Хрупкая связь - Ольга Джокер

пол, большие окна. В гостиной — массивный диван и стеклянный журнальный стол, вдоль стены — книжный шкаф с фотографиями, на которых изображён не только Аслан, но и… я.

Это выбивает меня из равновесия. Раскачивает, как лодку во время шторма. Я даже не сразу понимаю, как реагировать…

Всматриваюсь в ближайшую — мне лет девять, я гоняю с Асланом на велике у пруда загородной дачи, и пульс режущей болью отдаётся в висках. Волосы растрёпаны ветром, щеки раскраснелись. В глазах — чистый, детский азарт. Рядом родители, а впереди целая жизнь.

Дина ловит мой взгляд и жестом приглашает пройти дальше.

За шесть лет мы обменивались только поздравлениями с праздниками. Она писала мне в день свадьбы и позже — когда я впервые осмелилась выложить фотографию дочери в соцсеть.

Теперь же она вручает Амелии подарок в яркой обёрточной бумаге с бантом и растерянно улыбается, потому что очаровательная девочка — моя точная копия, носит половину генов Аслана.

Я не слышу, о чём они говорят, из-за гула в ушах, но понимаю одно: какие бы чувства ни испытывала сейчас, я не лишу Ами единственной бабушки, которая у неё есть. Несмотря на недоразумения и старые обиды. Несмотря на то, что в глазах Дины я далеко не самая лучшая невеста и жена для её сына.

Когда вся еда, которую мы привезли из ресторана, доставлена в дом, я поручаю Амелию её отцу и отправляюсь на кухню вместе со всеми женщинами.

Хотя мы заранее предупреждали, что не стоит напрягаться, это не помешало Дине подготовиться так, будто гостей ожидали как минимум вдвое больше.

На столе уже стоят тарелки с нарезанной зеленью, сыром и свежими овощами, несколько видов выпечки и домашние закуски. В воздухе витает насыщенный аромат специй и жареного мяса.

Женщины снуют туда-сюда, завершая последние штрихи.

Я пытаюсь предложить помощь, но меня тут же останавливают.

— Гостья не должна работать, — строго говорит женщина в платке, встряхивая скатерть. — Не принято.

Но я не чувствую себя гостьей. Впрочем, почему они решили, что являются хозяйками в чужом доме, — тоже не пойму.

Я здесь не просто так, чёрт возьми. Поэтому, не дожидаясь приглашения, открываю коробки и начинаю раскладывать ароматную еду на большие тарелки, стараясь вписаться в уже продуманное оформление стола.

Нас с Асланом усаживают в самом центре — у всех на виду. Я разглаживаю несуществующие складки на платье, наверное, привлекая к себе максимум внимания, чем когда-либо.

Мне не приходится заполнять паузы — разговоры идут оживлённо и громко. Достаточно, чтобы понять, почему в такой большой семье иногда хочется стать интровертом.

Но в этом есть и несомненные плюсы — большая семья означает не только шум и суету, но и заботу, поддержку и ощущение, что ты всегда кому-то нужен.

Вопреки тому, что я пока не до конца своя, меня спрашивают, удобно ли мне, и предлагают попробовать что-то вкусное. В этом круговороте вопросов и движений есть нечто приятное, даже если мне ещё нужно время, чтобы привыкнуть.

— Алина-ханым, отведайте долму, у нас своя, домашняя! Гораздо лучше ресторанной, — подвигает мне тарелку женщина, которую я мысленно определила как одну из самых старших тётушек — Айшан. — Если что, это любимое блюдо Аслана.

Она здесь что-то вроде крёстной матери семейного клана — говорит спокойно и без нажима, но так, что отказаться почти невозможно. А взгляд у неё цепкий и внимательный, будто видит собеседника насквозь, считывая малейшие колебания.

— Впервые слышу, — улыбаюсь я. — На мой борщ он смотрит с таким же восторгом, так что у вашей долмы серьёзная конкуренция.

Другая женщина, чуть моложе, с высокими скулами и пронзительными тёмными глазами, усмехается и добавляет:

— И вот этот салат тоже попробуйте, Аля. Лала специально к вашему приезду готовила. С бакинскими помидорами, огурцами, кинзой и сумахом. Простое, но традиционное блюдо.

— Да-да, обязательно, — поспешно киваю, видя, как передо мной появляется всё больше тарелок. — Спасибо!

Без внимания не остаётся и Амелия. Привыкшая есть мало, словно воробышек, она берёт микроскопические кусочки, долго раздумывает над каждым новым блюдом и скорее играет с едой, чем ест по-настоящему.

— Тебе не вкусно? — шёпотом спрашивает Дина, сидящая напротив внучки. — Скажи, что тебе передать.

— Мам, не заставляй, — вмешивается Аслан. — Если она чего-то захочет, то сама скажет.

— А что бы ты съела? На будущее, чтобы я знала…

Дочь поднимает глаза, немного смущённо оглядывается по сторонам и тщательно подбирает слова.

— Я… обычно люблю блины, — наконец говорит Ами, разглядывая пока незнакомую тётю, чьё имя легко перепутать. — Мама часто делает мне с малиновым джемом или сгущёнкой.

Дина кивает, запоминая. Хотя на самом деле, именно она когда-то научила меня их готовить.

— Хорошо. Тогда в следующий раз будут блины. Но ты всё-таки попробуй пахлаву, вдруг понравится.

Амелия послушно берёт маленький кусочек, но, прежде чем съесть, осторожно разламывает его пальчиками. Она долго изучает начинку, откусывает крошечный уголок, а после — оставляет недоеденным.

Это… Ами. Ничего удивительного.

Дина не оставляет внучку в покое и вскоре выясняет, что единственное, чего ей сейчас хочется, — вовсе не еда или сладости, а немного тишины с книгой или планшетом. Кивнув, она берёт Ами за руку и ведёт в свою комнату, куда остальным вход строго-настрого запрещён. Это её привилегия.

Я смотрю на них, когда они уходят, исчезая за поворотом коридора, и во мне откликается едва уловимая вспышка ностальгии.

Этот вечер похож… на хождение по краю обрыва — каждый шаг требует осторожности, а каждое слово балансирует на грани. Я не знаю, насколько далеко могу зайти и где та черта, за которой шутка превращается в дерзость, а вежливая сдержанность — в холодность.

Просто я привыкла к другому. К другим устоям, к другим традициям.

За мной наблюдают. Взгляды оценивающие, но не враждебные. Я тоже не излучаю враждебность. Надеюсь. Потому что пришла сюда с добрыми намерениями. Но если потребуется, то я готова защищаться. Тем более, меня есть кому защищать.

Я больше не чувствую себя одинокой, самой сильной или самой ответственной. У меня есть Аслан — мужчина, рядом с которым весь мир больше не давит тяжелым камнем на мои плечи.

Сплетая наши пальцы под столом, Аслан осторожно касается участка, где раньше было обручальное кольцо. Я сняла его несколько дней назад, но до сих пор ощущаю лёгкое, призрачное присутствие.

Он проводит пальцем по этой пустоте, не задавая лишних вопросов, но я знаю одно — он заметил. И этот жест ему приятен.

Дина подходит к столу как раз в тот момент, когда Аслан