Париж… до востребования - Наталья Котенёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лежа на холодном кафельном полу в просторной ванной, сжимая горевшие от сильной боли ягодицы, я горько, в голос рыдала. От непонимания того, что случилось, от незаслуженной обиды, от боли. За что? Что произошло? Почему так жестоко со мной обошелся любимый человек? Рыдания сотрясали все мое тело, я почувствовала себя маленькой обиженной девочкой, которую без вины жестоко наказали…
Когда я привела себя в относительный порядок, смазала раны заживляющим гелем, который нашла в аптечке в ванной комнате, остановила кровотечение и вернулась в гостиную, огонь в камине все еще горел, теплый свет догорающих поленьев бликовал на теле Д’Иссеньи. Он лежал все в той же позе, рука, согнутая в локте прижата к лицу, но дыхание его успокоилось и грудь уже не вздымалась, как парус под ветром.
Завернутая в огромный мужской халат, я опустилась на колени рядом с ним. От пережитого шока я не могла ничего сказать. А что сказать? Я не поняла… это что было? Насилие? Мой возлюбленный меня изнасиловал? Надругался? Да. Сунул в зад а потом и в рот член и сделал это, как дикарь, как животное? Чуть не удушил. За что? Почему? Что случилось с моим чутким, трепетным любовником? С мужчиной, который постоянно говорил как сильно он меня любит?.. И эта жестокость. Он превратился в насильника…
Я молчала, молчал и Жорж. Камин постреливал разрушающимися в нем поленьями, ароматные свечи растекались чувственными запахами по комнате, обтекая наши скорбные тела.
Мы оба застыли в горестной неподвижности, Жорж — лежа на полу, закрыв лицо рукой, я — на коленях рядом с ним, обезмолвев от горя, разочарования, понимания что это конец, крах…
Было до боли очевидно — мой мир рухнул, никогда уже не будет как прежде! Да, это был конец! С Д’Иссеньи все кончено… Я не смогу простить. Даже ссора из-за проклятых ночных гостей была лишь невинной размолвкой по сравнению с тем, что сейчас произошло. Мой возлюбленный, мой Жорж, совершил надо мной насилие! Зачем только мы вообще сюда приехали!
— Это была ревность, Алекс… банальная ревность… прости, если сможешь… — расслышала еле слышный хрип…
Глава 31. Я его нашла
Ницца. Канун 2019 года.
— Да, да, месье Бруно, я вас слышу! Он пришел, он у вас? Прошу, задержите его, я приеду через двадцать минут. Скажите месье Ратманову, что это очень важно!.. Все, я уже выхожу…
Звонок антиквара прозвучал, как труба архангела, я подпрыгнула на кровати и тут же вцепилась в телефон. Спросонья я еще мало что соображала, но уже стала шарить вокруг себя в поисках одежды. Вчера я заснула в одной футболке. Полночи я лечила себя, прикладывая тампоны к трещинам в прямой кишке. Утром крови уже не было, а боль я подавила таблетками. Чтобы выскочить из дома, мне нужно было лишь натянуть джинсы.
Я прыгала на одной ноге, пытаясь другую запихнуть в узкие штаны. События вчерашнего вечера я старалась не вспоминать, отодвинуть хотя бы на время, подумаю потом… Слишком серьезное решение мне предстояло принять… Нет, сейчас не время думать о том, что Д’Иссеньи со мной сделал, нужно сохранять присутствие духа… Об этом — потом, потом…
Где же мои темные очки? Красится некогда, хоть личико явно требовало реставрации после того, как я прорыдала пол ночи…
Уже застегивая куртку, на ходу стала вызывая Убер. Надеюсь, что где-то поблизости проезжает машина и сможет быстро меня подхватить. Ага, пять минут ожидания, отлично!
Когда я выскочила за ворота виллы, машина уже подъезжала, я прыгнула в нее и попросила водителя ехать быстрей.
С размаху распахнула дверь антикварного магазина и с порога выдохнула:
— Где он?! Бонжур, месье Бруно!
Из глубины вальяжной походкой выплыл хозяин и, с улыбкой глядя на меня, произнес:
— Бонжур, мадам, а господин Ратманов ушел.
Я округлила глаза.
— Как ушел? Я же вас просила его задержать…
Я почувствовала себя полной дурой, обманутой дурой! Как же так! Ведь просила же этого козла задержать Ратманова… Мое лицо, вероятно, показало все, что я думала об этом… об этом… козле!
— Но, как же так, месье Бруно, я ведь просила… Когда вы позвонили, я сразу же сорвалась и приехала… Где же я теперь его найду?..
— Да, ушел, сказал, что торопится по делам, забрал деньги за портрет, который вы вчера, мадам, купили и ушел.
Ну, все, теперь я окончательно потеряла своего художника! Я шандарахнула кулаком по прилавку и зло взглянула на упитанного торговца. Сволочь, не мог предлога какого-нибудь придумать! Как обидно! Что теперь делать? Опять искать? Плюнуть и оставить этот проект? В душе я призывала всех демонов на голову вальяжного француза.
— Мадам, зачем так расстраиваться? Месье Ратманов оставил вам записку. Там, наверное, он все объяснил.
Господин Бруно достал из кармана вчетверо сложенный листок.
— Вот, — он протянул мне записку. — Я просил его задержаться, говорил, что вы скоро приедете и у вас к нему очень важное дело. Просил даже оставить номер телефона, но он сказал, что все написал, что вы сможете его легко найти, и — фюить, убежал.
Глаза старого прохиндея смеялись, он явно намекал на то, что, возможно, у меня интерес иной, чем интерес к работам художника. Француз хренов, вечно у них на уме одни глупости!
Пришлось с усилием изобразить вежливую улыбку, поблагодарить. Задыхаясь от злости, я вышла на улицу. Да, не сложилось как-то с Ратмановым… Он что же, не хочет встретиться? Почему?
Развернула листочек, оставленный для меня строптивым художником. Там было всего три слова " Приходите на набережную".
На набережную? Английскую? Конечно, на какую же еще! Да, ведь она длиннющая, куда идти-то? Тоже мне, конспиратор! Я не могла понять, почему Ратманов так шифруется. Что за таинственность? Может, у него с головой не все в порядке? Говорил же антиквар, что он странный. А, если он больной, то зачем он мне? Человек не в адеквате — проблема. Нет, я не хочу работать с чокнутым! Даже, если он и гений! Выставка — это куча юридических бумаг, их не может подписывать неадекватный человек. Достаточно того, что у него, скорее всего, нет вида на жительство. А, может, просто боится, что я сдам его полиции как нелегала? Только зачем мне его сдавать? Мы проговаривали с
