На поводу у сердца (СИ) - Майрон Тори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя пятнадцать минут, Джеймс, так что советую не терять времени и сразу переходить к делу. Зачем ты пришла? — спрашиваю я, присаживаясь в кресло. Интонация голоса нисколько не отражает моего истинного внутреннего состояния, как, впрочем, и не отличается от той, с какой я обычно общаюсь с другими своими подчинёнными — и так должно быть всегда.
Она как все, и пусть не ждёт от меня особенного отношения. Она его не получит. Не заслужила.
Но так, мать её, я думаю лишь до момента, когда перевожу на дикарку равнодушный взгляд. Всего мгновенье встречи с синевой её глаз, в которой вмещается целая вселенная, — и мне словно под дых заряжают железной кувалдой, что чуть ли не сгибает меня от боли пополам.
Все три недели я видел её исключительно на видео, что были сняты с расстояния, и потому я не мог заметить того, насколько сильно ухудшился внешний облик Лины: её хрупкое тело заметно исхудало, кожа, сильно обтягивающая выпирающие ключицы, стала почти прозрачной, на бледном лице присутствуют все признаки переутомления, а внушительная рана над бровью лишь добавляет её наружности ещё большей жути.
Нет, она не стала выглядеть менее красивой или сексуальной для меня. Не представляете, как бы мне хотелось, чтобы это было так. Но ничего подобного: даже нынешний её изнурённый, не совсем здоровый вид, нисколько не убавляют её привлекательности в моих глазах, а только заставляет с остервенением вцепиться руками в подлокотники кресла, чтобы не выдать всполохнувшего во мне гнева.
Не на Лину. Хотя и на неё тоже за её идиотский характер, который побуждал её так долго упрямиться и не приходить ко мне. Но в большей мере я беспощадно зол на себя и на ту белобрысую суку, которой я ясно сказал: «завязать драку, но не наносить Лине тяжёлых повреждений», а глубокое рассечение на её лбу явно к такому отнести нельзя. Но со шлюхой, не понимающей точных приказов, я разберусь чуть позже, а пока я заставляю себя успокоиться, чтобы, неспешно приближающаяся к столу Николина ни в коем случае не заметила моего напряжения.
— Я пришла просить тебя нанять меня на работу, — голосок её звучит довольно ровно, но вот пальцы, яростно сжимающие ткань милого сарафанчика, который так и хочется одним рывком стянуть, разом выдают степень её негодования относительно всего происходящего.
Нет, ну она точно забавная. Такое чувство, будто пришла о каторге просить, а не о приятной возможности выбраться из грязи, в которой топчется всю свою жизнь. Что в её дурной бошке творится? Почему нужно относиться к сексу за деньги столь категорично? Что это за преграда такая, вечно ускользающая от моего ума, мешает ей отбросить нелепые предрассудки и с удовольствием обеспечить себе беззаботное будущее? Ответы на все эти вопросы для меня тайна, покрытая мраком, которую мне на хрен раскрывать не нужно. Не моё это дело. Не волнует. Не должно волновать. Не должно! Она уже здесь. А больше меня ничего не колышет, так что не хер запаривать себе голову без нужды.
— Ну раз пришла, тогда проси. Времени у тебя осталось немного, — спокойно проговариваю я, ничего не выдумывая: у меня, в самом деле, назначена важная встреча, которую хотелось бы провести именно сегодня, так как график всех оставшихся дней в городе забит под завязку.
Расслабленно откидываюсь на спинку кресла, устремляя на неё выжидающий взгляд, что заставляет Лину мгновенно напрячься, поджать свои сочные губки и опустить ресницы вниз, будто бы пытаясь набраться неких магических сил, что помогут ей произнести то, что я хочу услышать.
Ну, давай, бомби, моя прекрасная дикарка, я весь во внимании.
— Пожалуйста, Адам, возьми меня к себе на работу, — прямо-таки выдавливает из себя эта несчастная жертва насквозь фальшивую просьбу, вынуждая меня усмехнуться.
Хорошая моя, ну кто же так просит? Вот совсем не верится тебе. Совсем. Но забавляешь ты, конечно, меня знатно, поэтому не могу удержаться, чтобы не позлить тебя ещё чуть-чуть.
