Париж… до востребования - Наталья Котенёва

понимаю… Мы по дороге сможем обо все поговорить! Ну, пожалуйста, прошу тебя! Не бросай меня! Умоляю!

Единственным моим желанием было вырваться из его рук и вырваться из этого дома. Но Д’Иссеньи не думал меня отпускать. Он тащил меня наверх. Его снова охватывало безумие, а меня — нестерпимое отвращение. Жорж почти задыхался, он бормотал признания в любви, пытался меня целовать. Я чувствовала, что сопротивление мое вот-вот будет сломлено. Страх нового насилия охватил меня. А ведь он может! Один раз позволил себе и его уже не остановить. Что-то происходило с этим мужчиной, что-то не свойственное ему… Но мне от этого не легче! Я отчаянно сопротивлялась, брыкалась, пыталась защититься от поцелуев, оттолкнуть. В пылу борьбы, когда я отпихивалась от его поцелуев, мой перстень камнем прикоснулся к его переносице. И тут руки Жоржа разомкнулись, я чуть не упала, инерция сопротивления отбросила меня от мужчины. Д’Иссеньи отшатнулся, прижал ладони к лицу и осел на ступеньки.

— Аааа! Алекс! Ты мене обожгла глаза… Все горит, как больно… Зачем?

Он шарил руками по воздуху, словно хотел поймать меня, но прикосновение кольца к лицу обожгло ему глаза, и это позволило мне освободиться и, возможно избежать нового насилия.

А теперь прочь, пусть корчится, пусть ему будет больно! Я кинулась к выходу. Потянула на себя тяжелую дверь и выскочила наружу. Пробежав несколько десятков метров, чемодан оттягивал руку, толкнула калитку и кмнулась на противоположную сторону улицы, где меня уже ждало такси.

— На вокзал, как можно быстрее, — задыхаясь от страха и нетерпения, крикнула водителю.

Меня колотило от страха, ужасно боялась, что Жорж, зная с моих слов, в какое время поезд отправляется в Париж, будет меня преследовать. Но, видимо, боль, которую я, вернее, мой перстень, причинил ему, не дала любовнику кинуться за мной в погоню. Тем не менее, я вся дрожала, как в лихорадке, пока не очутилась в вагоне и не сжалась в комок, стараясь сложиться в кресле так, чтобы меня не было видно с перрона.

Поезд тронулся, и я, наконец, почувствовала облегчение. Сразу ослабела, это была реакция на все, что произошло, но сначала захотелось что-нибудь выпить. В буфете, сидя на высоком табурете напротив окна, я пыталась собраться с мыслями. Нет, ничего не получилось. Какое там! Пережитый шок так и не дал привести мысли в порядок.

…Когда Андрей догнал меня на улице и принудил выслушать его, я все еще была в диком раздражении. Вместо того, чтобы серьезно говорить о сотрудничестве, этот человек пытался запутать меня, интриговал какими-то дурацкими вымыслами. Это точно псих! Я не желала иметь дело с психами! Хватит мне и одного.

— Наташ, девочка моя, ну, ладно, выслушай, — псих перегородил мне путь, явно намереваясь высказаться, — тебя что задело? То, что я сказал, что много знаю про тебя? Да, знаю, расскажу потом. Это правда. А по поводу твоего будущего… Я просто умею анализировать. Как правило, я не ошибаюсь, но, иногда, все может пойти и по другому сценарию. Это простой анализ и наблюдательность, умение логически рассуждать. Я услышал, как ты орала в телефон на весь Английский бульвар и понял, что посылаешь кого-то на… ну, в общем, подальше. Выводы нетрудно сделать. Поэтому и сказал, что знаю, что у тебя произошло. Твой парень тебя обидел и, видимо, серьезно. Ладно, прости, не обижайся, не думал, что ты так бурно отреагируешь. Считай, я пошутил… Ну, что? Мир?

Ратманов вцепился в мое запястье и удерживал меня своими огромными ручищами так, что возможности высвободиться у меня не было, хоть я и дергалась изо всех сил. На нас уже стали обращать внимание прохожие, а на противоположной стороне остановилась полицейская машина и из нее нас внимательно разглядывали крепкие ребята, местные полицейские. Вот только этого мне до кучи не хватало, попасть в полицию! Пришлось изобразить на лице улыбку и взять Ратманова под руку. Полицейские проехали мимо.

— Знаешь, Андрей, я не хочу и не буду говорить о том, что еще не произошло. Да, я рассталась кое с кем. Но, вообще-то моя личная жизнь никого не касается, тем более первого встречного. И мне не нравится, что ты меня называешь "девочка моя", не хочу больше этого слышать!.. Не скрою, я специально приехала в Ниццу для того, чтобы найти тебя. Полгода назад мне показали твои работы, и я подумала, что мы можем сотрудничать. Я думала, что ты серьезный человек, хотя сейчас в этом уже сомневаюсь. У меня галерея в Париже, я хотела тебя пригласить, хотела устроить выставку твоих работ. Вот такое было у меня предложение. Что ты думаешь об этом? Хочешь сделать со мной выставку?

Не знаю, что смешного нашел Ратманов в моей отповеди, только на его лице опять появилась дурацкая улыбка и он согласно кивнул головой.

— Хорошо, если тебе это надо. Давай обсудим. Только сразу скажу, готовых работ у меня не так много, я рисую и продаю. Мне нужно время, чтобы было что выставлять. Но я сделаю, напишу новые работы. Повторяю, если тебе это нужно.

Странный он, обычно художники, особенно неизвестные, стремятся в галереи, хотят там раскрутиться, а этот, вроде, и не заинтересован ни в чем. Здесь я была согласна с месье Бруно, когда он сказал про Ратманова, что тот не от мира сего…

— Я все-таки тебе должна немного рассказать о своем проекте, раз ты согласен.

— Ну, расскажи… У тебя есть проект? А кто же спонсор, или соучредитель, или как там это называется? Может, ты сама финансируешь? — опять этот прищур, усмешка и веселый взгляд, — потому что, как ты, возможно, догадываешься, у меня денег нет.

Невозможный, нет, он просто невозможный человек! Кажется, художник ко всему относится несерьезно! Так дело не пойдет, нужно, чтобы он понимал, что это ответственное дело, что выставка — это бизнес!

Мы шли по улице, я рассказывала Ратманову насколько для него выгодно то, что ему, пока еще никому не известному русскому художнику, нелегалу предоставляют помещение, финансируют все этапы подготовки экспозиции, включая рекламу, статьи в прессе, выступление на телевидении, размещение его самого в Париже, находят ему мастерскую, где он сможет работать.

— Видишь, как все удачно для тебя складывается! От тебя не потребуют ни сантима. Я буду сама твоим агентом. Цены мы обсудим, договор составим, обмануть я тебя не позволю. Господин Завадовский, он — шеф проекта, рассматривает эту затею, этот проект, как выгодный стартап. Нужно постараться оправдать его надежды. Понимаешь? А после выставки мы придумаем как дальше