Солнце в зените - Виктория Холт

многих лет. Нынешний король всегда был таким доброжелательным, уравновешенным, легким в общении, - чудесным товарищем для того, кто слеплен по одному с ним образцу. Однако, Гастингс первый заметил, испытывая недостаток в равном блеске: 'Я - словно луна', - произнес он однажды, - 'отражающая великолепие дневного светила'.

Эдвард рассмеялся над Гастингсом, объяснив, что подобное речевое угодничество ничего для него не выиграет. 'Лишь поступки, Уильям', - подчеркнул король, - 'Лишь поступки произведут на меня впечатление'.

Он шутил, но только отчасти. В каких же поступках сейчас обвиняют Гастингса.

Уильям понял, - продолжать в подобном духе он не может. Возникло желание отправиться к монарху и, основываясь на их много выдержавшей дружбе, спросить, - что не так, почему на него смотрят столь холодно, что было против него сказано?

Эдвард всегда являлся приветливым, но ведомым. Почему теперь он должен был измениться? Тем не менее, изменился. Вероломство Уорвика сыграло свою роль. Король уже никогда не станет прежним доброжелательным золотым мальчиком. Солнце способно угрожать неистовой опасностью, равно, как и дарить щедростью.

Но в подобном духе продолжать было нельзя. Уильям решил поговорить с Эдвардом. Он направился в его личные покои, благодаря старой дружбе, Гастингса пропустили.

Обнаружение короля в одиночестве стало ему вознаграждением. Эдвард изумленно поднял взгляд и спросил: 'Что тебе нужно, Гастингс?'

'Одно лишь слово с вами...наедине'.

Монарх заколебался, и Уильяма на миг обдало чудовищное отчаяние, - он увидел себя уже осужденным. Разумеется, по ложному обвинению, но сколько людей успели так обвинить? Гастингс, совершенно точно, первым не будет.

Он выступил вперед и, порывисто бросившись на колени, обратил агонизирующий взгляд к лицу Эдварда. 'Мне необходимо поговорить с вами наедине. Я больше не в состоянии выносить подобное положение'.

Выражение лица Эдварда изменилось. Он разразился хохотом. 'Поднимайся, Уильям', - ответил король. 'В таком виде ты выглядишь смешно'.

Гастингс встал и понял, что смеется вместе с монархом, пусть смех этот и отдает истерикой.

'Хорошо', - успокоился Эдвард, - 'так что ты хочешь сказать?'

'Я хочу узнать, что произошло между нами. Если меня в чем-то обвиняют... Прошу вас, объясните мне, - в чем именно'.

Эдвард опять заколебался. Перед ним находился Уильям, его старый друг. Король не мог поверить, что тот будет затевать против него заговор. По крайней мере, Гастингсу следует предоставить свободу оправдать себя.

'Мой господин...мой друг...Эдвард', - воскликнул Уильям, - 'Так я не ошибся. Есть что-то...'

Эдвард проронил: 'Гастингс, ты работал против меня'.

'Никогда', - перебил Уильям.

'Мне было тяжело поверить, что ты так поступил', - начал король.

Гастингс ударился в страстный монолог. 'Мой господин, мой властелин, разве я не служил вам постоянно изо всех моих сил? Разве я не оставался с вами...всегда...в поражении, как и в победе? Мы вместе оказались в изгнании...мы вместе переживали приключения, как в женских постелях, так и на поле брани. Эдвард, вы не можете всерьез поверить, что я когда-либо замышлял причинить вам вред'.

'Должен тебе признаться, я не верил...на протяжение долгого времени...я отказывался'.

'Скажите мне, в чем меня обвиняют'.

Эдвард произнес: 'Тебе известно, у меня есть враги. Мой собственный брат...Полагаю, ты находишься с Кларенсом в дружеских отношениях'.

'Мой господин, я нахожусь с вашим братом в таких же добрых отношениях, как и вы...но лишь потому, что он - ваш брат. Других причин для этого нет. Прошу вас, ответьте, кто автор вынесенных против меня обвинений'.

'Некто, когда-то тебе служивший, но больше не состоящий в твоем штате'.

'Обиженные слуги, мой господин?'

'Именно. Но...' Эдвард взглянул на Гастингса сузившимися глазами. Он увидел все случившееся чрезвычайно ясно. Король понял, кто выдвинул против Гастингса обвинения. Лорд Риверс и королева. По причине Кале. Внутренне Эдвард расхохотался, пытаясь вспомнить, что Елизавета сказала об Уильяме...конечно же, ничего определенного. Она была слишком умна. Однако, с помощью Риверса, сумела посеять в его мозгу зерна недоверия по отношению к лучшему другу.

Монарх вспоминал совершенные ими вместе подвиги, проведенные веселые вечера, дни, полные приключений. И вдруг осознал, - наветы на его старого друга ложны, Эдвард почувствовал, - каким мукам подвергал того в течение последних недель.

Елизавета и слова в адрес Гастингса не вымолвила, но, стоило упомянуть его имя, тонко ссылалась на предательство Уорвика и Кларенса, зная, речи об этой паре заставляют мужа вспомнить, как они ему изменили, и насколько Эдвард был изумлен их способностью к подобному коварству.

Она отличалась умом, его любимая Елизавета. И превосходно королю подходила. Такая спокойная, такая загадочная, такая всегда восхитительная...Но Елизавета знала, - ей никогда не следует пытаться убедить Эдварда или повлиять на выносимые им решения...открытым образом. Королева могла действовать личными тайными методами. Иногда он задумывался о Десмонде, чьи комментарии о разводе оказались восприняты столь спокойно. Но сказанные им слова оказали тлетворное воздействие, к тому же, как произошло, что Десмонда чересчур быстро отправили на казнь?

Эдвард не желал слишком глубоко задумываться об этом случае. Данные мысли были ему неприятны. Также неприятно воспринимались рассуждения о предательстве Гастингса. Чтобы Гастингс предал его! Он позволил себя убедить. Но с этим покончено. Каждый, - Елизавета, Риверс, любой из Вудвиллов должны уяснить, - решения принимаются королем. Только король говорит: 'Так будет или - так не будет'.

Пусть стараются, если хотят, но разрешить им добиться своего - нельзя.

'Уильям', - произнес Эдвард. 'Я хорошо тебя знаю. Ты всегда являлся для меня добрым другом. Остался ли ты им теперь? Просто ответь мне'.

'Мой господин и король, я клянусь всем, что для меня свято, - я никогда не изменял своей вам верности. Внушающие противоположное слухи - клевета, зло...и не имеют никаких оснований в действительности'.

Монарх взглянул на друга и произнес: 'Я верю тебе, Уильям. Давай забудем об этом наговоре. Будем вместе, как обычно, и я молю Господа, пусть так останется навсегда'.

Гастингс упал на колени и поцеловал королю ладонь.

Эдвард рассмеялся. 'Поднимайся, глупец', - велел он. 'Разве я тебе уже не объяснил, что на коленях ты смотришься потешно?'

Таким образом, дело