Великий диктатор. Книга третья - Alex Berest

что я русский, так вот, я тебе отвечу русской поговоркой. Когда кажется — креститься надо.

- Не уверен, что понял тебя. Но предприятие Блерио уже выпустило более пятидесяти своих аппаратов, - привёл свой довод коммерческий директор компании «Vickers,Sons Maxim» Альберт Виккерс. - А мы всё ещё топчемся на одном месте. И свой самолёт никак не построим и даже чужой не можем выбрать для выпуска. А время уходит. Спрос на аэропланы просто бешеный.

- Аппарат Блерио наполовину состоит из узлов, производящихся по русским лицензиям компании Хухта-групп. А качество и характеристики у него намного хуже, чем у русского самолёта, - гнул свою линию Бэзил Захарофф. - Нам проще напрямую договориться с русскими. Можем даже обменяться какими-нибудь патентами.

- На что вы намекаете, Бэзил, - тут же возбудился Хайрем Стивенс Максим. - Вы хотите отдать им мой пулемёт в обмен на самолёт?

- Ха-ха-ха, - хрипло расхохотался Захарофф. - Он им точно не нужен. Они уже три модели своего пулемёта выпускают. Которые закупают шведы и японцы.

- А мне понравился австрийский «Воробей» («Sperling») Игнаца Этриха, - неожиданно произнёс Альберт Виккерс. - Есть в нём что-то от птицы.

- Да вы романтик, мой друг. Вот только тот «Воробей» разбился при первом же полёте. Вы же сами про это читали только что.

- Вы правы, Бэзил. Наверное нам надо договариваться с русскими. А ведь, помнится, мы поднимали тему о переманивании того малолетнего гения, который и создал «Чайку». Но все, как обычно, забыли про это. Вот вам и результат.

- Признаться, я не знал об этом. Иначе приложил бы все силы. Так кого пошлём договариваться?

- А поезжайте-ка, Бэзил, вы вдвоём с Максимом. Может, наш оружейник что присмотрит на их заводах? Вы, как Хайрем, не откажетесь ещё раз навестить Российскую империю.

- Почему нет. Только давайте, господа, заранее определим, что мы можем им предложить за самолёт.

Глава 19

Глава 19

- Готовы, господин Хухта?

- Да, господин Франссон.

- Тогда начнём. Параграф два. Сборы и доходы военной типографии и состоящего при ней книжного и географического магазина. От продажи памятных книжек, уставов, положений, приказов высочайших и по военно-пограничному департаменту, разных изданий, как юбилейных, так и партикулярных, а также деньги выручаемые за частные работы и за принимаемые на комиссию для продажи издания частных лиц. Итого: двести двадцать одна тысяча марок ровно. Сверх того к суммам военной типографии относится запасной капитал, образованный на основании параграфов А и Б положения о военной типографии. Капитал этот заключается в сорока свидетельствах государственной четырёхпроцентной ренты на двадцать тысяч рублей ровно. Процент с этого капитала поступит в мае месяце текущего 1910 года за вычетом пятипроцентного налога и составит сумму в семьсот шестьдесят рублей. Что по курсу на 1 января 1910 года составит одну тысячу шестьсот тридцать марок и двадцать пенни. Новый лист, - скомандовал Карл Франссон и, дождавшись когда я сменю лист в печатной машинке, продолжил. - Приложение к параграфу два. Проценты с капитала, пожертвованные женой отставного главного инспектора департамента Акселя Хольма в память о нём, после его кончины, на нужды военной типографии. Капитал этот заключается в семнадцати билетах второго внутреннего пятипроцентного выигрышного займа на три с половиной тысячи марок…

Когда я дал согласие на то чтобы стать помощником Свинхувуда в парламенте и войти в военно-пограничную комиссию, даже и не подозревал во что это всё выльется.

Дом Сословий, в котором разместился парламент, был построен в в 1891 году по проекту ректора моего университета Карла Нюстрёма.

Впервые внутри этого здания я побывал на первом заседании парламента в 1907 году. С тех пор там ничего не изменилось. Кабинет нужной мне комиссии я нашёл на втором этаже, почти напротив скульптурной композиции «Закон» Вальтера Рунеберга, родного дяди моего пилота Тома Рунеберга. Но прежде чем зайти в кабинет, я подошёл к скульптуре льва и девушки с мечом и потёр на удачу нос у бронзового кошака. И только после этого направился дальше.

- Здравствуйте, господин полковник, - поприветствовал я бывшего начальника штаба Санкт-Михельского стрелкового батальона Александра Туринга.

- О! Матти! Заходи, - улыбнулся мне полковник и с удовольствием отложил в сторону счёты, на которых до моего прихода что-то считал.

Познакомился я с этим господином вживую, только после возвращения финских стрелков из Квантунской области. А затем он несколько раз в компании с Аймо Кахмо, племянником Ээро Эркко, приезжал к нам в кемпинг на рыбалку и охоту. Но, в отличие от почти всех офицеров бывшей «Китайской бригады», не продолжил служить, а подал в отставку и пошёл в политику.

- Направили меня к вам. Сказали, что вам помощник нужен, - заявил я плюхаясь на соседний с бывшим военным стул. - Правда, я даже и представить не могу, чем буду вам полезен.

- Чем полезен? Ты же умеешь печатать на этих новомодных печатных машинках?

- Умею, - согласился я. - Только зачем вам ещё и я? Насколько я помню из статьи в «Парламентском вестнике», у вас трудится более двадцати пишбарышень.

- Так-то оно так, - согласился со мной Туринг. - Но всё дело в том, что в военно-пограничном департаменте запрещено работать женщинам. А нам необходимо получать оттуда отчеты.

- А как раньше обходились? И что, у вояк нет пишущих машин? Насколько я помню, у Мартина Берглуда, секретаря генерала Рамзая, есть этот агрегат. И он довольно быстро на нём работает, - попытался я съехать с темы, когда понял, что из меня хотят сделать машинистку.

- Всё верно. Мартин Берглуд умеет печатать. Но на шведском и финском. Но не на русском. Ты же знаешь, что уже почти четыре года у нас в княжестве документооборот только на русском языке.

- Ну, я это и имею ввиду. Как вы в парламенте два года вели отчетность?

- Хм. Нам присылали отчёт, написанный от руки. А мы здесь его уже перепечатывали. Но если ты не хочешь, то я уведомлю Пера Свинхувуда о том, что ты нам