— И почему я должен это делать? В прошлый раз ты мне ясно дала понять, что никогда не попросишь об этом, — ехидно ухмыльнувшись, бросаю ей повод проявить свой характер, однако тут она меня слегка удивляет тем, что остаётся непривычно спокойной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Я была не права. Совсем не права, Адам, но я поняла свою ошибку и потому прошу тебя: возьми меня на работу, ведь единственное, чего я очень сильно хочу, — это доставлять тебе удовольствие везде, всегда и только так, как ты того пожелаешь, — произносит уже более непринуждённо, но всё также неправдоподобно.
— Уверена, что сама этого хочешь? — приподнимаюсь с кресла, обхожу массивный стол и встаю за её спиной практически вплотную, мгновенно оказываясь в плену её чар, что сразу вслед за Линой заставляют меня оцепенеть, задержать дыхание и начать бороться с желанием зарыться носом в её длинные волосы, что белоснежным каскадом спадают по спине.
— Уверена, — довольно быстро отмерев, на выдохе отвечает дикарка, поистине веря в то, что снова мне лжёт. Но я-то знаю, что она в самом деле меня хочет. И мне нужно, чтобы она наконец прекратила столь усердно стараться делать вид, будто я ей безразличен или, что выглядит ещё нелепей, — противен, потому что я отлично помню, какой страстной, дикой и неподражаемой она может быть, когда отбрасывает своё показное притворство.
— Не верю, Джеймс. Будь убедительней, я ведь знаю, ты это умеешь, — наклонившись к её лицу, вкрадчиво шепчу я и, видимо, настолько обильно пропитываю свой шёпот воспоминаниями, что стоит ему коснуться мочки её уха, как в эротических фантазиях Лины тут же начинают транслироваться кадры всех горячих сцен нашей прошлой встречи, что в раз распаляют вспыльчивый нрав моей буйной кошки.
— Мне на колени встать и попросить, чтобы ты поверил? — шипит она, наконец выпуская на волю свои коготки, и резко поворачивается ко мне передом. Запрокидывает голову и, чёрт побери, вновь без труда ловит меня в коварный силок своего океанского взгляда, в котором беснуется шторм. Ударные волны. Бездонная воронка, затягивающая к себе на дно, где обитает злость, похоть, ненависть, любовь и ещё тысячи других оттенков противоречивых эмоций, каждую из которых я запомнил ещё в прошлый раз и ни одну из них не находил в галлюцинациях.
Только она настоящая может смотреть на меня так, что я напрочь забываю своё имя, где нахожусь и какой сегодня день недели. Только в её запахе, пахнущем свежестью весны — тёплой, душистой, временами дождливой — хочется всего себя искупать, утонуть, растворившись бесследно. Только её губы для меня, точно чувственный соблазн, пересилить который — сплошное испытание, как и удержать себя и не прикоснуться к ней, чтобы бесконечно долго трогать, нежить, согревать и залатывать поцелуями все до последней ранки на бархатистой коже.
Пи*дец, меня понесло опять. Умоляю, зарядите мне по голове чем-нибудь тяжёлым, чтобы эти абсурдные мысли, отдающиеся приторной сладостью во рту и горле, прекратили пожирать мой мозг, а лучше немедленно остановите мою руку, что наперекор моей воле приподнимается к её брови и слегка касается пореза.
Миллисекунда прикосновения, и Лина тут же вздрагивает, как от разряда тока, заключая моё запястье в цепкий захват тонких пальцев, от тепла которых теперь уже и меня с головы до ног будто шипящей молнией пробивает, что возбуждает тело, воспламеняет кожу и словно опыляет разум розовой пыльцой, неумолимо превращающей меня в того, кем я не являюсь. Но я держусь. По-прежнему не выдаю и толики зашквара, что меня сотрясает, а только злюсь на самого себя за слабость, за неумолимую потерю контроля над собой и за то, что поддаюсь ей с такой лёгкостью и делаю это сейчас, как мне кажется, лишь по одной банальной и смехотворной причине…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Будь я проклят, но, по ходу, за время нашей разлуки я успел соскучиться по этой драной кошке. Конечно, я не могу с уверенностью утверждать это, так как никогда в жизни ни по кому не скучал, но, думаю, этот щемящий, жалобный скулёж моего безумного монстра, что неприятно резонирует между рёбер и закладывает уши настолько, что мне с трудом удаётся расслышать, о чём говорит Лина, и есть то самое чувство тоски, что я видел сотни раз в глазах разных женщин.