Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны - Унгвари Кристиан

Рано утром на следующий день появилась большая колонна солдат противника численностью от полутора до двух тысяч человек, которая приближалась, занимая всю ширину улицы. Они бегом двигались на нас, стреляя по окнам и бросая туда ручные гранаты. По соседней улице (улица Сарваша Габора. — Авт.) с грохотом катился немецкий легкий танк. Он почти успел достичь укрытия, когда был остановлен выстрелом из гранатомета. Расположенное по соседству с нами подразделение минометчиков немедленно развернуло здесь откуда-то вдруг возникший 120-мм миномет. Поскольку пространство было открытым, расчет мог вести прицельную стрельбу, и мы обрушили на врага град мин. Мы забаррикадировали входы в здание и из окон, практически не целясь, вели стрельбу из винтовок и автоматов в массу испуганных солдат противника, кружившуюся вокруг нас, как в водовороте…

Несмотря на огромные потери, гитлеровцы продолжали двигаться прочь из города. Однако вскоре они попали под залпы наших реактивных минометов прямой наводкой. Видеть это было ужасно».

Воспоминания солдат и офицеров советского 37-го стрелкового корпуса служат показательным примером того, каким был накал боев: «Это была жестокая ночь. Гром орудий и посвист снарядов смешивались с испуганными криками беглецов, леденящими душу криками раненых. Орудийные вспышки высвечивали группы людей, в сумасшедшем ритме перебегавших туда и сюда в полной темноте.

Для того чтобы не допустить прорыва, каждый находившийся в строю советский солдат взялся за оружие. Расположившись вдоль дорожных рвов и за деревьями, командиры всех степеней и солдаты даже штабов и тыловых служб вносили опустошение в ряды бегущего противника огнем из автоматов и винтовок».

Офицер штаба советского 23-го стрелкового корпуса воспоминал, что дороги на пути бегущих из города в западную часть Буды солдат были блокированы:

«В ночь с 11 на 12 февраля гитлеровцы предприняли отчаянную попытку прорыва на участке 37-го стрелкового корпуса. По мертвым телам своих солдат и офицеров они упрямо продолжали рваться на запад и северо-запад к Зуглигету и Надьковачи. В конце концов 16 тысяч (свыше 12 тыс. — Ред.) фашистам удалось прорвать внутреннее кольцо окружения и скрыться в близлежащих лесах.

12 февраля командир корпуса снял с позиций 19-ю стрелковую дивизию, которая получила приказ организовать оборону вдоль высот 262 и 544, а также по восточной окраине Надьковачи фасом на юго-восток с целью не допустить просачивания солдат противника из лесистой местности на запад. В то же время наш корпус был усилен 11-й кавалерийской дивизией. Ее задачей было прочесывание лесов и уничтожение разбросанных в них групп солдат противника…

В ночь с 13 на 14 февраля неожиданно была нарушена связь между штабом корпуса и штабом 49-й дивизии, находившимся в Пербале. Спустя примерно один час в телефонной трубке послышался спокойный, уверенный голос Василия Филипповича Маргелова, который сообщил, что на участке его дивизии ни одному фашисту не удалось пробиться на запад.

Позже, однако, обнаружилось, что группа солдат противника, вооруженная пулеметом, сумела ускользнуть через лесистый участок в северо-восточную часть Пербаля. Командир дивизии поднял по тревоге личный состав и сам руководил боем с немцами. Большинство гитлеровцев было уничтожено, остальные — захвачены в плен…

Бои корпуса против отдельных групп противника численностью 400–600 человек, пытавшихся уйти по лесистой местности, обходя дороги и населенные пункты, продолжались до 17 февраля. Приходилось сражаться с противником, полным решимости любой ценой прорваться на запад. Лишенные командиров, они теперь мало походили на армейские подразделения; крадучись, они пробирались вперед, подобно стае обезумевших от голода волков. До 17 февраля мы уничтожили или захватили в плен самые крупные из пробиравшихся к своим групп солдат противника, которые пытались прорваться через наши позиции. Шесть наших частей уничтожили от 400 до 700 гитлеровцев и захватили в плен 1376 человек, в том числе многих офицеров и двух генералов».

