Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд - Клайв Баркер

Кэмерон обернулся. Двойник Войта стоял в дверях, рядом с ним — шофер и тот третий из «мерседеса». Последний был одет в плащ из козлиных шкур, прямо с копытами и рогами. На мехе запеклась темная кровь.

— Что вы тут делаете, мистер Кэмерон? — спросил он.

Кэмерон едва мог говорить. Он ощущал только острую боль посередине лба; это была агония.

— Какого дьявола тут происходит? — сказал он, с трудом шевеля замерзшими губами.

— Вот именно, мистер Кэмерон, — ответил человек. — Дьявол идет сюда.

Когда они пробегали мимо собора Святой. Марии на Стрэнде, Лоер оглянулся и запнулся. Джоэл бежал на добрых три метра позади лидеров; он видел, что парень сдает. Но как-то чересчур быстро. Что-то здесь не то. Джоэл замедлил шаг, пропустив мимо Маклауда и Войта. Они не слишком спешили. Киндерман здорово отстал, не в силах соревноваться с ними. В этой гонке он был черепахой. Лоера обогнал Маклауд, потом Войт, и, наконец, Джонс и Киндерман. Дыхание Лоера неожиданно сбилось, а ноги налились свинцом. Дальше случилось самое страшное: он почувствовал, как асфальт под его кроссовками треснул, и из земли, точно беспризорные дети, вылезли пальцы и коснулись его. Похоже, никто этого не замечал. Толпа продолжала гудеть, а призрачные руки вырывались из-под асфальта и цеплялись за него. Он корчился, его юность увядала, а сила ускользала. Хищные пальцы мертвецов продолжали цепляться за него даже тогда, когда врачи унесли его с беговой дорожки, осмотрели и дали успокоительное.

Лежа на горячем асфальте, он знал, почему эти руки вцепились в него. Он оглянулся. Вот почему они появились. Он оглянулся.

— …и после того, как Лоер сенсационно потерял сознание, забег продолжается. Теперь ведет молниеносный Фрэнк Маклауд, он прямо-таки ускользает от новичка Войта Джоэл Джонс совсем отстал. Похоже, он и не пытается бороться за лидерство. А ты как думаешь, Джим?

— Ну, либо он уже выдохся, либо выжидает, когда выдохнутся они. Помни, что на этой дистанции он не новичок…

— Да, Джим.

— Может быть, поэтому он и позволил себе расслабиться. Разумеется, ему придется здорово поработать, чтобы выдвинуться со своего третьего места, которого он держится сейчас.

У Джоэла кружилась голова. Когда Лоер начал, отставать, он слышал, что парень молится вслух. Просит, чтобы Бог его спас. Джоэл единственный, кто слышал слова;

— И если пойду долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною, Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня…

Теперь солнце пекло все жарче, и Джоэл начал чувствовать знакомые сигналы уставших ног. Асфальт под ногами был жестким, мышцам и суставам приходилось нелегко. Он попытался выкинуть из головы отчаяние Лоера и сконцентрироваться на текущем моменте.

Бежать еще долго, не пройдено и половины дистанции. Хватит времени, чтобы прижать всех этих героев.

Его мозг странным образом обратился к молитвам, которым его учила мать на случай необходимости. Он пытался вспомнить их, но годы разъели слова — все они разлетелись.

— Меня зовут, — сказал человек в козьих шкурах, — Грегори Берджесс, член парламента Вы меня не знаете. Я стараюсь держаться в тени.

— Член парламента? — переспросил Кэмерон.

— О, да. Независимый. Очень независимый.

— А это — брат Войта?

Берджесс поглядел на двойника Войта. Тот словно не ощущал чудовищного холода, хотя был одет в тонкую майку и шорты.

— Брат? — сказал Берджесс. — Нет-нет. Он мой — как бы это сказать? — знакомец.

Слово напомнило ему что-то, но Кэмерон не был начитанным человеком Что значит — знакомец?

— Покажи ему, — сказал Берджесс многозначительно.

Лицо Войта вздрогнуло, кожа натянулась, губы сузились и обнажили зубы, а те растаяли, точно белый воск, ушли в горло, которое, в свою очередь, превратилось в сверкающий серебристый столб. Это было теперь не лицо человека — даже не лицо млекопитающего. Оно стало пучком ножей, и лезвия сверкали в пробивающемся из-за двери пламени свечей. Едва возникло это новое лицо, как вновь начались изменения: ножи расплавились и потемнели, выросла шерсть, глаза выпучились, точно воздушные шары. На этой новой голове пробились антенны, появились жвалы, и вот на шее Войта возникла огромная, но абсолютно точная копия пчелиной головы.

Берджесс наслаждался зрелищем; он захлопал затянутыми в перчатки руками.

— Оба они — мои знакомые, — сказал он, указывая на шофера.

Тот снял кепку, и копна каштановых волос рассыпалась по его — ее — плечам. Она была потрясающе красива За такое лицо не жаль отдать жизнь. Но все это было иллюзией, как и у двойника Войта Без сомнения, они способны менять личину.

— Оба мои, разумеется, — гордо сказал Берджесс.

— Что? — только и смог выговорить Кэмерон. Он сдерживался, чтобы не задавать теснящиеся в голове вопросы.

— Я служу аду, мистер Кэмерон. И ад, в свою очередь, служит мне.

— Ад?

— Вон там, прямо за вами, один из входов в Девятый круг. Знаете Данте, а? «Оставь надежду всяк сюда входящий!»

— Зачем вы пришли?

— Выиграть эти гонки. Или, вернее, мой третий знакомец как раз выигрывает эти гонки. Он придет первым. Это событие для всего ада, мистер Кэмерон, и за ценой мы не постоим.

— Ад! — повторил Кэмерон.

— Вы же верите в него, верно? Вы добродетельный христианин. Все еще молитесь перед едой, как всякий богобоязненный человечек. Боитесь Подавиться за обедом.

— Откуда вы знаете, что я молюсь?

— Ваша жена рассказала мне. О, ваша жена много чего рассказала о вас, мистер Кэмерон, она буквально раскрылась передо мной. Очень удобно. Я опекаю одного покладистого психоаналитика. Она дала мне так много… информации. Вы социалист, как и ваш отец, а?

— Теперь политика…

— О, политика — это нечто, мистер Кэмерон. Без политики мы бы одичали, верно? Даже в аду необходим порядок. Целых девять великих кругов, и в наказании нужна дисциплина. Взгляните вниз, сами увидите.

Кэмерон спиной ощущал, эту дыру, ему не было нужды туда заглядывать.

— Мы за порядок, не за хаос. Это всего лишь небесная пропаганда. Вы знаете, что мы выиграем?

— Это — благотворительный забег.

— Меньше всего нас интересует благотворительность. Мы бежим не для того, чтобы спасти мир от рака Мы бежим для правительства.

Кэмерон почти ухватил суть.

— Для правительства? — переспросил он.

— Один раз в сто лет проводятся состязания от собора Святого Павла до Вестминстерского дворца Часто они проводились под покровом ночи, необъявленные, не привлекая внимания. Сегодня мы бежим при полуденном свете, на нас смотрят тысячи. Но каковы бы ни были обстоятельства, это всегда одно и то же состязание: ваши атлеты против одного нашего. Если вы победите — еще сто лет демократии. Если же мы… как это и будет… конец мира, знаете ли.