Сады Луны - Стивен Эриксон

Раллик Ном спрятал кинжал и отступил на шаг, отчаянно хмурясь. Крокус разинул рот, а потом облизал губы.

— Раллик! Клянусь сердцем Беру, ты меня напугал!

— Хорошо, — сказал убийца. Он подошёл к вору вплотную. — Слушай внимательно, Крокус. Даже не думай о том, чтобы залезть в усадьбу Орра. И близко к ней не подходи.

Вор пожал плечами.

— Это была просто шальная мысль, Ном.

— Убей её, — отрезал Раллик.

Поджав губы, Крокус кивнул.

— Хорошо. — Он развернулся и зашагал к яркому пятну солнечного света у выхода на следующую улицу. Он чувствовал на себе взгляд Раллика, пока не вышел на След Предателя. Вор остановился. Слева поднимался холм Высокой виселицы, на укрытом цветами склоне в буйстве красок утопали пятьдесят три ступени Извилистой лестницы. Пять петель над эшафотом слегка покачивались на ветру, их чёрные тени сползали по склону и касались мостовой внизу. С тех пор, как повесили последнего Знатного преступника, прошло уже много времени, а вот на Низкой виселице в Гадробийском квартале каждую неделю меняли верёвки — растягивались. Яркий контраст — под стать напряжённым временам.

Вдруг он помотал головой. Слишком тяжело было отмахнуться от града вопросов. Ном что, следил за ним? Нет, скорее, убийца выбрал Орра или кого-то другого в усадьбе. Смелый контракт. Крокус задумался, кому же хватило смелости его предложить — какому-то другому благородному советнику, вне всяких сомнений. Но смелость от предложения такого контракта блекла по сравнению со смелостью Раллика, его принявшего.

В любом случае предупреждение убийцы было достаточно весомым, чтобы задавить в зародыше саму мысль об ограблении усадьбы Орра — по крайней мере, в ближайшее время. Крокус сунул руки в карманы. Он шёл, а его мысли беспомощно блуждали в лабиринте тупиков, но вдруг юноша нахмурился, нащупав глубоко в кармане монетку.

Крокус вытащил её. Да, это та самая, которую он нашёл в ночь убийств. Юноша вспомнил, как монетка необъяснимым образом упала прямо к его ногам за миг до того, как мимо просвистела стрела убийцы. Под ярким утренним солнцем Крокус наконец нашёл время внимательно её осмотреть. С одной стороны на ней был выбит профиль весело усмехающегося молодого человека в какой-то дурацкой шляпе. Мелкая руническая надпись бежала по краю — языка вор не узнал, поскольку буквы разительно отличались от знакомой ему даруджийской вязи.

Крокус перевернул монету. Вот так так! Снова профиль, на этот раз женский и смотрит в другую сторону. Надпись тут была выполнена в другом стиле — наклонённой влево штриховкой. Женщина казалась юной и похожей на молодого человека; в её лице не было ничего весёлого, она показалась вору холодной и непреклонной.

Металл был старый, тут и там проглядывали полоски чистой меди, а вокруг лиц скопилась патина. Монета казалась на удивление тяжёлой, но он заподозрил, что вся её ценность — в уникальности. Ему приходилось держать в руках деньги Низин, Генабакиса, Амат-Эля и даже рифлёные бруски сегулехов, но никогда он не видел ничего, похожего на эту монету.

Откуда же она упала? Может, откуда-то выпала и затерялась в его одежде? Или он просто задел её ногой, когда шёл по крыше? Или она была среди сокровищ девицы Д'Арле? Крокус пожал плечами. В любом случае монетка упала очень вовремя.

К этому времени ноги принесли его к Восточным воротам. Сразу за городской стеной вдоль дороги, которая называлась Джатемова Напасть, теснились убогие домишки Напастина города: туда-то и шёл вор. Днём ворота были открыты, и медлительные повозки с овощами запрудили узкий проход. Среди них, как он заметил, проталкиваясь с краю, были и первые фургоны беженцев из Крепи — тех, что смогли проскользнуть сквозь кольцо осады во время битвы, пересекли равнину Рхиви, перевалили за Гадробийские холмы и вышли на Джатемову Напасть. На их лицах он увидел яростное отчаяние и изнеможение: холодными глазами они осматривали скромные укрепления города, понимая, что бегством выиграли лишь немного времени, но сейчас они слишком устали, чтобы волноваться об этом.

Встревоженный увиденным, Крокус поспешил к самому большому зданию Напастина города — покосившейся таверне. Над дверью висела вывеска, на которой десятки лет назад кто-то нарисовал трёхногого барана. По мнению вора, это изображение не имело ничего общего с названием таверны — «Вепревы слёзы». Продолжая сжимать в руке монету, Крокус вошёл и остановился на пороге.

Несколько перекошенных лиц повернулись к нему, но потом снова уткнулись в кружки. В тёмном углу напротив, за столом, Крокус заметил знакомую фигуру, которая вскинула над головой руки и отчаянно ими жестикулировала. Губы вора растянулись в улыбке, и он шагнул вперёд.

— …и тогда Крупп движеньем столь быстрым, что никто его не заметил, схватил королевскую корону и скипетр с крышки саркофага. Слишком много жрецов в этой гробнице, думает тогда Крупп, одним меньше — и всем будет легче, если только не прервётся пыльное дыханье мёртвого короля и призрак его не пробудится. Многажды в прошлом сталкивался Крупп с гневом призраков в безднах Д'река, когда они вычитывали список своих прижизненных преступлений и оплакивали жестокую потребность пожрать мою душу — а-а-а! Всегда Крупп был неуловим для таких растрёпанных духов и их невнятных бормотаний…

Крокус положил руку на мягкое плечо Круппа, и сияющее круглое лицо повернулось к нему.

— Ага! — воскликнул Крупп, взмахнул рукой и объяснил своему одинокому соседу по столу: — Прежний ученик явился, дабы, как должно, почтить учителя! Крокус, садись, где душа твоя пожелает. Любезная! Подай-ка нам ещё своего лучшего вина, да поживей!

Крокус посмотрел на человека, сидевшего напротив Круппа.

— Кажется, вы оба сейчас заняты.

Лицо мужчины озарилось светом надежды, и он проворно вскочил.

— О, нет-нет, — затараторил он. — Ничего срочного или важного. — Глаза незнакомца метнулись к Круппу, а потом вернулись к Крокусу. — Я и так уже собирался уходить, честное слово! Доброго дня, Крупп. До скорой встречи. — Мужчина энергично покивал головой и удалился.

— Какое торопливое созданье, — пробормотал Крупп, потянувшись к кружке с вином, которую тот забыл на столе. — Ах, только взгляни, — сказал он Крокусу и нахмурился, — полна ведь на две трети. А могло бы пропасть почём зря! — Крупп одним глотком осушил кружку и вздохнул. — Ну, теперь эта опасность миновала, хвала Дэссембрею.

Крокус сел.

— Это был твой торговый партнёр?

— Великое небо, нет! — Крупп взмахнул рукой. — Несчастный беженец из Крепи — блуждает бездомный. Ему повезло найти Круппа, чьи блестящие откровения указали ему путь…