Вскоре после прорыва советские войска начали осторожно входить в венгерскую столицу (ее небольшую часть, остававшуюся не занятой Красной армией к 12 февраля. — Ред.). К полудню 12 февраля в их руках оказались площадь Селля Кальмана, площадь Сена и часть района Замка. В то же время продвижение вдоль аллеи Олас к госпиталю Яноша задержалось до второй половины дня 13 февраля. 15 февраля, по мнению советского командования, прорыв как операция завершился, и в ежедневных сводках это событие перестали упоминать. Будайский добровольческий полк сыграл в этих событиях не последнюю роль. Именно венгерские добровольцы захватили здание Королевского дворца. Именно они стали организовывать массовую сдачу в плен немецких солдат. Кроме этого, некоторые из венгерских добровольческих частей приняли участие в боях на горе Ремете-Хедь и в прилегающих к ней лесах.

Сам неудачный прорыв, безусловно, следует рассматривать как успех советского командования: ведь лишь небольшому (ничтожному. — Ред.) числу солдат гарнизона удалось перейти через линию фронта. Однако здесь следует учитывать и ошибочность самой тактики удерживания фронта какое-то время с последующей эвакуацией войск. Результаты прорыва в большой степени зависят от фактора времени. Если такой отход осуществляется достаточно долго, возникает паника, заканчиваются боеприпасы, командиры теряют управление, и все предприятие завершается провалом. Так и получилось в Буде. Однако, если бы советским командирам пришла в голову мысль установить дополнительные оборонительные рубежи внутри города, они сумели бы удержать прорывающегося противника еще в пределах городской черты, захватить большее количество пленных и понести меньшие потери.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Прорыв гарнизона Буды является одной из самых безнадежных операций во всей Второй мировой войне. По состоянию на 11 февраля в составе группировки Пфеффера-Вильденбруха насчитывалось около 44 тысяч солдат и офицеров. К 15 февраля приблизительно 17 тысяч из них были убиты и примерно 22 350 попали в плен. В основном это произошло в первые шесть часов прорыва между площадью Селля Кальмана и долиной Хювёшвольд. Примерно 3 тысячам удалось скрыться в горах, однако к 17 февраля большая часть из них сдалась в плен (согласно таблице, тысяча, остальные убиты. — Ред.). Около 700 человек (785. — Ред.) вышли к немецким позициям, и еще примерно столько же осталось скрываться в самом городе (см. табл. 14).

После подавления попытки прорыва улицы и дороги, по которым двигались пытавшиеся покинуть город солдаты, являли собой апокалиптическую картину: горы мертвых тел, человеческие останки, раздавленные советскими танками, забрызганные кровью и частями человеческих тел мостовые. На площадях Селля Кальмана и Верхалом и в некоторых других местах тела сваливали в груды высотой несколько метров. Трупы хоронили в общих могилах рядом с местом, где их обнаруживали. Местонахождение большей части этих могил так и осталось неизвестным и в наши дни, хотя только в черте города идентифицировано 28 захоронений и много больше в 29 окрестных поселках, где обнаружено примерно 5 тысяч тел. Во время, когда писалась данная книга, все еще можно было отыскать следы боев тех времен, в частности на стенах бывшего министерства обороны в районе Замка, а также на некоторых зданиях на площади Селля Кальмана и по улице Баттхьяньи.

Истории осады города и прорыва можно дать правильную оценку, только заглянув в истоки возникновения психоза тотальной войны. Пфеффер-Вильденбрух подчинился приказу Гитлера сражаться до последнего патрона, несмотря на все попытки советской стороны добиться капитуляции его войск. Он отдал приказ о прорыве только после того, как провалились попытки деблокирования гарнизона, когда дальнейшее сопротивление стало невозможным. Он рассматривал безнадежную попытку прорыва лучшей альтернативой, чем капитуляция и плен, о которых не мог думать без ужаса, хотя ход событий заставил его немедленно сдаться противнику, чтобы спасти свою жизнь. Немецкое командование оправдывало действия генерала. Не обращая внимания на прежние приказы Гитлера, оно во всех военных репортажах приказало говорить об «отходе по приказу». Той же версии стали придерживаться и в немецких газетах, сообщая о награжденных и погибших. Но это не может опровергнуть тот факт, что Пфеффер-Вильденбрух и его окружение, которыми двигал страх перед русскими, оказались не способны принять в конце концов правильное решение: вместо того чтобы все вместе капитулировать в последний момент, они слепо вели своих солдат к гибели.

Глава 6. ОСАДА И МИРНОЕ НАСЕЛЕНИЕ

ПОЛОЖЕНИЕ ВЕНГЕРСКОГО НАСЕЛЕНИЯ