеву небес, то книгу о Томасе Мюнцере заканчивает уже иначе – теперь его волнует «темная, тяжкая земля» (Schmidt B. Ernst Bloch. S. 20). Правда, уже в «Духе утопии» Блох пишет об апокалиптической возможности конца природы, физической смерти Вселенной (Ibid. S. 118, ср.: GU1, 438), а монографию о Мюнцере для собрания сочинений он серьезно отредактировал.

236

Лукач Д. Теория романа. С. 36. См. кроме того: Он же. История и классовое сознание. С. 121, 182, 219.

237

См.: Лукач Г. История и классовое сознание. С. 120. «Недоразумения, порождаемые Энгельсовым изложением диалектики, в сущности, основаны на том, что Энгельс, следуя ложному примеру Гегеля, распространяет диалектический метод также на познание природы. Однако в познании природы не присутствуют решающие определения диалектики: взаимодействие субъекта и объекта, единство теории и практики, историческое изменение субстрата категорий как основа их изменения в мышлении и т. д.» (Там же. С. 126). Особую роль здесь сыграла фигура Вико. Идея Вико о том, что лишь созданное (порожденное) человеком может быть познано, вела Лукача к выводу: лишь диалектика имеет смысл лишь для исторической реальности (см. также: EM, 62). Именно способность менять мир, направлять в нужную сторону его законы и была наследием того самого «умного идеализма», который так важно было привлечь для создания работоспособных марксистских доктрин.

238

Лукач Г. История и классовое сознание. С. 220–221. Этой же идеи будет придерживаться впоследствии и оппонент Лукача Сартр.

239

Schiller H.-E. Zur Kontroverse um den Totalitätsbegriff zwischen Ernst Bloch und Georg Lukacs // Schiller H.-E. Bloch-Konstellationen… S. 165.

240

О Гегеле в этом контексте см.: GU2, 235. Веберовское понятие см., например, в: Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира // Избр. произв. С. 312–313. Указанием на Вебера я обязан Г. Юдину.

241

Ср. также: Jay M. Marxism and Totality… P. 174–195.

242

Лукач Г. История и классовое сознание. С. 274–275. Любопытно, что Лукач использует понятие утопии лишь в негативном смысле и именно в этом духе критикует книгу Блоха о Мюнцере. Различение «конкретной» и «абстрактной» утопии в последующих работах Блоха, по-видимому, спровоцировано именно критикой Лукача.

243

Там же. С. 169–170.

244

Исследователи расходятся во мнениях по поводу того, когда же произошел поворот Блоха к марксизму – в 1923 г., под влиянием Лукача, или значительно позднее, с приходом к власти нацистов. Первую точку зрения разделяют, в частности, П. Цудайк (Zudeick P Die Welt als Wirklichkeit und Möglichkeit. Die Rechtfertigung der Utopie in der Philosophie. Bonn: Bouvier, 1980) и Х.-Э. Шиллер (Schiller H.-E. Metaphysik und Gesellschaftskritik. Zur Konkretisierung der Utopie im Werk Ernst Blochs. Königstein/Ts.: Forum Academicum in d. Verl.-Gruppe Athenäum, Hain, Scriptor, Hanstein, 1982). К. Уйма (Ujma С. Ernst Blochs Konstruktion der Moderne…), апеллируя к статьям Блоха конца 1920-х годов и следуя Б. Дичи (Dietschy B. Gebrochene Gegenwart. Ernst Bloch, Ungleichzeitigkeit und das Geschichtsbild der Moderne. Fr.a.M.: Vervuert, 1988), утверждает, что Блох окончательно идентифицировал себя с марксизмом лишь в начале 1930-х годов, реагируя на «коричневую угрозу» справа. Об этом свидетельствует и признание самого Блоха, например, в письме к Томасу Манну (Br II, 692–693).

245

См., например: EZ, 379–381. См. также: Ujma C. Ernst Blochs Konstruktion der Moderne… S. 74–86. Уйма доказывает, что Блох мог позаимствовать это понятие из 2-го (1922) издания «Письма к римлянам» К. Барта.

246

Benseler F. Freundschaft in der Pestzeit… S. 489. В другой форме это воспоминание приведено у Блоха в эссе «Niemandsland» (S, 190). Там контекст связан с восприятием огромного мироздания, в котором теряется человеческая душа и которое, тем не менее (так передает Блох слова своего «мудрого друга»), если его спросить, изречет бессмыслицу, ибо «не читало ни Платона, ни Канта».

247

Interview with Ernst Bloch… P. 40; Ujma C. Ernst Blochs Konstruktion der Moderne… S. 197. Интересно, что беспартийность Блоха воспринималась как его отличие от Лукача уже в 1960-е годы. См.: Bartsch G. Bloch und Lukacs // Geist und Tat. 1969. Hf. 3. S. 142–147.

248

Специально эти дебаты здесь обсуждаться не будут – они уже были предметом многих детальных исследований. Стоит лишь сказать, что в этом ключевом для марксистской эстетики споре на стороне Блоха, не соглашавшегося с критикой экспрессионистского и вообще авангардного искусства у Лукача, были и Беньямин, и Брехт, а также Ханс Эйслер и Анна Зегерс. См.: Schmitt H.-J. Der Streit mit Georg Lukacs. Fr.a.M.: Suhrkamp, 1978. Подробно позицию Блоха рассматривает, в частности, К. Уйма (Op. cit.).