Кошка Белого Графа - Кира Калинина

Уязвленная Венджанса попыталась ее отравить. Принц сослал жену в обитель безъязыких и вернул только через полгода по приказу отца.

После этого в их с Гелеоной отношениях что-то надломилось. Он боялся за нее, и его опека все больше превращалась в тиранию, а она все чаще задумывалась о будущем, о простой жизни, о детях.

К приезду нового вайнорского посла дворец стал для Гелеоны клеткой. Молодой Вильфред Клогг, тогда еще граф, показался глотком свежего северного воздуха. Их роман остался тайной лишь потому, что проходил на виду: взгляды, вздохи, безобидные разговоры – и всего две короткие, мучительно сладкие встречи наедине. Потом отец Вильфреда умер, и ему пришлось вернуться в Ригонию, чтобы принять герцогский титул и занять подобающее положение при дворе кузена.

Год спустя был коронован Альгредо, а еще через некоторое время Гелеона поняла, что беременна, несмотря на обычные предосторожности. Король предложил ей выбор: избавиться от ребенка или отдать его в обитель безъязыких. Дому Инчендер не нужны бастарды. Она выбрала второе и попросилась пожить до родов в отцовском имении. Альгредо позволение дал, но отрядил с ней охрану.

Бежать удалось лишь через семь месяцев.

Взяв с собой пару старых преданных слуг, Гелеона ехала к морю, намереваясь переправиться через Круглый залив в Ригонию. Чувствовала себя неважно, но чему удивляться в ее положении?

До побережья оставался день пути, когда Гелеоне стало совсем плохо. Она горела, задыхалась, кожу жгло, перед глазами клубились видения. Три дня Гелеона провела между жизнью и смертью, а когда пришла в себя, узнала, что потеряла ребенка. Крохотную девочку похоронили в безлюдном ущелье под одиноким платаном.

Гелеона не сомневалась, что произошедшее не было случайностью, но не хотела искать утешение в мести. Вернуться в столицу? Снова видеть Альгредо? Втянуться в придворные игры? Одна мысль об этом вызывала отвращение.

Деньги у Гелеоны были. Добравшись до Ригонии, она уехала на север, желая оказаться как можно дальше от Эйлана, и сняла флигель в поместье барона Хендевика. Сам барон служил в столице. Через несколько лет он вышел в отставку и, вернувшись в родные края, обнаружил прекрасную чужестранку, живущую в скорбном уединении. Еще через пару лет они поженились…

– Почему ты не приехала ко мне? – прошептал герцог, в его глазах стояли боль и вина.

– Чтобы разрушить твой брак? – баронесса покачала головой. – Только покинув Эйлан, я поняла, как жестока была в своем превосходстве над Венджансой. Малый Двор лежал у моих ног, мне посвящали поэмы, моими памфлетами зачитывалась вся столица, Альгредо проводил со мной дни и ночи. А ей приходилось смотреть на все это…

– Неужели ты простила ее?

– Простила? – баронесса убрала руку с моей спины и сцепила пальцы на коленях. – Нет. Убийцу моей дочери я не прощу никогда. Но я ее понимаю. И мне больно видеть, как теперь все повторяется здесь, в Ригонии. Любить короля – это проклятие. Мне уже жаль их обеих… Твою племянницу, – уточнила она в ответ на непонимающий взгляд герцога, – и бедняжку Эмелону.

– Эмелону Болли? – герцог саркастически хмыкнул. – Это ее ты зовешь бедняжкой?

– Она неплохая девочка, Вилли. Не ее вина, что ей достался корыстный и расчетливый отец. Ты знаешь, что Эмелона владеет четырьмя языками? Вайнорским, нотьешским, пертским и эйланским. Да-да, представь себе! Играет на рояле и лютне, поет классические романсы, читает наизусть Клайса и Бербека, прекрасно танцует, в том числе танцы из старого канона.

Герцог нахмурился.

– Не удивляйся, я немного дружна с ней, – пояснила баронесса. – Насколько позволяет ее отец. Он привез няньку, которая в детстве ходила за ним самим, и приставил к дочери. Хитрая карга заботится о том, чтобы Эмелона оставалась неразумным ребенком, который не умеет извлечь выгоду из своего положения. Это право господин Болли целиком оставил за собой. Когда Эми была маленькой, он рассказывал ей о далеких странах и учил читать морские карты. А потом стал давать книги о правилах хорошего тона, о нарядах, о том, как быть красивой и как привлечь мужчину…

– Да-да, – видя брезгливое изумление герцога, подтвердила Гелеона. – Девочка подросла, и господин Болли понял, что в его руках настоящий алмаз. Но алмазу нужна огранка и достойная оправа, тогда за него дадут наибольшую цену. Почти семь лет Эмелону дрессировали, как цирковую обезьянку. А в шестнадцать отец привез ее в Альготу на празднования по случаю пятилетия восшествия Альрика на престол. Каким-то образом он раздобыл билеты на маскарад в королевском саду. Не знаю, хотел ли господин Болли найти дочери выгодного мужа или с самого начала готовил в любовницы, но вряд ли он ожидал, что в тот же вечер Эмелона привлечет внимание самого короля.

Баронесса Хендевик помолчала.

– В первый раз отец сам за руку отвел ее в королевскую спальню. И знаешь что? Альрик привык менять женщин не меньше Альгредо…

– Дар плодоносной земли, – кивнул герцог.

– Или природная ветреность, – усмехнулась баронесса. – Но, когда появилась Эмелона, он оставил других. Газеты даже стали величать ее официальной фавориткой, хотя ни в Ригонии, ни в Вайноре никогда не было такого понятия. У вас адюльтер дело тайное. И Альрик не затыкал писакам рот… Ты ведь понимаешь, он не откажется от Эмелоны, что бы сейчас ни обещал. С Камелией я не знакома, но, кажется, она славная девочка. Неужели ты хочешь для своей племянницы судьбы Венджансы? Или, – баронесса прищурилась, – ей уже готов утешитель? Я только не понимаю, как Альгредо не жаль своего сына, пусть у него их и много…

Она пронзительно взглянула на герцога.

Тот вздернул плечи в очень правдоподобном недоумении и зачем-то постучал пальцем по перстню на своем мизинце.

– О чем ты?

– О милом мальчике, который встретился мне при входе. Эйланец в цивильном платье, но с выправкой военного. Полно, Вилли! Я давно не была на родине, но ты правда думал, что я не узнаю фамильные черты Инчендеров? Кто это – Сайдэно или Фьюго? Я видела их еще малышами. Скорее Фьюго. Сайдэно сложен плотнее. Да и учитывая кое- какие слухи… Не бойся, я не шпионю ни для ригонцев, ни для эйланцев. Для вайнорцев тоже, – баронесса издала смешок. – Ни для кого. Только ради собственного любопыт- ства.

– А оно у тебя неуемное…

Герцог устало вздохнул, обвел взглядом комнату и, смирившись, откинулся на спинку дивана.

– Она не хотела ехать. Грозилась прыгнуть со скалы или уйти в обитель вечных дев. Ками умница, но для дочери Севера у нее слишком горячая кровь. Бертольд попросил меня найти к девочке подход. Молодой Фьюго уже