Сады Луны - Стивен Эриксон

— Может, он умер? — проговорила Симтал со вздохом, расслабляясь. — Может, Луна висит там только потому, что внутри не осталось ни души. Об этом ты подумал, милый мой советник?

Тюрбан Орр повернулся к двери.

— Подумал. Мы увидимся сегодня вечером?

— Я хочу, чтобы его убили, — заявила Симтал.

Советник потянулся к щеколде.

— Посмотрим. Мы сегодня увидимся? — повторил он.

— Посмотрим.

Рука Тюрбана Орра легла на щеколду, а потом он открыл дверь и вышел из комнаты.

Лёжа на кровати, госпожа Симтал вздохнула. Её мыслями уже завладел некий щёголь, потеря которого станет изысканной местью некой вдове.

Мурильо пригубил вино со специями.

— Детали — отрывочные, — проговорил он и сморщился, когда огненная жидкость обожгла язык.

Внизу катил по улице чудесно расписанный экипаж, запряжённый тремя белыми конями в чёрной сбруе. Кучер был облачён в чёрное, на голову накинул капюшон. Кони вскидывали головы, прижимали уши и бешено вращали глазами, но широкие, увитые венами руки кучера держали их в узде. По обе стороны экипажа шагали пожилые женщины. На их бритых головах стояли бронзовые чаши, из которых поднимались дрожащие клубы ароматного дыма.

Мурильо облокотился на перила и посмотрел на процессию.

— Выпроваживают сучку Фандер. Очень мрачный ритуал, как по мне, — он откинулся на спинку обитого бархатом кресла, улыбнулся своей спутнице и отсалютовал кубком. — Каждый год богиня-волчица Зимы умирает на белом ковре. А через неделю, в день Геддероны, улицы наполнятся цветами, которые скоро усеют канавы и забьют стоки по всему городу.

Молодая женщина напротив Мурильо улыбнулась, глядя на собственный кубок с вином — она держала его обеими руками, словно подношение.

— О каких деталях вы говорили? — спросила она, бросив на молодого человека быстрый взгляд.

— Деталях?

Она чуть усмехнулась.

— Отрывочных.

— Ах, да, — Мурильо небрежно отмахнулся рукой в перчатке. — Версия госпожи Симтал гласит, что советник Лим явился к ней лично, чтобы поблагодарить за официальное приглашение.

— Приглашение? Вы имеете в виду приём, который она устраивает в канун Геддероны?

Мурильо моргнул.

— Конечно. Наверняка и ваш дом пригласили?

— О, разумеется. А вас?

— Увы, нет, — с улыбкой ответил Мурильо.

Женщина замолчала, прикрыла веки и задумалась,

Мурильо снова посмотрел на улицу внизу. Он ждал. В конце концов, пусть всё идёт своим чередом — даже ему не предугадать скорость и путь мыслей женщины, особенно если дело касалось секса. И это, разумеется, была игра в одолжения — любимая игра Мурильо, так что в ней он всегда оставался на высоте. Не разочаровывать их — вот ключ. Самый драгоценный секрет — тот, что не скисает со временем.

На балконе были заняты всего несколько столиков, поскольку благородные посетители ресторации предпочитали пропитанный благовониями воздух внутреннего зала. Мурильо нравилась кипучая жизнь улиц, и он знал, что его спутница тоже её любит — по крайней мере, в этот момент. Внизу царил такой шум, что подслушать их было почти невозможно.

Взгляд молодого человека бесцельно бродил по Моруловой улице Самоцветов, но вдруг остановился на фигуре, замершей в дверном проёме напротив него. Мурильо шевельнулся в кресле и уронил руку за перила так, чтобы его спутница не увидела. Потом он несколько раз резко дёрнул кистью, возмущённо глядя на фигуру

Улыбка Раллика Нома стала шире. Убийца вышел из дверного проёма, пересёк улицу и остановился полюбоваться жемчужинами на столике из чёрного дерева, выставленном перед лавкой. Хозяин нервно шагнул вперёд, но расслабился, когда Раллик двинулся дальше.

Мурильо вздохнул, снова откинулся на спинку и сделал большой глоток вина. Идиот! Лицо, руки, походка, глаза Раллика, всё говорило: я — убийца. Проклятье, да весь его гардероб лучился теплом и жизнерадостностью палаческого костюма.

Когда дело касалось хитроумия, Раллик Ном явно был не на высоте. Оттого вдвойне странно, что такой сложный план зародился в прямоугольно-геометрических мозгах убийцы. Но, откуда бы он ни взялся, план был совершенно гениальный.

— Вы очень хотите туда пойти, Мурильо? — спросила женщина.

Мурильо улыбнулся самой обворожительной улыбкой. Он посмотрел в сторону.

— Это ведь большой особняк, не так ли?

— У госпожи Симтал? О да. Там множество комнат. — Женщина обмакнула точёный пальчик в жгучей, огненной жидкости, а затем положила его в рот, словно опомнившись. Она не спускала глаз с кубка в другой руке. — Я полагаю, немало комнат прислуги, которым, конечно, недостает элементарных признаков роскоши, будут пустовать всю ночь.

Более явного приглашения Мурильо не требовалось. Весь план Раллика был сосредоточен на этом моменте и его последствиях. Однако у адюльтера был один серьёзный недостаток. Мурильо совершенно не улыбалось встретиться с мужем этой дамы на дуэльной дорожке. Он отогнал эти неприятные мысли очередным глотком вина.

— Я с удовольствием заглянул бы на празднество госпожи Симтал, но при одном условии, — он поднял взгляд и посмотрел женщине в глаза. — Если вы почтите меня там своей компанией — на час-другой, разумеется. — Его бровь обеспокоенно изогнулась. — Я бы, безусловно, не хотел никоим образом посягать на права вашего мужа. — Но именно это молодой человек и собирался сделать, и они оба это знали.

— Несомненно, — ответила женщина с внезапной стыдливостью. — Это было бы неприлично. Сколько вам нужно приглашений?

— Два, — ответил он. — Лучше, чтобы меня видели со спутницей.

— Да, так будет лучше.

Мурильо покосился на свой опустевший кубок с печальной миной. Потом вздохнул.

— Увы, я должен вас покинуть.

— Я восхищаюсь вашей самодисциплиной, — ответила женщина.

«Перестанешь в канун Геддероны», — подумал Мурильо, вставая с кресла.

— Госпожа Удачи подарила мне эту удивительную встречу. — Он отвесил поклон: — До праздника, госпожа Орр.

— До встречи, — ответила жена советника, которая, казалось, уже утратила к нему какой бы то ни было интерес. — Всего доброго.

Мурильо снова поклонился и покинул балкон. В битком набитом зале многие благородные господа из-под тяжёлых век пристально следили за его уходом.

Морулова улица Самоцветов заканчивалась у Серповых ворот. Раллик чувствовал, как двое стражников проводили его изумлёнными взглядами, когда он вошёл в проход между массивными камнями стены Третьего яруса. Оцелот велел убийце ясно выказать принадлежность к своей профессии, и хотя Раллику казалось, что тут даже слепой не ошибётся, он предпринял серьёзные усилия, чтобы подчеркнуть очевидное.