Мертвые львы - Мик Геррон

катушку. Никаких конкретных мыслей, одни коротенькие напоминалки: встать с постели, принять душ, выпить кофе. И задания посложнее: выйти из квартиры, встретиться с Маркусом, поехать за Пашкиным. Все остальное — как прошлой ночью — клубящаяся тьма, на которую надо как можно дольше не обращать внимания, будто на тучи в мимолетно солнечный денек.

Луиза встала с постели, приняла душ, оделась, выпила кофе. И отправилась на встречу с Маркусом.

В Слау-башню Кэтрин пришла так рано, будто и не уходила вовсе, однако же добиралась сюда через город, в котором уже подожгли фитиль. В метро пассажиры заговаривали друг с другом. Некоторые несли плакаты — в основном с надписями «Остановите Сити», но встречались и «Банкирам — нет». Кто-то закурил прямо на станции метро «Барбикан». В воздухе витала анархия. Разбитых витрин сегодня не миновать.

Хоть Кэтрин и пришла очень рано, Родерик Хо ее опередил. В этом не было ничего необычного — Хо прочно обосновался в офисе и, как подозревала Кэтрин, предпочитал осуществлять свою онлайновую деятельность с Конторского адреса. Сегодня, в отличие от других дней, он действительно выполнял порученное ему задание. Краем глаза заметив Кэтрин в раскрытую дверь своего кабинета, он оторвал взгляд от экрана и сказал:

— Я тут кое-что нашел.

— Из списка?

— Ага. Жители Апшота. — Он помахал распечаткой. — Ну, трех я точно отследил насколько смог. У них все задокументировано, по самое темечко, но чем старее информация, тем расплывчатее. Ботинок есть, а следа от него нет.

— Это какое-то онлайновое выражение?

Хо неожиданно улыбнулся, что само по себе было гораздо удивительнее, чем разговоры пассажиров в метро.

— Ага. Я его придумал.

— И что оно означает?

— Вот, например, Эндрю Барнет. У него в резюме написано, что он учился в школе-гимназии Святого Леонарда. В Честере. В начале шестидесятых годов. Сейчас это обычная общеобразовательная школа, с отличной службой информационных технологий. Они недавно закончили оцифровывать школьный архив.

— В котором нет никаких упоминаний о Барнете.

Хо кивнул:

— Ну, по тем временам прикрытие выглядело надежным. Облепили детские годы фальшивыми бумажками, но дело было в доинтернетную эпоху, никто не подозревал, что бумага начнет отклеиваться.

Кэтрин взглянула на распечатку. Хо проверил Барнета, Баттерфилда и Сэлмона, в чьих биографиях обнаружились одинаковые пробелы. То же самое отыщется и в жизнях других жителей Апшота. Значит, это правда. Агенты глубокого внедрения, советские шпионы, обосновались в захолустной английской деревушке. Может быть, потому, что их деятельность утратила всякий смысл. А может, по какой-то другой, пока еще неизвестной причине.

— Отлично сработано, Родди.

— Ага.

Наверное, она слишком много времени провела в обществе Лэма, потому что тут же добавила:

— Видишь, это гораздо лучше, чем просто шастать по Сети.

— Ну… — Родерик Хо отвел глаза и покраснел. — Конторские архивы — фигня, их я могу разобрать в один присест. За ночь. А тут другое.

Она дождалась, когда он снова на нее посмотрит.

— Верно подмечено. Спасибо. — Она взглянула на часы — девять утра; Луиза и Маркус уже поехали к Аркадию Пашкину. И тут Кэтрин вспомнила. — Кстати, а биографию Пашкина ты проверил?

Лицо Родерика Хо приняло привычное обиженное выражение. Очевидно, длительное общение с компьютерами накладывает на людей определенный отпечаток — они словно бы застывают в подростковом возрасте. Наверное, об этом написаны научные статьи. И размещены в интернете.

— Так я ведь был занят…

— Да-да. А теперь займись этим, и поскорее.

Кэтрин пожалела, что отчитала Родди, но его требовалось приструнить, иначе он следовал бы исключительно своим приоритетам.

Они встретились у входа в отель в начале десятого. Метро было переполнено, на улицах толпился народ. Повсюду виднелись наряды полиции, съемочные группы, фургоны телевизионщиков, стайки зевак. Демонстранты собирались в Гайд-парке, откуда по округе распространялись разнообразные ароматы горячих завтраков. Из мегафонов раздавались оповещения: «Проведение мероприятия санкционировано оперативным управлением по охране общественного порядка. По маршруту движения демонстрации будут выставлены полицейские кордоны…», но их заглушала музыка и громкие голоса. Все словно бы предвкушали величайшую гулянку на свете, не хватало только диджея.

— О, некоторые уже нарываются, — сказал Маркус вместо приветствия, кивнув на группу молодых людей с плакатом «Всех банкиров нахер!».

— Это просто рассерженные граждане, — сказала Луиза. — Ничего особенного. Ты готов?

— Я всегда готов.

Сегодня Маркус надел серый костюм, семужно-розовый галстук и темные очки; он прекрасно выглядит, мысленно отметила Луиза, как отметила бы любую другую незначительную деталь.

— А ты как? — спросил он.

— Отлично.

— Точно знаешь?

— Я же сказала.

— Послушай, Луиза, я вчера…

У него зазвонил мобильник.

Сном это не назовешь. Перегрузка. Боль. Стресс. Все это крутится и вертится, безостановочно мельтешит, будто аргумент, застрявший в барабане стиральной машины. Ритм этого мельтешения выдернул Ривера из сознания и зашвырнул в созданный им самим бездонный колодец, в круговерти которого грызлись, будто крысы, все те же полуосознанные факты: мешки с удобрениями, загруженные в самолет, на котором Келли сегодня поднимется в небо; ее рисунок — стилизованный городской ландшафт с высоченным небоскребом, в который зигзагом бьет молния. Самолет — готовая бомба, но об этом не думаешь, когда его видишь. А вот когда знаешь, что он загружен мешками азотных удобрений, то полностью осознаешь его взрывоопасность.

Во взбудораженном уме Ривера снова и снова возникала одна и та же картина: Келли Троппер — почему, ну почему?! — решительно направляющая свой самолет в самый высокий лондонский небоскреб; и в глазах всего мира навсегда отпечатается новый Граунд-Зиро.

Снова и снова, до тех пор, пока Ривер окончательно не утратил всякую связь с реальностью и — наоравшись до полного умопомрачения — не впал в беспамятство.

Пока Маркус говорил по телефону, Луиза наблюдала за тем, как собираются демонстранты. Больше всего это напоминало зарождение коллективного разума — отдельные частички объединяются, и возникает единое сознание. Наверное, Маркус прав. Обязательно начнутся беспорядки. Но все это шло словно бы побоку, каким-то незначащим фоном. Интересно, удастся ли побеседовать с Пашкиным с глазу на глаз, или вчера был единственный шанс? Если он улетит сразу после переговоров, то Луиза так никогда и не узнает, из-за чего погиб Мин.

— Извини, — сказал Маркус.

— Закончил болтать? Мы на работе, а не на прогулке.

— Больше никаких звонков не будет, — пообещал он. — А ты не собираешься сбросить Пашкина с семьдесят седьмого этажа?

Она не ответила.

— Нет, ты скажи, собираешься или нет?

— Это Лэм тебя накрутил?

— Ну, ты его знаешь лучше меня. Но по-моему, благополучие сотрудников заботит его меньше всего.

— А, то есть ты заботишься о моем благополучии?

— Амбалы при Пашкине не просто для виду. Попробуй только тронуть