Шерсть дыбом: Медведи-взломщики, макаки-мародеры и другие преступники дикой природы - Мэри Роуч

себе охватить целый остров. Это стоит от пятисот до тысячи новозеландских долларов за гектар. Мы не в состоянии распространить программу на 26 миллионов гектаров. Тем более что крысы все равно вернутся». Они всегда возвращаются: сходят с кораблей в порту.

Мне кажется, что у движения Predator Free 2050 имеется нечто общее со старыми обществами акклиматизации. Есть в ней что-то от древнего желания, чтобы земля вокруг выглядела так, как, по вашему убеждению, она выглядела всегда, что-то от веры в идеальную, статичную экосистему. Но экосистемы эволюционируют без остановки. «Есть ботаники, – говорит Уорбертон, – которые не любят оленей, потому что олени поедают подлесок и таким образом меняют лес. Но раньше здесь водились птицы моа, и подлесок поедали они». Моа были похожи на эму, только крупнее, и люди истребили их очень давно. «По сути, они пытаются вернуть лес в то состояние, в каком он был после моа, но до оленей».

Кое-где на новозеландском Южном острове натыкаешься на таблички, предупреждающие об опасности «дикорастущих хвойных». Сосны! Угроза земле и привычному образу жизни! Потребители дефицитной воды! Изменяющие традиционный ландшафт! Насколько я могу судить, это проигранная схватка. Сосны высаживали в качестве ветрозащиты, и теперь они повсюду. И мне они нравятся! Прости, Национальная программа по борьбе с дикорастущими хвойными. Иногда просто невозможно понять, где нужно провести линию. Что сохранять и какой ценой. Вчера на пляже я была готова голосовать за какие угодно меры, лишь бы предотвратить вымирание желтоглазых пингвинов. Сегодня моя уверенность пошатнулась. Трудно смириться с убийством одних видов ради сохранения других.

К тому же дело, по крайней мере отчасти, в средствах. Яды так и отдают 1945 годом. Неужели до сих пор не придумано ничего получше?

Глава 15

Исчезающая мышь

Пугающая магия генного драйва

Бедную мышку все хотят сожрать. Ястребы хотят, койоты, скунсы, лисы и крысы. Мышь – питательное лакомство, лишенное естественных защит: никаких отравляющих или вредных веществ она не выделяет, у нее нет ни иголок, ни панциря. Единственное спасение для мыши – где-нибудь спрятаться, причем быстро. И уж на это мышь горазда. Она способна протиснуться в дырочку не больше собственной головы. При желании мышь может подпрыгнуть на высоту, в четыре раза превышающую длину ее тела. Была бы я мышью, я могла бы без разбега перескочить через стену в шесть метров высотой. Я могла бы пролезть в щель собственного почтового ящика!

Я видела исследования[74] и видеозаписи. Они хранятся на компьютере Аарона Шилса, биолога дикой природы, который работает над созданием сверхзащищенного жилого модуля для мышей в штаб-квартире Национального научно-исследовательского центра дикой природы в Форт-Коллинсе, штат Колорадо. Гвоздь программы – моделируемая естественная среда размером с комнату, или SNE (simulated natural environment); ее мне Аарон этим утром и показывает. Все здешние мыши чипированы, а под приподнятым полом SNE помещается считыватель, гарантирующий, что каждая на учете. Стены сделаны из гладких (чтобы нельзя было вскарабкаться) пластиковых панелей, прикрученных с внешней стороны, чтобы не дать мышам шанса подпрыгнуть и зацепиться коготком за головку болта, подобно скалолазам, цепляющимся кончиками пальцев за еле заметные выступы скалы. Швы SNE и углы помещения, где SNE установлена, закрыты металлическими планками. Мышь может прогрызть что угодно, было бы во что вонзить зубы, – дерево, пластик, шлакобетон, алюминий. Передние зубы мыши – самозатачивающиеся клинки. Задняя их поверхность мягче передней, поэтому каждый раз, когда мышь смыкает челюсти, твердая эмаль передней части ее нижних резцов стачивает мягкую внутреннюю поверхность верхних, заостряя режущий край. Собственно, само их название – грызуны – происходит от слова «грызть». Грызут они быстро и эффективно, так быстро и эффективно, что им приходится всасывать внутреннюю поверхность щек сквозь промежуток между зубами, чтобы прикрыть дыхательное горло во избежание попадания туда опилок.

Нынешние обитатели SNE – обычные мыши, ничего особенного собой не представляющие. Меры предосторожности разрабатываются в расчете на будущих жильцов: мышей, генетически модифицированных так, чтобы давать потомство исключительно мужского пола. Дополнительно мышей изменили с помощью процесса генного драйва, чтобы они распространяли эту черту быстрее, чем она могла бы распространиться естественным путем. Генный драйв – одно из возможных будущих средств борьбы с инвазивными видами, потенциальная альтернатива разбрасыванию ядохимикатов по всему острову.

Как и любая генная модификация, генный драйв заставляет некоторых чувствовать себя неуютно, причем это касается не только обычной публики, но и научного сообщества. Пример, который на слуху, – Джейн Гудолл. Поэтому генной инженерии мышей должна предшествовать инженерия вольера, из которого они не смогут сбежать. Задача Аарона – создать такое место и с высокой степенью уверенности доказать, что побег невозможен. Мышь не проскочит.

«Иначе я буду во всех новостях». В 2017 году лось, инфицированный крайне заразной бактериальной инфекцией, сбежал из загона ветеринарной службы Министерства сельского хозяйства, расположенной по соседству с Научно-исследовательским центром. «Люди думали, что он наш». У Аарона зеленые глаза и темно-рыжие волосы до плеч, стянутые эластичной резинкой. Я вдруг поняла, что это Аарона я видела чуть раньше у проходной. Он пронесся мимо на всех парах – хвостик по ветру, – пока охранник проверял у меня документы. Казалось, он сейчас дверь снесет, но нет – это так он спешит на работу по утрам.

В списке инвазивных видов, изводящих и убивающих редких эндемичных животных островов, домовая мышь стоит отнюдь не на первом месте. Мыши могут представлять угрозу для островных морских птиц, которые эволюционировали в отсутствие естественных врагов, – например, для многострадальных альбатросов атолла Мидуэй. (Где с 2015 года видеоловушки фиксируют ужасающие сцены: мыши живьем обгладывают альбатросов, высиживающих яйца.)

Однако мышей выбрали для тестирования технологии генного драйва не ради сохранения морских птиц. Мышей выбрали, потому что наука знает о них всё. Нельзя жонглировать геномом животного, если вы его предварительно не расшифровали. А еще мыши могут давать потомство каждые несколько недель. Эффекты генного драйва проявляются в течение нескольких поколений, поэтому ученые, которые хотят закончить исследование до выхода на пенсию, предпочитают работать с быстро размножающимися видами.

На сегодняшний день из SNE сбежала одна-единственная мышь. Это было похоже на киношный побег из тюрьмы. Мышь зарылась глубоко в опилки, которые заменяют животным постель, и когда служащий вошел, чтобы поменять их, вместе с ними он смел в совок и мышку. Она сбежала в тележке с грязным бельем! (И попалась в мышеловку на следующий день.)

Сейчас в SNE стоит тишина. Испытуемые спят. Мыши участвуют в исследовании ловушек Goodnature A24: ученым предстоит понять, насколько эффективно и гуманно они их убивают. Пока основную трудность представляет приманка. В изобильном тропическом климате приманка должна быть крайне соблазнительной[75], чтобы конкурировать с естественными источниками пищи. Аарон