От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. - Иван Касьянович Кириенко

белых армий – офицеров Императорской армии. Генералы вели белые войска все за те же завоевания революции, а не против них, почему и не доверяли полностью старым опытным начальникам, которых ставили рядовыми бойцами, а командные должности замещали малограмотными или совершенно безграмотными юнцами, вышедшими из 4-месячных курсов школ прапорщиков.

Генерал Деникин хотя будто бы и подчинился адмиралу Колчаку, но все же на соединение с его армией вооруженные силы юга России не повел, что очень легко мог сделать, а предпочел играть первую роль на юге, чем быть вторым на севере.

Белые армии, конечно, могли достигнуть успеха, если бы их «вожди» меньше думали о своих интересах и выгодах, а искренно стремились только к одной общей цели или же, яснее говоря, делали бы контрреволюцию открыто и честно.

Заключение

«Кругом измена, трусость и обман», – сказал Государь Император Николай II. К этим словам нечего добавить.

Измена, трусость, обман и подлость лиц, поставленных Императором для управления страной, привели великую русскую империю к гибели, превратив ее в разбойничье гнездо, страшное всему миру. Карающая рука Божия до сих пор лежит на несчастном русском народе, изменившем клятве предков 1613 г. служить верно, самим же народом поставленному на веки вечные, царствующему Дому Романовых – и до той поры эта карающая рука с нас не снимется пока, искренно раскаявшись в вольных и невольных грехах наших, мы не обратимся к Богу, с искренним, единодушным воплем о возвращении нам исконного Царя.

Господи Боже, Великий и Многомилостивый! Помилуй и меня грешного!

Аминь!

Составляя свои воспоминания, должен указать, что мне очень помог и своими воспоминаниями мой друг полковник Л. С. Святополк-Мирский, с которым я провел неразлучно всю боевую страду. Он мне напомнил то, что я забыл и упустил из виду.

И. К.

Ответ на книгу Кириенко «1613 г. От чести и славы – к подлости и позору февраля 1917 г.»

Полковник М. И. Бояринцев

И. Кириенко в погоне за славой

Вместо предисловия

На поверхности взбаламученного моря русской эмиграции с некоторого времени начали всплывать «писатели», трогательно объединившиеся с большевиками в поношении Белого движения и его вождей. Кощунством веет от их попыток доказать свою верность (очень запоздалую) Царю-Мученику. Но особенно отвратителен прием, к которому они прибегают при этом. «Плюньте на могилы ваших вождей, ваших соратников, так как все они были изменники, подлецы, хамы и дураки. Только мы, мол, «светлые личности», можем научить вас, как надо любить свою Родину и бороться за нее». Избави Господь Бог нас от таких учителей, растлителей души белых воинов. Спасши свою драгоценную жизнь за их спинами, всю силу своего злопыхательства они вложили в своеобразную «патриотическую деятельность»: погасить в наших душах тот светоч, который был зажжен в далеких степях Кубани и который спас честь русского имени. Тон похода против основоположников Белого движения задал некий Якобий. Дебютировал он выпуском книги «Император Николай 2-й и революция», а затем перекочевал во «Владимирский Вестник», превратившись из историка в мастера заборной литературы («Вестник» издается в Бразилии). Строительный Комитет Храма-Памятника в Брюсселе просил Генерала Тихменева, бывшего председателя Союза ревнителей памяти Императора Николая 2-го, а еще раньше – одного из старших генералов при Ставке в Могилеве и живого свидетеля событий, описанных в книге Якобия, дать оценку этой книги. Генерал Тихменев, отдав должное той части книги, где описан мученический путь Императора, дает убийственную оценку ее в той части, где автор касается окружения Монарха и роли этого окружения в трагические дни отречения Государя.

«Историческая правда чужда произведению Якобия, – пишет генерал Тихменев. – Искажения истины умышленны, так как книга г. Якобия есть не что иное, как исторический памфлет. И ей присущи все свойства такого рода произведений: умышленная историческая полуправда, которой придан вид правдоподобия… произвольность и односторонний подбор цитат, умолчание о фактах, не отвечающих целям автора, или искажение таких фактов, личные, ни на чем не основанные домыслы, чтение в чужих сердцах, незаметное пополнение и продолжение чужими словами цитат. Словом – все грехи недобросовестности памфлета в целях создать обвинение всех в преступлении измены ради вульгарных целей… и к этому свести все причины возникновения и развития революции… Поистине печально по духовной нищете историческое представление автора! Самодовольно, строго осуждать решительно всех, как это делает автор, можно лишь считая самого себя совершенно свободным от малейшей доли ответственности за деяния, которую несут все русские люди… Белая одежда автора, очевидно, была украшена подвигами действенной борьбы против бунтовщиков или подвигом искупления. Между тем я, может быть случайно, нигде не слышал имени Якобия среди свершивших этот подвиг…» – выдержки из письма на имя Н. М. Котляревского, 1–9—1934 г.

От себя я должен добавить, что Якобий позднее такой «подвиг» совершил в виде сотрудничества с Поль Мазури, написавшим для экрана пьесу «Распутин» (деньги ведь не пахнут!). Не получив признания своих талантов в Европе, Якобий перенес свою патриотическую деятельность под крылышко «Владимирского Вестника», специализировавшись на поношении всех и вся, кто не поверил его «правде».

«Владимирский вестник» (в Бразилии)

Неказиста роль этого печатного органа, считающего возможным совместить на своих страницах вопросы веры Православной с отпетой руганью по адресу белых воинов и их вождей. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, если принять во внимание биографию его редактора, некоего Мержеевского. Прибыл он в Чехию с советским паспортом и долго проживал по нем. Убедившись в том, что эта «филькина грамота» не кормит, он ловко заменил ее на беженский паспорт. Уютно устроившись, он решил «ходить в младороссах» и переехал в Бразилию. Долго «Царь», с прибавлением «и Советы», было девизом Мержеевского, верноподданного Казем-Бека. Когда начала выясняться личность Казем-Бека, он торопливо «отчалил от младороссов». Вспомнив о своей дружбе с семьей графа Граббе (отец был когда-то управляющим их имением в России), Мержеевский бросился к секретарю Архиерейского Собора, протопресвитеру Граббе, за помощью и протекцией. Как не порадеть близкому человечку? Мержеевский стал редактором «Православного органа – Владимирский Вестник». С ловкостью заправского престидижитатора он обломал ту часть девиза, где было написано «и Советы», оставив часть с надписью «Царь». Все же у Мержеевского не было полной уверенности, что ему поверят в преданности престолу. Тут-то и были призваны на помощь сам Якобий и его теплая компания в лице Рклицких, Снитниковых, Кириенко. «Писатели» старались перещеголять друг друга в выборе хлестких выражений заборного жанра, чтобы посильнее лягнуть мертвых героев. А с других страниц «Вестника» смотрел скорбный лик Царя-Мученика, во имя которого старались мракобесы.

Тот же генерал Тихменев,