Оливковое дерево - Люсинда Райли

притворился, что уходит, оставил мопед на вершине холма в винограднике, а потом вернулся, когда…

– Я, право, предпочла бы не знать, Хлоя.

– Ох, Хелена, он ушел. Ушел, и я не знаю, когда увижу его снова. – Хлоя в отчаянии заламывала руки. – Как мне жить без него? Я его люблю. Я так его люблю.

Оставив недоделанный чай, Хелена обняла Хлою, которая разрыдалась у нее на груди, а она гладила девочку по длинным шелковистым волосам.

– Не хочу ехать во Францию. Не хочу возвращаться в Англию. Хочу остаться здесь, с Мишелем, – плакала та. – Не заставляй меня уезжать, пожалуйста!

– Я знаю, дорогуша, я правда знаю. Первая любовь всегда хуже всего.

– Нет, она самая лучшая, и это навсегда, я знаю!

– Ну, если так, то, конечно, из целой жизни ты можешь выдержать несколько дней в разлуке? – Хелена подтянула стул, чтобы сесть рядом с Хлоей.

– А что будет после лета? Мне придется вернуться в школу на… вечность.

– Есть каникулы, и я уверена, Мишель сможет приехать повидать тебя в Англию.

– Мама никогда не позволит ему у нас жить! Она решит, что это какой-то кипрский крестьянин. Она хочет, чтобы я вышла за мистера Голдмана, или мистера Сакса, или еще кого-нибудь с кучей денег! – Хлоя посмотрела на Хелену. – Вы с папой разрешили бы ему жить у вас, если бы он приехал повидать меня?

– Почему бы нет? В конце концов, Мишель фактически жил здесь с нами.

Хлоя схватила руки Хелены и крепко сжала.

– Спасибо, Хелена. О боже! – она горестно покачала головой. – Как же мне с этим справиться?

– Тебе надо помнить, что Мишелю так же плохо, как тебе. И что чему быть, того не миновать.

– Ты правда думаешь, что ему плохо?

– Абсолютно. Уверяю тебя, Хлоя, тому, кто остается, всегда хуже. А теперь как насчет чашки чая? – Она хотела встать, но Хлоя вцепилась в нее.

– Господи, хотела бы я, чтобы ты была моей матерью, Хелена. Ты словно из сказки. Правда.

– Ох, Хлоя. – Хелена обняла падчерицу и крепко прижала к себе. – Я бы тоже хотела, чтобы ты была моей дочерью.

* * *

Через час Хелена отнесла Уильяму чашку чая.

– Тебе уезжать в аэропорт через сорок пять минут. Хлоя принимает душ.

– Спасибо, дорогуша. Раз уж я буду в аэропорту, хочешь, я задержусь и подберу Фабио?

– Нет, спасибо. Мне все равно надо кое-что купить в Пафосе, и, возможно, нам с Фабио будет приятно поболтать за ланчем, прежде чем мы вернемся домой.

– Ладно. По крайней мере, посидишь спокойно пару часов перед отъездом. Все дети хотят ехать со мной прощаться. Даже Алекс. По-моему, он влюблен в Хлою. Как по-твоему?

– Влюблен, – согласилась Хелена, воздержавшись от уничижительных замечаний типа «тебе понадобилось несколько недель, чтобы заметить?». – Прекрасно, что они все хотят проститься с ней. Она славная девочка.

* * *

В аэропорту Уильям зарегистрировал на рейс подавленную дочь, сопровождаемую такими же несчастными приемным и сводными братьями и сестрой.

– Что ж, похоже, на этом все. – Хлоя опустилась на колени и обняла Фреда.

– Не уезжай, Кокоя, останься здеся, с нами. Мы любим тебя!

– И я тоже люблю вас, братик. Хотела бы я, чтобы можно было остаться.

– Кто теперь будет смотреть с нами мультики? – жалобно сказала Имми.

– Алекс будет, правда? – Хлоя повернулась к нему.

– Э-э-э, лады. Я… э-э-э, попробую.

– Спасибо. Пока, Алекс. Я буду скучать по тебе.

– Правда? – удивился он.

