Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Вадим Хачиков

Вспоминая обиды, нанесенные ей Лермонтовым, Эмилия проговорилась: «Однажды он довел меня почти до слез: я вспылила и сказала, что, ежели бы я была мужчина, я бы не вызвала его на дуэль, а убила бы его из-за угла в упор».

Но она была женщиной. И решила наказать обидчика по-своему – руками влюбленного в нее Мартынова. Хитрая полька вполне могла исподволь внушать своему поклоннику, что шутки Лермонтова оскорбляют его достоинство – тем более что шутки эти становились все язвительнее и беспощаднее. Надо полагать, что только к этому периоду их отношений можно отнести сетования Мартынова насчет того, что «Лермантов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что-нибудь неприятное…».

Словесные насмешки дополнялись сатирическими рисунками в альбоме карикатур, который, надо полагать, ранее не содержал ничего обидного для приятеля. Об этом альбоме и рисунках в нем, задевавших Мартынова, мы находим немало упоминаний в воспоминаниях и письмах современников. И неслучайно одна из более поздних гипотез дуэли даже утверждает, что именно язвительный карандаш поэта был ее причиной.

Можно предположить, что негодование Эмилии и ее досада на отвергнутого поклонника росли, начиная с Петрова дня, когда прозвучали первые насмешки поэта над ними обоими, и достигли апогея к моменту отъезда Лермонтова в Железноводск. Замечание насчет «кинжальчика» явно переполнило чашу терпения Эмилии, и она решила действовать. Отсутствие Лермонтова позволяло ей без помех общаться с Мартыновым и активно настраивать его против приятеля.

Вечером 8 июля Лермонтов ненадолго появился в Пятигорске, чтобы участвовать в бале у Грота Дианы. Но какого-либо влияния на ход конфликта бывших приятелей, ставших соперниками, это, похоже, не оказало. На следующее утро Лермонтов вновь уехал в Железноводск. И вернулся лишь 13 июля, в воскресенье, когда компания решила собраться у Верзилиных. Не исключено, что, ожидая в гости Лермонтова, Эмилия могла осторожно намекнуть своему поклоннику: поторопитесь, мол, другого случая может и не представиться…

Впоследствии, указывая на причины ссоры, Мартынов никогда не упоминал имени Эмилии Александровны. И может быть, вовсе не потому, что не хотел порочить даму. Просто она сумела повести дело так хитро, что Мартынов даже не понял, что стал послушным орудием в руках озлобленной женщины.

Вот так, очень вероятно, и можно объяснить ссору Лермонтова с Мартыновым. Будем надеяться, что доказательства в пользу нашей версии были достаточно убедительны, и читатели согласятся: наконец определена истинная причина столкновения Лермонтова и Мартынова!

Правда, такое объяснение даже только ссоры (о дуэли и гибели Лермонтова речь пока не идет) далеко не всем может прийтись по вкусу. Кое-кто может заявить, что причина эта слишком проста и низменна. Как это может быть: великий поэт – и обыкновенная женская мстительность? Таким оппонентам посоветуем обратиться к «космическим силам зла», «мировому масонству» или, на худой конец, к мести российского императора и козням шефа жандармов. Впрочем, это, как говорится, мы уже проходили.

Другие скажут возмущенно: «Разве способна девушка толкнуть поклонника на уголовное преступление?!» (Дуэль по российским законам считалась таковым.) Хотя это возражение более основательно, его тоже можно опровергнуть следующими резонами. Прежде всего, история криминалистики – и в прошлом, и сегодня – знает немало случаев, когда женщина провоцировала поклонника, любовника, мужа на преступления не менее тяжкие. Кроме того, это по юридическим нормам дуэль считалась деянием уголовно наказуемым. Согласно же общественно-психологическим воззрениям, с которыми были согласны все, окружавшие Эмилию, дуэль была наиболее кардинальным средством защитить свою честь. И, подобно своим поклонникам, она не видела в ней ничего криминального.

Наконец надо иметь в виду, что «Роза Кавказа» была не манекеном с табличкой, а живой женщиной, при этом кокеткой, которая, как мы знаем, с юных лет очень жестоко обращалась со своими поклонниками, часто сталкивая их и провоцируя на конфликты. Столкновение Лермонтова и Мартынова поначалу могло показаться ей всего лишь очередным эпизодом подобных игр с влюбленными в нее молодыми людьми. А то, что он закончился гибелью одного из них, ее нисколько не смутило.

Послушаем Мартьянова (то бишь Чилаева): «Была сделана попытка привлечь к посредничеству между друзьями-соперниками Эмилию Александровну, но она с наивностью институтки отвечала весьма уклончиво, что рада сделать все возможное для Михаила Юрьевича, но боится этим вмешательством в такое ужасное дело, как дуэль, повредить ему еще более».

Эти слова – прекрасное подтверждение тому, что именно она спровоцировала ссору и жаждала ее разрешения дуэлью. Не исключено, что она тайком поддерживала Мартынова в его стремлении драться. В литературе о дуэли не раз подчеркивалось, что Мартынов был перед поединком кем-то взвинчен. И это, скорее всего, дело рук не мифических врагов-«мерлинистов» или тайного недруга князя Васильчикова, а прекрасной «Розы Кавказа». И она была явно довольна исходом поединка: благодаря Мартьянову мы знаем, что она с удовольствием плясала на празднике у князя Голицына на следующий день после похорон поэта.

Позже она всеми силами старалась о нем забыть. Но, как мы видели выше, роковое сплетение их судеб снова дало о себе знать – благодаря браку ее и ее сводной сестры Надежды с родственниками поэта.

А в 80-х годах позапрошлого века, когда имя великого поэта стало привлекать к себе все больше внимания, появились воспоминания людей, казалось бы, давно канувших в пучину времени. Начали сбор материалов о Лермонтове его биографы – Висковатов и Мартьянов. Поклонники таланта Лермонтова поспешили в Пятигорск – на поиски неизвестных фактов, связанных с последними днями его жизни.

Вот тут «Роза Кавказа» в полной мере поняла, кого судьба сделала ее поклонником в то лето 1841 года, может быть, даже почувствовала и свою вину в гибели не просто Мишеля – великого поэта. Но, не признаваясь в этом, принялась, как могла, отделять и отдалять себя от тех событий: отбивалась от назойливых визитеров, ревниво следила за всеми печатными материалами, часто выступала с опровержениями по поводу «неточностей» и «ошибок». И писала воспоминания, в которых старалась оберечь себя от упреков и подозрений, для которых, как мы убеждаемся, были весьма серьезные основания.

В какой-то мере ей это удалось. Сегодня даже те, кому хорошо известно, как опасны были «шипы Кавказской Розы», почему-то не решаются сказать прямо: Эмилия Александровна Клингенберг – одна из главных виновниц гибели Лермонтова, если не самая главная…