Студент поневоле - Елена Товбаз

— Допрыгались, дурочки! И как вам удалось сбежать?

— А, крестьянки из соседней деревни подоспели, — небрежно ответила Динка, сдувая с лица чёлку.

— А мы тем временем улизнули, — шмыгнув носом, продолжила Ринка. — Не хватало ещё застрять на этом острове из-за каких-то гумоцветиков.

Не похоже было, чтобы они переживали случившееся. А Верения хмурилась всё сильнее и сильнее, пока совсем ни помрачнела. Прищурившись глянула на меня и отвернулась. Час от часу не легче.

— Вы что знакомы? — поинтересовался Линк.

— Мы жили в одной комнате, — поспешно ответил я, желая избежать дальнейших расспросов.

— Вот-вот, — буркнул Норд. — Неплохо устроились. Один — в комнате с ученицами. Другой — в спальне с директрисой. Лишь я…

— Умолкни, пленник зазеркалья! — оборвал его Линк. — Посоветуй лучше, знаток, что нам делать с такой аравой женщин.

— Хранитель знаний у нас — ты, — обижено пробубнил Норд.

— А знаток женщин — ты, Зеркало.

— Сволочь бессовестная!

— Хватит! — отрубил Командор. — Всем разойтись! Матросы по местам! Пассажиры — в каюту. Живо! Поднять паруса! Отдать швартовы! Штурма-ан!

— Есть, капитан!

Порядок был восстановлен, паруса подняли и отчалили. А мы, воодушевлённые приказами капитана, гуськом проследовали в каюту. Там Линк с хмурой Веренией устроились за столом, а студентки бесцеремонно плюхнулись на диван. Вернее, плюхнулись только Динка и Ринка, а Астрея неловко уселась с краешку. А я остановился напротив и усмехнулся.

— Ну и ну! И как вам? Вечеринка удалась? Весело было?

— Так себе, — ничуть не сконфузившись, ответила Динка. — Эти дикие адонисы — просто дикари. Так набросились, так набросились!

— Неужели? Интересно, а к кому же они пристают, когда поблизости нет студенток? Как они ещё не вымерли?

Ринка ухмыльнулась:

— На острове две рыбацкие деревни, и там живут моряки. Они по полгода в море, вот их жёны и стараются, как могут. Заодно сохраняют и приумножают популяцию адонисов.

— Не ляпните такое моему отцу, — процедила сквозь зубы Верения. Чувствуется, студентки ей не нравились. Ой, не нравились.

— А что такого? — фыркнула Динка. — Гумоцветы не считаются. А эти — вообще дикари. То ли дело — культурные. Милые, застенчивые и при виде красивой девушки впадают в ступор. А уж если эта девушка обратила на них внимание — в обморок готовы упасть…

— Точно-точно, они такие застенчивые. А дикие просто… О-о! — Ринка мечтательно умолкла.

— Да что вы знаете о гумоцветах?! — внезапно вспылила Верения, даже со стула подскочила. — Ничего вы не знаете! Я всю жизнь прожила на цветочных островах и знакома с ними. Они такие чудесные люди. А вы…

— Люди? А это что за пигалица? — Динка с Ринкой переглянулись и наморщили носики.

— … Дуры! — разозлилась Верения.

Линк с Нордом предпочитали молчать, сохраняя нейтралитет. Молодцы! Когда женщины ссорятся — это самая разумная тактика. Но внимательно наблюдали. Астра не выдержала, встала и, недовольно глядя на девчонок, заметила:

— Она права. Гумоцветы — добрые и красивые. А вы — дуры выпендрёжные.

Те аж опешили, а я прикинул. Уже вечер. Я видел ещё на палубе, как солнце опускалось за море. Скоро наступит ночь. Взглянул на корабельные часы — они показывали… Кто их знает, что они там показывали, но одна из стрелок подобралась очень близко к Луне. Значит, скоро я превращусь обратно. Я не стал щёлкать по зеркалу из-за порядка превращения. Мне не хотелось, чтобы Таурита раньше времени узнала, что оставшийся у неё флакончик — фальшивый. А напрягать Норда мне не хотелась. У него впереди ещё долгие лиги морской болезни. И так ослабнет. Да и, честно говоря, упустить такой сюрпризный момент для девчонок…

Астрея продолжала распекать подружек:

— Имейте совесть! Вас пожалели и взяли на борт, а ведёте вы себя отвратительно. Вы — в гостях, вот и ведите себя соответственно и не обижайте девочку…

— Дочку командора, между прочим, — вставил я.

— Вы и так уже натворили дел с этими адонисами. Вы их раздразнили. Теперь они одуреют из-за вас и сами отправятся в деревню, а там их мужики запросто польют какой-нибудь бякой. Вы этого хотели?

— Не-ет…

— Нет?! Вот не будете в следующий раз…

Астра ещё много чего им высказала, грозя пальцем, как строгая учительница, а Динка и Ринка, то дулись на неё, то хихикали, как неисправимые идиотки. Мне это надоело, и я вмешался.

— Эй, вы, — грубовато начал я и запнулся. — Кхгм… м, девушки, кхгм…, — мой голос прозвучал низковато. Что это? Ура! Он снова вернулся ко мне. Я…

Астрея стояла спиной и не видела, а Динка с Ринкой разом подняли на меня взгляды и завизжали. Их словно сдуло с дивана, и через секунду они испуганно выглядывали из-за спинки кресла и визжали, показывая на меня пальцами. Астрея резко обернулась и смотрела на меня огромными потемневшими глазами, белая, как лепесток ромашки, или перо лебедя, или… Да! Я снова стал собой. Я превратился! Линк, Норд и Верения смеялись.

— Ну что? Освоились? — поинтересовался вошедший капитан. — Приветствую вас на борту Золотой Ракушки! Мы идём на юг к легендарному городу Феглю.

Эти две недели плавания были незабываемыми. Солнце щедро дарило нам погоду. К тому же в южных широтах было не так жарко как в районе островов, и дни выдались тёплыми и умеренными. Всё время дул прохладный ветерок, приятно остужая разгорячённые лица и надувая паруса. А по голубому небу изредка проплывали вереницы облаков, словно какой-то небесный капитан вёл за собой на верёвочке целую небесную флотилию. Я лежал на полуюте, выглядывая за борт, и мне казалось, что облака плывут у нас в кильватере. Загляденье!

В ясной морской воде отражалось солнце, а по ночам — луна и звёзды. В разгар дня море ослепительно сверкало, а к вечеру на присмиревшие волны падала тень корабля. Командор был доволен погодой и говорил, что шторма в ближайшее время не предвидится.

— То, что надо, — подмигивал он.

Даже Норд к концу путешествия справился с морской болезнью. Теперь большую часть времени он проводил в каюте капитана на подставке. Они с Линком подолгу беседовали о своих делах и меня в эти разговоры не посвящали. Ну и ладно.

У меня и без того находилось дел по горло. Вроде тех, чтобы по десять раз за день стаскивать с грот-мачты бесшабашную Динку или оттаскивать от занятых матросов расфуфыренную и накрашенную Ринку, благоухающую изысканными духами. Где она на корабле умудрилась раздобыть наряды, косметику и парфюмерию — оставалось для меня тайной, пока её однажды не открыла мне разъярённая Верения. Оказывается, Ринальда каким-то образом умудрилась проникнуть в каюту матери Верении — Флавии и похозяйничать в платяном шкафу и на туалетном столике. В итоге, у бывшей студентки КИСДа появилось несколько очаровательных платьев, туфельки с пряжками в виде розочек на «во-от такенных» каблуках, мохнатая розовая сумочка и ещё много чего.