Мертвые львы - Мик Геррон

смешивался с гравием. Весьма странный спаситель, но все же спаситель.

— Спасибо.

Молт кивнул, повернулся и пошел дальше. Ривер двинулся следом, не понимая, в каком направлении идет. Стрелка его внутреннего компаса бешено крутилась.

— Да ничего бы с тобой не случилось, — сказал Молт, не оборачиваясь. — По зданиям не стреляют. Иначе и стены бы в щебенку раскрошили, и деревья бы в щепу разнесли. Видишь, вон там такие бугры?

— Не-а.

— Это курганы. Могильники бронзового века. Военные их не трогают, чтобы общественность не возмущалась.

— И Грифф наверняка об этом знает.

— Ну он же не хотел, чтобы тебя разорвало в клочья.

— Да-да, я ему это припомню, при первой же встрече.

— Он просто думал напугать тебя до усрачки. — Молт неожиданно остановился, и Ривер чуть в него не взрезался. — Ты вот не знаешь, а Грифф по Келли Троппер сохнет с тех самых пор, как она сняла со своего велика колесики-стабилизаторы. Так что ваша свиданка, да еще средь бела дня, ему как ножом по сердцу.

— О господи, — вздохнул Ривер. — Это ж только сегодня было…

Томми Молт выразительно закатил глаза.

— Ну, вчера, — сказал Ривер. — И он уже об этом знает? И вы об этом знаете?

— Ты слыхал такое выражение: «глобальная деревня»?

Ривер ошарашенно посмотрел на него.

— Так вот, Апшот — это деревенский вариант глобальной деревни. Всем про все известно.

— Этот гад меня чуть не убил.

— Наверное, решил, что проще сделать это чужими руками.

Молт пошел дальше. Ривер последовал за ним.

— Что-то мы долго идем, — сказал он чуть погодя.

— Да как обычно.

Тут Ривер сообразил, в чем дело.

— Мы не к дороге возвращаемся?

— Ну а что, зря старался, что ли? Да еще и страху натерпелся. Обидно же возвращаться несолоно хлебавши.

— Так куда мы идем?

— Туда, где самое интересное, — сказал Молт. — Кстати, это секрет.

Ривер кивнул, и они зашагали в темноту.

— Что ж, — наконец сказал Лэм. — Наверное, поэтому я тебя здесь и терплю. Ладно, востроглазый ты наш, возвращайся-ка ты на мачту, к своим погремушкам. Если все люди в списке — агенты глубокого внедрения, то и документы у них поддельные. Должно быть, сделаны на совесть, но где-нибудь наверняка остались щелочки. Вот ты глазенки сощурь посильнее и отыщи.

— Так ведь уже за полночь.

— Спасибо, — сказал Лэм. — У меня часы спешат. Кстати, как закончишь, собери информацию на Аркадия Пашкина. Пишется так, как слышится. — Он выдержал паузу. — Не понял, ты почему еще здесь?

— Отличная работа, — сказала Кэтрин. — Молодец, Родди.

Хо ушел.

— Тебе что, жалко его хоть раз похвалить? — спросила Стэндиш.

— Если он не выполняет своей работы, то просто просиживает штаны.

— Он все это обнаружил! — Кэтрин помахала распечаткой. — И кстати, «щелочки»?.. «глазенки сощурь»?..

Наступила тишина.

— Старость не радость, — наконец сказал Лэм. — Я ведь даже не нарочно, без всякой задней мысли… Только, смотри мне, ему не проговорись.

Кэтрин ушла в крошечную кухню, включила электрический чайник и вернулась в кабинет Лэма. Джексон Лэм, балансируя на задних ножках стула, задумчиво уставился в потолок. В уголке рта торчала неприкуренная сигарета. Кэтрин ждала.

— Ну и как тебе все это? — наконец спросил он.

Судя по всему, вопрос был не риторическим.

