Мертвые львы - Мик Геррон

Ник Даффи. — Каюсь, тут я дал маху. Не надо было отвечать на звонок после полуночи.

— Нет, — возразил Лэм. — Ты дал маху в другом. Не надо было забывать, что Мин Харпер — один из моих людей.

Они вышли из машины и направились ко входу в Риджентс-Парк.

Пока Ривера катили на тележке, все нервы в его теле ныли, напряженные до предела. Он чувствовал себя бубном, на котором выстукивают какой-то чуждый ритм.

Молт, тоже измотанный, как белье в сушилке, каждые пять минут останавливался передохнуть. Чуть раньше, на подходе к клубу, им пришлось прятаться от патрульной машины. Теперь ничего подобного не происходило. Очевидно, Молт затвердил график патрулирования наизусть. И кем бы он ни был, хорошо знал, что делает.

Однако даже намеком не дал понять, куда везет Ривера.

Молт остановился, почесал макушку сквозь колпак, и все сместилось, будто голова его соскользнула со своей оси. Он заметил, что Ривер на него смотрит, и зловеще ухмыльнулся:

— Почти приехали.

— Архив, — сказал Лэм.

Теперь, когда они вошли в здание, Даффи побледнел еще больше; кожа так туго обтягивала скулы, что казалось, еще чуть-чуть — и лопнет, а сам он обмякнет пустым рассерженным мешком.

— Архив, — повторил Даффи.

— Он все еще в подвале?

Даффи ткнул в кнопку лифта, будто в горло Лэма.

— Так ведь архивом занимается этот твой чудик, Хо.

— Ну его работе конца-краю не видать.

Спустившись на несколько этажей — но не на самый последний, — они вышли в коридор, залитый голубым сиянием. В дальнем конце виднелась открытая дверь, и в нее струился теплый, какой-то библиотечный свет, частично загороженный приземистой фигурой. Женщина в инвалидной коляске: дородная, с копной седых волос и лицом, напудренным до клоунской белизны. При виде посетителей лицо настороженно застыло, но по мере их приближения настороженность сменилась радостью. Когда оба посетителя приблизились, женщина в инвалидной коляске призывно раскинула руки.

Лэм склонился к ней, она его обняла, а Ник Даффи смотрел на все это, как на нашествие инопланетян.

— Молли Доран, — сказал Лэм, когда она разомкнула объятья. — А ты ни на день не постарела.

— Одному из нас приходится держат форму, — сказала она. — А ты растолстел, Джексон. И плащ у тебя как у бездомного бродяги.

— Это новый плащ.

— С каких это пор он новый?

— С нашей прошлой встречи.

— Ха, так ведь это пятнадцать лет назад было. — Она посмотрела на Даффи и беззлобно сказала: — Николас, марш отсюда. На мой этаж Псам ходу нет.

— Мы ходим, где хотим…

— Та-а-ак, — протянула она, погрозив ему коротким пухлым пальцем. — На мой этаж Псам ходу нет.

— Он сейчас уйдет, Молли, — сказал Лэм и повернулся к Даффи. — Я пока здесь побуду.

— Так ведь ночь…

— Мы ждем.

Даффи уставился на него и покачал головой:

— Сэм Чапмен меня предупреждал. О тебе.

— Он и о тебе сказал пару ласковых, — ответил Лэм. — Когда проверил информацию по Ребекке Митчелл. Вот лучше, возьми. — Он достал из кармана упаковку таблеток, найденную в офисе Катинского. — Проверь, пока я здесь не закончу.

Стук захлопнутой двери заглушил слова Даффи.

Лэм повернулся к Молли Доран:

— Почему тебя перевели в ночную смену?

— Чтобы я не пугала молодежь. А то они меня видят, представляют свое будущее и сбегают из Конторы в Сити.

— Я так и думал.

Инвалидная коляска, вишнево-красная, с пухлыми подлокотниками, обтянутыми бархатом, могла развернуться на пятачке. Молли Доран резво крутанула коляску на месте и повела Лэма в длинное помещение, уставленное вертикальными стеллажами на рельсах наподобие трамвайных; когда стеллажами не пользовались, их можно было сдвинуть вместе, как мехи гигантского аккордеона. На каждой полке стеллажей лежали припорошенные пылью папки с такой древней документацией, что даже те, кто некогда ее изучал, сами давно обратились в прах. Здесь было хранилище старых тайн Конторы. Разумеется, всю эту информацию можно было бы уместить на кончик иглы, если бы для этих целей выделили соответствующий бюджет.

Наверху Владычицы данных правили своей цифровой вселенной. Внизу Молли Доран хранила забытую историю.

В каморке Молли стоял письменный стол, сбоку от него — трехногий табурет, а перед столом оставалось место для инвалидной коляски.

— Значит, вот куда тебя определили.

— А то ты не знал.

— Ты же помнишь, я по гостям не хожу. Никогда не был душой компании.

— В этом мы с тобой похожи, Джексон. — Молли ловко вкатила инвалидную коляску на место. — Садись, не бойся. Он даже тебя выдержит.

Лэм опустился на табурет, недовольно взглянул на обитую бархатом колесницу:

— Кто бы говорил.

Смех Молли звучал на удивление звонко, будто колокольчик.

— А ты не изменился, Джексон.

— А зачем мне изменяться?

— Ты столько лет провел под прикрытием, притворялся кем-то другим и в конце концов утратил всякое притворство. — Она покачала головой, будто что-то вспомнив. — Не прошло и пятнадцати лет, а ты тут как тут. Что тебе понадобилось?

— Николай Катинский.

— А, мелкая рыбешка, — сказала Молли.

— Да.

— Шифровальщик. В девяностые они приплывали к нам целыми косяками.

— А этот приплыл с частью пазла, — сказал Лэм. — Но пазл никак не складывался.

— Да-да, ни с края, ни с уголка. Просто кусочек неба. — Сейчас, когда они добрались до сути дела, лицо Молли изменилось, на густо напудренных щеках проступил естественный румянец. — Он утверждал, что слышал о цикадах, о призрачной агентурной сети, которую организовал другой призрак.

— Александр Попов.

— Точно, Александр Попов. Очередная игра, затеянная московским Центром до того, как вся система рухнула.

Лэм кивнул. Здесь было душно и жарко, и он вспотел.

— На него есть какие-то документы?

— А что, в Твари этого нет?

Тварью Молли Доран собирательно именовала весь ассортимент всевозможных баз данных Конторы, поскольку отказывалась признавать их по отдельности, справедливо полагая, что, когда в них произойдет сбой — а это рано или поздно случится, — разница между ними не будет иметь никакого значения, ведь все темные экраны похожи друг на друга. А вот у Молли всегда найдется свечка.

— Там есть кое-какие факты, — сказал Лэм. — И записи его допросов. Ты же знаешь, Молли, нынешние сосунки считают, что двадцатиминутная видеозапись дороже тысячи слов. Но мы-то с тобой понимаем, что к чему.

— Ты решил ко мне подольститься, Джексон Лэм?

— Если ты настаиваешь, то да.

Она снова рассмеялась, и смех бабочкой запорхал между стеллажей.

— Знаешь, одно время я боялась, что ты собираешься переметнуться в стан врага.

— В ЦРУ, что ли? — оскорбленно уточнил Лэм.

— Нет, в частный сектор.

— Ха. — Он покосился на свою замызганную незаправленную рубашку, сбитые носы туфель и расстегнутую ширинку, словно бы давая себе оценку. — Вряд ли меня