– Конечно. Ты та-а-акой клевый, и милый, и умный.

– Правда?

– Да! – Хлоя быстро чмокнула его в щеку. – И ты это знаешь. – Потом она переключила внимание на Уильяма и обняла его. – Пока, папочка. Это было здорово. Спасибо за все.

– Пока, дорогуша. Мы все будем скучать по тебе, правда?

– ДА! – хором закричали дети.

– Я вернусь, если мама разрешит, но сомневаюсь, – сказала она, и ее глаза снова наполнились слезами. – Всем пока. – Последний раз помахав рукой, она исчезла за дверьми в зону безопасности.

– Хочу, чтобы Кокоя вернулась, – заревел Фред. Имми тоже плакала, и Алекс незаметно провел рукой по щекам.

– Так, братцы, – голос Уильяма охрип от эмоций. – Хотите, для поднятия духа отправимся в ближайший «Макдоналдс»?

* * *

Через час Хелена также была в аэропорту, с нетерпением ожидая появления Фабио.

– Bella! Хелена!

– Фабио! – Хелена побежала к нему, и он подхватил ее за талию и закружил, к восхищению окружающих. Смеясь, он опустил ее на землю и обнял.

– Как я рада тебя видеть, – сказала Хелена, его знакомый запах так живо напомнил о другом периоде ее жизни, что на глаза навернулись слезы.

– Я тоже счастлив видеть тебя, правда, – Фабио окинул ее оценивающим взглядом. – И ты выглядишь великолепно, cara, чуть тяжелее, чем когда я швырял тебя по сцене много лет тому назад, но, пуф! – он пожал плечами. – Мы оба стареем. Можем мы сейчас поесть? Я очень голоден. Ничего не ел с тех пор, как покинул Милан в семь утра. Ты же знаешь, не могу есть то, чем кормят в самолете.

Они поехали в Пафос, нашли ресторан в более тихой части оживленной набережной и заняли столик на улице с очаровательным видом на сверкающее море за пальмами, высаженными вдоль причала. Фабио заказал полбутылки кьянти и кока-колу для Хелены, потом достал очки и целую вечность изучал меню.

– Ненавижу эту кипрскую еду! Они не умеют готовить, – громко пожаловался он.

– Тогда возьми салат. Там они просто не смогут ничего испортить.

– Ты себе не представляешь. Так! Я решил. – Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, и в мельчайших подробностях объяснил, что именно хочет.

Хелена весело наблюдала за ним, вспоминая его чудачества, далеко не все из которых вызывали умиление. Он хорошо выглядел, все еще мускулистый и подтянутый благодаря ежедневным классам, но волосы на лбу – вечный источник беспокойства в прежние времена – заметно поредели.

– Почему ты внимательно смотришь на мою голову? – спросил он, наконец отпустив растерянного официанта. – Ты заметила, что волосы редеют?

– Ну, может быть, немножко. Прости.

– Да, редеют. Ненавижу! Я параноик средних лет и в будущем году буду делать пересадку.

– Честное слово, Фабио, все не так плохо. Выглядишь замечательно.

– Они отступают, словно отлив, а прилива не бывает. Так что я сам привожу себя в порядок. Видишь? – он оскалил зубы. – Поставил новые в том году в Лос-Анджелесе. Хороши, да?

– Они… на удивление белые, – кивнула Хелена, стараясь не смеяться.

– А еще лоб, – Фабио указал на него. – Он гладкий, si?

– Очень.

– Ботокс. Ты тоже должна сделать, Хелена.

– Зачем? Мне надо?

– Ты должна начать раньше, чем другие заметят.

– Ну конечно, – согласилась она с притворной серьезностью. – Я и забыла, насколько ты тщеславен.

– Что ж, красивому мальчику вроде меня стареть гораздо тяжелее. Каждый раз, когда я смотрю в зеркало, мне больно. Так, а теперь, cara, я выпью вина и мы расскажем друг другу о годах разлуки.

Хелена протянула руку через столик и положила на его руку.

– Фабио, прежде чем мы проведем следующие два часа, предаваясь воспоминаниям и перескакивая