— Похоже, это не совпадение.

— Ну да, никакой грандиозной распродажи недвижимости в Апшоте не устраивали. А больше, как верно заметил Хо, там ловить нечего.

— Значит, вся агентурная сеть скопом переехала в котсуолдскую деревушку и… И что? Оккупировала ее?

— Ага, прямо как в эпизоде «Сумеречной зоны»[33].

— А зачем? Там же одни пенсионеры…

Лэм не ответил.

Чайник вскипел. Кэтрин ушла на кухню, заварила чай, принесла в кабинет две кружки и поставила одну на стол перед Лэмом. Он не отреагировал.

— Это ведь даже не спальный район. Ни с Лондоном, ни с другими крупными городами нет прямого железнодорожного сообщения. В деревне есть церковь, магазин и пара компаний «Товары почтой». Гончарня. Паб. Что из всего этого может быть объектом целевого назначения?

— Ко времени их переселения там еще существовала американская авиабаза.

— Если бы их переселение было с ней как-то связано, они давно бы оттуда уехали. Или выполнили бы свое задание и исчезли. Кто покупает недвижимость при проведении секретной операции? Больше половины приехавших взяли ипотеку — Хо отыскал их по ипотечным закладным.

— Ты говори, не стесняйся, — сказал Лэм. — Тишина меня пугает.

Не сводя глаз с потолка, он нащупал на столе зажигалку.

— Если закуришь, я открою окно, — сказала Кэтрин. — Здесь и так воняет.

Лэм ухватил сигарету двумя пальцами, поднял ее над головой и размял.

Слышно было, как он думает.

— Семнадцать, — наконец произнес он.

— Семнадцать семей. Ну, почти все с семьями. Как по-твоему, дети знают?

— А сколько детей?

Кэтрин сверилась с распечаткой:

— Двенадцать. Все взрослые, по двадцать с лишним лет, но в деревне осталось человек пять. Ривер говорит…

Лэм выпрямился, грохнув ножками стула об пол, и Кэтрин осеклась.

— В чем дело?

— А с чего мы решили, что им известно друг о друге?

— А… Потому что они живут бок о бок двадцать лет? — предположила она.

— Ну-ну. На званых ужинах только об этом и разговаривают, — сказал он и писклявым голоском продолжил: — Кстати, я не упоминала, что мы с Себастьяном шпионим на Кремль? Не хотите ли еще шабли? — Он снова зашарил по столу в поисках зажигалки. — Агенты глубокого внедрения действуют в одиночку. У них нет кураторов. Есть только кодовое слово. Выполнил приказ и залег на дно. Они годами не выходят на связь. Ни с кем.

Лицо его приняло какое-то застывшее, жабье выражение. Он машинально нащупал зажигалку, прикурил и не сказал ни слова, когда Кэтрин решительно подошла к окну, подняла шторку и распахнула окно настежь. Ночной воздух ворвался в кабинет, осваивая новое пространство.

— Сама посуди, — сказал Лэм. — Берлинская стена рухнула. СССР распался. Неизвестно для чего созданная агентурная сеть накрылась медным тазом. Вполне возможно, что ее создатель, тот самый, что выдумал Александра Попова, решил ее законсервировать. Но вместо того чтобы отозвать всех агентов на родину, отправил их в британскую глубинку. Зачем?

Кэтрин уловила ход его рассуждений.

— Они годами внедрялись в английские общественные структуры. Трудились не покладая рук, делали карьеры, а потом им приказали переехать в деревню, как прочим среднестатистическим представителям среднего класса. Может, они перестали быть агентами глубокого внедрения. Превратились в тех, кем раньше притворялись.

— И зажили обычной жизнью, — сказал Лэм.

— Значит, я была права. Пенсионеры. Спальный район.

— Вот только, похоже, их хотят разбудить.

— Как бы там ни было, надо предупредить Ривера, — сказала Кэтрин.

Молт