Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко

обессилел, что пришлось даже помогать его вытаскивать. Правда, часовой у входа, быстро лишил меня этой сомнительной радости, отрапортовав:

— Пан капитан, голова в себя пришёл. Срочно требует вас к себе в лазарет. Мы даже коляску подготовили, вас дожидались. Лошади уже копытом бьют.

У меня вылетел шестнадцатый вздох за вечер. Этот день, что вообще никогда не закончится? Только головы с его выкрутасами мне сегодня не хватало.

— Еду! Пока меня не будет, чтоб задержанного лечили, как пресветлого князя!

— Так что точно.

Я только рукой махнул. Мол знаю вас. Лишь бы не угробили.

Пересев в коляску без решёток, снова двинулся в путь. Уже весь город за день исколесил. Устал как собака, и нога опять разболелась, но зато выпало пару минут подумать. Всё складывалось скверно. Настоящий проверяющий или нет, это ещё Крин надвое сказала, но то, что меня в любом случае отдадут под трибунал, и к дидьку не ходить. Либо врага на груди пригрел, либо предателя прошляпил. И так и так скверно выходит. Всё-таки в капитанском кресле решается политика, а не раскрываются преступления. Только меня такое положение дел никогда не устраивало — душа требовала другого.

Надо было хватать всех подряд и вязать вместе с Весельчаком. И Редзяна, и ясновидящего этого. Да половину гостей в придачу, так, для острастки. Правда тогда городской голова бы не требовал меня на приём, а лично примчался в бинтах и зельях, чтобы открутить голову.

Раз за разом прогоняя одни и те же неприятные мысли, я прошёл по тихому тёмному лазарету Храма Четырех Пресветлых и под зорким оком послушницы, вошёл в палату городского головы. Он не спал, злобно сверля тёмными глазами белый потолок.

— Доброй ночи, пан Куцев…

— Из самой бездны ко мне добирались, Вильк? Вас только за смертью посылать.

— Итак за ней ежедневно гоняюсь. Вот только от пана Мнишека одного покойника привёз, второго арестовал. Что-то бандиты к нему зачастили. Не знаете из-за чего?

— С Редзяном потом разберётесь, — фыркнул голова. — Есть дела поважнее. Этот проклятый фокусник меня одурманил и пытался внушить какую-то гадость. Если бы не лекари, ждали бы меня белые палаты до конца жизни. Хватайте этого гада и всю душу из него вытрясите. Чтобы каждый мелкий доставала знал, что с городской властью шутки плохи.

— Как пожелаете, — я даже чуть склонил голову. — Может вообще чистку устроить? А то распоясались без вас. Пусть вспомнят кто в городе хозяин!

— Устройте! — зарычал пан Куцевич. — Со дня на день отсюда выйду, так они у меня все попляшут. А то вишь? Ни один проведать не пришёл — прихлебатели куцьи!

Я согласно кивнул, но скорее своим мыслям, чем его пространственным рассуждениям о служебной преданности.

— Выздоравливайте!

— Вашими молитвами, — зло бросил городской голова, снова уставившись в потолок, но тут же замотал головой. — Халат мне, бумагу и перо.

«Они у меня ещё все!..» — долетело из палаты, когда я уже шагал по коридору.

Надо было пользоваться моментом, пока пан Куцевич изволил развязать мне руки. Небольшая встряска не помешает. Главное заставить Морока сделать ошибку. Все его подручные уже в Полуночной бездне или под замком, а значит ему либо придётся искать новых помощников, а это время и опасность попасться, либо действовать самому. Поскольку он достаточно хитёр, нагл и жесток, скорее всего полезет напропалую. И тут уж, пусть нам помогут все четыре пресветлые богини, чтобы снова не попасть в просак.

Я спустился на пустынную улицу и уже хотел запрыгнуть в коляску, но сидящий на козлах стражник куда-то запропастился. Оставалось только глупо стоять под фонарем и всматриваться в темноту. Ну не кричать же на весь город: «Эй-э-ге-гей!».

Никаких сил уже с ними нету. Я похлопал себя по карманам, но трубка снова где-то запропастилась. То ли осталась в кабинете, то ли вывалилась во время прыжков и подскоков в Редзяновых покоях. В любом случае, мне не столько хотелось курить, сколько по привычке занять пустующее время.

Стражник, поправляя одежду вывалился из грязного проулка, вызвав у меня очередной вздох.

— Давай, обратно в Управление! — поторопил я. — Утро скоро, а мы всё на месте топчемся.

Не успело отзвучать набившее оскомину «так точно», а мы уже катили обратно в Ночную стражу. Все разрозненные части картины наконец начали складываться между собой. Не хватало только нескольких важных деталей, но ещё больше не хватало улик. Морок не оставлял свидетелей, а уж тем более заметных следов. Появлялся то там, то здесь — безнаказанно совершал, что хотел и исчезал. Не даром его не смогли поймать в столице. Понял всё вовремя и сбежал. Я чувствовал, что и у нас он надолго не задержится, добьется своего и растворится, как утренний туман. Только бы успеть его схватить.

— Прибыли, пан капитан!

Так задумался, что не заметил, как приехал.

Поблагодарив стражника, я вылез из коляски, и едва успел отскочить, чуть не сбитый часовым.

— Пан капитан, пан капитан! Проверяющий. Всё Управление на уши поднял!

— Что?

Глава 9 в которой все окончательно повисает на тончайшем волоске

Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»

— Алана, — голос долетал будто сквозь вату, а плечо холодило едва ощутимое прикосновение.

— Алана! — Голова была тяжелая и не желала отрываться от подушки.

Ночью я проснулась от жуткого озноба, согрелась лишь к утру, свернувшись калачиком под одеялом. И теперь совершенно не хотела выпускать накопленное тепло, разлеплять глаза, думать… только спать.

— Балт… — пробормотала ваша покорная слуга, — уже не сплю…

— Не трогай девочку, не видишь, она устала.

— Да ради богинь! Но дело уже к полудню!

Шуршание над головой точно не походило на хрипловатый голос моего бравого капитана. Да и руки у него всегда были теплые, а не эти ледышки. А ещё он не имел привычки трясти свою сонную живописку.

— Алана, деточка, давай-ка вставай!

Нет, это точно не Балт. Куць меня за ногу, я же в лавке! В своей комнате на втором этаже. А Вильк остался на ночь в Управлении.

С трудом продрала глаза. Под веки словно насыпали песка, в голове гудело, губы пересохли, в горле разгуливала стая ежей. Кажется, все-таки простудилась. Надо мной,