Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд - Клайв Баркер

Пока он выезжал с затененной улицы на солнечную, черный «мерседес», ведомый шофером, проплыл мимо так тихо, словно его несло ветром Кэмерон на миг успел разглядеть пассажиров. Одним из них оказался тот человек, с которым Войт говорил перед забегом: длиннолицый тип лет сорока. Губы его были так плотно сжаты, что создавалось впечатление, будто они удалены хирургическим путем.

Рядом сидел Войт.

Это было невероятно, но Кэмерон видел, как из затененного стекла выглянуло лицо Войта. Тот даже не снял спортивной одежды.

Кэмерону это не понравилось. Он видел африканца пятью минутами раньше, тот бежал вместе со всеми. Так кто же там был? Очевидно, двойник. Все это отдавало нехорошим душком.

«Мерседес» уже заворачивал за угол. Кэмерон выключил радио и нажал на педали вслед за машиной. Он уже взмок из-за проклятого солнца.

«Мерседес» с трудом прокладывал себе дорогу по узким улочкам, не обращая внимания на знаки одностороннего движения. Такой медленный темп подходил для Кэмерона, Он на своем велосипеде не терял из виду «мерседес», но пассажиры автомобиля его не замечали.

В маленькой безымянной аллейке к западу от Феттер-лэйн, в густой тени, «мерседес» остановился. Кэмерон спрятался за углом ярдов за двадцать от автомобиля и наблюдал Шофер отворил двери. Безгубый человек со спутником, напоминавшим Войта, вышли из машины. Они направились в неприметное здание. Когда все трое исчезли, Кэмерон прислонил велосипед к стене и последовал за ними.

Улица была необычно тиха. С этого расстояния гомон толпы, сгрудившейся вдоль маршрута, казался шепотом Казалось, здесь какой-то совсем другой мир, на этой улочке. Мелькание птичьих теней, закрытые окна, облупившаяся краска, запах гнили в застывшем воздухе. В водосточной канаве лежал мертвый кролик — черно-белый кролик, наверное, чей-то потерявшийся любимец. Над ним кружились мухи.

Кэмерон прокрался к открытой двери так тихо, как только мог. Вроде бы ему нечего было бояться. Трио уже скрылось в темном коридоре дома. Воздух в здании был затхлым и отдавал сыростью. Решительно, но со страхом в душе Кэмерон вошел в слепое здание. Обои и краска в коридоре по цвету напоминали дерьмо. Все выглядело так, словно гость попал в желудок — желудок мертвеца, холодный и скользкий. Лестница была перекрыта, преграждая доступ на верхний этаж. По-видимому, троица спустилась вниз.

Дверь в погреб прилегала к лестничному пролету, и Кэмерон мог слышать доносящиеся снизу голоса.

«Другого раза не будет», — подумал он и приоткрыл дверь, чтобы проскользнуть в темноту. Там стоял ледяной холод. Не прохлада, не сырость — мороз. На миг он подумал, что шагнул в холодильную камеру. Дыхание превращалось в пар, и он изо всех сил стиснул зубы, которые стали выбивать дробь.

Он подумал, что теперь уже назад не повернуть, и начал спускаться по заиндевевшим ступенькам. Тут оказалось не слишком темно. Где-то у подножия лестницы, очень далеко внизу, мерцал слабый свет, ничем не напоминающий дневной. Кэмерон с надеждой оглянулся на приоткрытую дверь позади. Она манила к себе, но Кэмерону было любопытно, очень любопытно. Он двинулся дальше.

В ноздри ударил запах этого места. У Кэмерона было паршивое обоняние, а вкус еще хуже, о чем любила напоминать его жена. Она говорила, что он не отличит розу от чеснока. Вероятно, она не ошибалась. Но этот запах что-то значил для него. Что-то такое, от чего желудочная кислота подкатила к горлу.

Козлы. Кэмерон узнал эту вонь. Он рассказал бы жене, что вспомнил запах: воняло козами.

Он почти достиг подножия лестницы и находился на глубине двадцати или тридцати футов под землей. Голоса все еще звучали вдали, за второй дверью.

Он оказался в маленькой комнатке. Стены ее были выкрашены в грязно-белый цвет, расписаны непристойными граффити и изображениями сексуальных актов. На полу стоял семисвечник. Только две свечи горели дрожащим синеватым пламенем. Козлиный запах стал сильнее, теперь он перемешивался с болезненно-сладким запахом, словно в турецком борделе.

В комнату вели две двери, и из-за одной доносился приглушенный разговор. Кэмерон очень осторожно прошел по скользкому полу и придвинулся к двери, стараясь уловить смысл тихой беседы. В голосах звучала торопливость и настойчивость.

— …поспеши…

— …если все правильно устроить…

— …дети, дети…

Смех.

— Надеюсь, мы… завтра… все мы…

Опять смех.

Неожиданно звучание голосов изменилось, словно собеседники двинулись к выходу. Кэмерон сделал три шага назад по ледяному полу, почти наткнувшись на подсвечник. Пламя задрожало и зашипело, когда он проходил мимо него.

Теперь предстояло выбрать — лестница или другая дверь. Лестница вела к выходу. Если он взберется по ней, то окажется в безопасности, но никогда ничего не узнает. Никогда не узнает, почему так холодно, почему синее пламя, почему воняет козлами. Дверь — это возможность узнать. Спиной к этой двери, не сводя глаз с противоположной, он боролся с обжигающе холодной дверной ручкой. Та с легким скрипом повернулась, и он скрылся из виду в тот же миг, когда открылась дверь напротив — два движения ловко совместились. Бог был на его стороне.

Затворяя дверь, он уже понимал, что ошибся. Бог не был на его стороне.

Иглы холода пронзили его голову, зубы, глаза, пальцы. Он чувствовал себя так, будто его голым замуровали в сердцевине айсберга. Казалось, кровь застыла в венах, слюна на языке замерзла, на пальцах выступил морозный иней. В темноте, в холоде он шарил по карманам в поисках зажигалки. Она вспыхнула внезапным полуживым мерцанием.

Комната была большая — ледяная пещера. Ее стены, ее рифленый потолок — все сияло и вспыхивало искрами. Сталактиты льда, как острые лезвия, свисали над его головой. Неровный пол, на котором он стоял, обрывался дырой в центре комнаты: пять или шесть футов в поперечнике, а стенки так заросли льдом, словно здесь во тьме замурована река.

Он вспомнил Ксанаду[6]. Это стихотворение Кольриджа он знал наизусть. Виды иного Альбиона…

Там Альф — священная река, — в ущельях темных, как века, бежал в полночный океан.

И точно, там, внизу, был океан. Ледяной океан. Там была вечная смерть.

Все, что он мог сделать, это держаться поближе к стенке, чтобы не соскользнуть в темную неизвестность. Зажигалка замигала, и холодный воздух задул ее.

— Дерьмо, — сказал Кэмерон, окунувшись во тьму.

То ли его голос насторожил троицу за дверью, то ли бог окончательно отвернулся от него в тот миг и позволил им отворить двери, он никогда не узнает. Но дверь распахнулась так резко, что отбросила Кэмерона на пол. Окоченевший, не способный удержаться на ногах, он скорчился на ледяном полу. Козлиный запах заклубился в комнате.