Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала - Глэдис Митчелл

Присцилла, бледная, с тяжело бьющимся сердцем, едва не на ощупь выбралась в библиотеку. Амарис, все так же сидевшая в переднем ряду, изумленно посмотрела на нее.

— Мое дорогое дитя! — воскликнула она. — Что случилось?

— Я не знаю! — Присцилла постоянно облизывала губы, руки ее дрожали. — Мне… мне кажется, они пытаются… повесить убийства на меня! Я не могу думать о том, что делает инспектор! Я… я… ну, я просто хотела сказать, что я этого не совершала! Я… я не могла забыть поступок вроде этого! Я имею в виду, что ты не забываешь вещи… страшные вещи… Я этого не делала!

Она опустилась на стул и закрыла лицо руками. Амарис поджала полные красные губы и испустила почти неслышный свист. А по другую сторону двустворчатых дверей инспектор показывал миссис Брэдли план водяного парка.

— Видите, — говорил он, указывая на пруд для золотых рыбок, — мы уверены, что труп Хобсона лежал тут, пока его не перетащили к озеру и не распорядились им так, как вы предполагали. Теперь у нас окно спальни, которое, вероятно, является решением проблемы. Именно из этого окна тяжелый предмет упал на голову Хобсона и убил его, разве не так?

— Это возможно. — В голосе миссис Брэдли не звучал энтузиазм. — Возможно и другое: он упал с террасы, если только был достаточно тяжелым.

— Да, но посмотрите сюда, — пылко возразил инспектор. — Даже если предположить, что Присцилла Йеомонд совершенно невиновна, хотя ее поведение в те вечера, которые нас интересуют, выглядит загадочным, замысел был составлен с целью убрать ее из этой конкретной спальни.

— Вряд ли. Более того, она не вышла из спальни до часа ночи, и я думала, что вы согласились с тем, что медицинское свидетельство по поводу Хобсона гарантирует время убийства около десяти вечера. И это если не вспоминать прочие доказательства в пользу такого развития событий, — добавила она, ухмыляясь, точно сатир.

Блоксхэм помрачнел.

— В любом случае есть нечто подозрительное в этой комнате, — проговорил он, — и я собираюсь разобраться, что именно.

— Чепуха и бессмыслие! — возразила миссис Брэдли, используя слова, которые, по ее мнению, употреблялись на родине миссис Макбрай, а затем продолжила: — Не забывайте, что у нас два кресла и оба могли быть на улице в ночь, когда умер Хобсон.

— Что? — растерянно спросил Блоксхэм и уставился на собеседницу, как человек, внезапно разбуженный.

— Оба могли быть на улице в ночь, когда умер Хобсон, — повторила она. — Одно мог использовать Энтони, чтобы напугать, а на втором могли перевезти труп к озеру.

Инспектор некоторое время молча смотрел на нее и только потом открыл рот, чтобы заговорить. Но он не успел произнести ни слова, поскольку в комнату заглянул сержант:

— Прошу прощения, сэр, тут этот Херринг вроде хочет сказать что-то еще. Могу я впустить его?

— Конечно, — ответила миссис Брэдли. — Проходите, Джозеф.

Несчастный Проныра робко сделал несколько шагов и замер, глядя на инспектора со смесью храбрости и страха.

— Ну? — жестко сказал Блоксхэм. — Говорите, только не лгите.

— Если память меня не подводит, — начал Джозеф, — что я осмелюсь сказать… — тут он не выдержал взгляда инспектора и отступил, — когда я пришел домой с тем самым кроликом, которого я… которого я подрезал у полковника, я видел темную фигуру у одного из домиков.

— Ха! — выдохнул Блоксхэм. — Видели? В какое время это было?

— Ну, инспектор, я сразу сообразил, что вы захотите узнать это у меня. Был бы я дураком, если бы не подумал об этом. Я вернулся в койку… в спальню, когда на будильнике было пять минут второго. Будильник спешит примерно на три минуты. Да, я почистился в комнате для мытья посуды… это заняло десять минут или типа больше…

— Да, — прервал Блоксхэм, — больше.

— Э? — Джозеф выглядел так, словно реплика инспектора сбила его с толку. — Не понимаю, о чем вы говорите. Умереть мне на этом месте, если я знаю.

— Кто поставил грязную отметку туфлей мисс Кэддик на чистом подоконнике, чтобы позлить кухарку? — холодно осведомился инспектор. — Продолжайте рассказ. Хочется услышать всю ложь, которую вы только можете выдумать. Предполагаю, что вы собираетесь опять мне рассказать, как мисс Кауз подожгла домик мистера Гилари Йеомонда. Ладно, вперед!

— «Я поднимаю палец и говорю: “Чирик-чирик”»[14], — процитировала миссис Брэдли себе под нос.

— Это правда, это правда и есть, — произнес Проныра, и в его словах прозвучала вполне обоснованная обида. — Да, я видел эту фигуру около домика, который занимают мистер Фрэнсис Йеомонд и мистер Браун-Дженкинс. Хотя нет, не там. Сбиваете меня с толку своими замечаниями! Она находилась у хижины, где ночует мистер Гилари.

Инспектор поймал взгляд миссис Брэдли, и нечто в ее немигающем взоре заставило его проглотить горячие слова, готовые сорваться с его губ. Вместо того чтобы разразиться гневной речью, Блоксхэм лишь тихо заметил:

— Продолжайте, что замерли?

— Конечно, — сказал Джозеф, явно обрадованный тем, что сумел наконец завладеть вниманием столь неподатливой аудитории. — Я подумал, что это просто тень падает, чтоб мне ослепнуть! Но тут эта тень возьми да кашляни! Вот честно! Я посмотрел, как она уползает в сторону пруда, а потом взял и дунул домой. Чтоб я еще раз пошел гулять ночью! Но