Коппола. Семья, изменившая кинематограф - Айан Натан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Копполы сложились хорошие отношения с оператором Джорданом Кроненветом (он снимал «устаревшее будущее» в фильме «Бегущий по лезвию»). Единственное указание, которое дал ему Коппола, – насыщать цвета, сохраняя их светлыми. И Кроненвет был весьма удивлен, когда понял, что режиссер не будет вмешиваться в его работу.
Наверное, правда заключалась в том, что в целом кинооператоры получали удовольствие от общения с Копполой, а единственным исключением из этого правила был Гордон Уиллис.
В этом фильме мы снова видим Софию, которая повторяет свою шаблонную роль младшей сестры-балаболки из «Бойцовой рыбки», восстанавливая связь, позволяющую Пегги выскользнуть из трудной ситуации. Эта небольшая, но очень милая роль, возможно, лучшая работа Софии как актрисы (конечно, это зависит от того, как вы оцениваете ее исполнение в «Крестном отце 3»).
Единственное, что кажется по-настоящему необычным и бросается в глаза каждому, кто смотрит фильм, – это игра племянника Копполы Николаса Кейджа. В данном случае актер взял верх над режиссером. Идея взять на роль Чарли 22-летнего Кейджа сработала в направлении, противоположном идее пригласить Тернер на роль Пегги. В роли взрослого героя он демонстрировал незрелость, а в прошлом – юношескую порывистость. Кейдж все еще опасался обвинений в семейственности и очень не хотел бесконечного повторения рутинных приемов своей роли в фильме «Клуб “Коттон”». Средством борьбы с этими недостатками Кейдж выбрал абсурд.
«Знаешь, – сказал он дяде, – я все это сыграю в том случае, если ты позволишь мне уйти далеко от персонажа».
К образу своего героя он добавил гнусавый «мультяшный» голос и неправильный прикус, который ему помогли сделать с помощью грима. Коппола не возражал, и Кейдж, похоже, снимался будто в своем собственном фильме.
«Это такой Джерри Льюис[34], подсевший на наркоту», – со смехом характеризовал своего героя Кейдж.
Руководство студии попыталось уволить Кейджа, но Коппола был тверд. «Эту роль сыграет молодой Ники», – настаивал он. Критики были ошеломлены. «Что это у него за фальцет? – спрашивал автор статьи в Washington Post. – Он что, перепил солодового молока?» Правда, со временем его ужимки в фильме стали казаться более очаровательными и рассматривались критиками как мелкие провокации в стиле Копполы, своего рода царапины на полированной мебели.
Фильм Копполы был готов через восемь недель! Студия в специальном объявлении поздравила режиссера с тем, что он окончил съемки картины в точно установленное время и уложился в отведенный бюджет. Осталось непонятным, крылась ли в этом объявлении непреднамеренная ирония.
Когда летом 1985 года ошеломляющий остросюжетный фильм Роберта Земекиса «Назад в будущее» стал едва ли не обязательным для просмотра, продюсерскую компанию Rastar и дистрибьютора Tri-Star охватила паника. Неужели они опоздали? Кто будет смотреть такое старье? Коппола хорошо запомнил, как «Охотник на оленей» обошел его «Апокалипсис сегодня», и первым вышел на экран, хотя казалось, что тогда никто не собирался снимать фильмы о Вьетнаме. Коппола не хотел смотреть «Назад в будущее», не хотел, чтобы его втягивали в противостояние с авторами этой ленты. Он сделал простое предложение: «А давайте нажмем на кнопку «пауза». Давайте отсрочим премьеру на полгода». Кроме всего прочего, такой шаг позволил бы ему переснять бесцветный финал фильма, ставший жертвой утомительного процесса кинопроизводства.
Когда с неизбежностью началось сопоставление двух фильмов, то выяснилось, что Коппола гораздо меньше интересовался механикой путешествий во времени или нарушениями в пространственно-временном континууме. Он предложил свой собственный, почти что ритуальный метод, с помощью которого наконец удалось отправить Пегги «назад в будущее», но этот эпизод представляет собой самое слабое место в фильме. Вместе с тем в переработанном финале появилась более личная нота – воссоединение мужа и жены. Несмотря на все недостатки героев, они выбирают сохранение семьи.
Глава 8. Отцы и сыновья
«Сады камней» (1987), «Такер: Человек и его мечта» (1988), «Нью-йоркские истории» (1989)
Как известно, Коппола снял два фильма о Вьетнаме. Один из них был шедевром, пропитанным горючей смесью его собственного производства. Другой был тихой, элегической одой мертвым, пропитанной слезами реальной трагедии. Всегда ли так получалось у Фрэнсиса Форда Копполы? Всегда ли его фильмы переплетались с жизнью? Этот вопрос никогда не ставился в более жесткой форме, чем на съемках ленты «Сады камней».
Виктор Кауфман, глава компании Tri-Star, предложил Копполе этот сценарий за обедом. Руководитель студии был очень впечатлен тем, как шли дела с фильмом «Пегги Сью вышла замуж», и подумал, что Копполу может заинтересовать экранизация романа бывшего репортера Newsweek Николаса Проффитта о Старой гвардии. Это было подразделение армии США, ответственное за захоронение погибших солдат на Арлингтонском национальном кладбище в Вашингтоне, округ Колумбия.
Проффитт написал полный сочувствия, но вялый роман об офицерах и солдатах, в смертях которых в США в конце 1960-х годов подсчитывали цену войны во Вьетнаме. Здесь, на кладбище, все мешки с трупами и захоронения называли «каплями», термин «сады камней» относился к надгробиям. Рон Басс на основе книги сделал достойный, но весьма скучный сценарий.
В обрамлении торжественной формальности похорон американских военнослужащих, снятых с фетишистской точностью, разворачивается история, уравновешивающая не только «Апокалипсис сегодня», но и последовавший за его выходом внезапный поток фильмов-разоблачений о Вьетнаме: «Возвращение домой», «Взвод», «Высота “Гамбургер”», «Цельнометаллическая оболочка»… В фильме Копполы присутствует первозданная простота, поскольку лента возвращает нас к событиям, которые должны пролить свет на отношения между «отцом» и «приемным сыном», в данном случае – между ветераном войны сержантом Хазардом (Джеймс Каан) и новобранцем, «оловянным солдатиком» Джеки Уиллоу (Д. Б. Суини), рвущимся во Вьетнам сражаться за свою страну. Уставший солдат, отслуживший свой срок в Корее и два срока в Южной Азии, видит в американских военных экспедициях только бессмысленную трату денег.
Основное внимание в фильме уделяется личным, а не политическим проблемам. Моральные дебаты остаются на периферии – в общении с подругой Хазарда, репортером Washington Post (Анжелика Хьюстон) с ее антивоенными взглядами.
Коппола заинтересовался этим сценарием по целому ряду причин.
Прежде всего, описанная обстановка напомнила ему о военном училище – с похожими ритуалами и маршами. Он вспомнил о том,
