Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

готовить партию шампанского к отправке: мою бутылки, наклеиваю этикетки, обертываю пробки фольгой, упаковываю бутылки в ящики – все это дело работников, которых у меня нет.

* * *

Я тону в хлопотах, чтобы выполнить заказы Юбине. Вдруг дверь винодельни открывается, и Анри Васнье втаскивает в нее сундук. Я все бросаю и бегу к нему. Моя ладонь гладит его впалую щеку; он выглядит так, как будто не ел много недель. В усах седина. Его веки отяжелели от кровавых зрелищ, какие лучше бы никому не видеть.

– Ах, слава Богу, вы благополучно вернулись домой. – Я обнимаю его костлявые плечи и заглядываю за плечо. – А где Луи?

– Мне жаль, мадам. – Он вздыхает. – Луи остался с коммунарами, чтобы сражаться с французскими властями.

Мои легкие отказываются дышать.

– Ой, не может быть! Зачем?

– Я пытался убедить его вернуться домой, – говорит он. – Но Луи не простит себя, если не вступит в борьбу за обездоленных бедняков.

– Анри, а вы почему не остались с ним? Ведь вы такие друзья.

Он опускает голову и вытирает лоб.

– Я считаю, что французы не должны убивать друг друга, это неправильно, особенно после поражения в войне.

– Жалко, что Луи так не считает. – Я вздыхаю и гляжу на его сундук. – А это что такое?

Анри пожимает плечами.

– Владелец моего дома решил, что я погиб, и сдал мое жилье другому. К счастью, он сохранил мои вещи. Я надеялся, что смогу пожить в винодельне, пока не подыщу себе новое жилье.

– В этом нет абсолютно никакой нужды, – говорю я. – Теперь, после ухода прусских войск, в моем доме полно пустых комнат. Живите с нами. Ивонна снова вас откормит.

– Спасибо, Александрин. Я найду комнату как можно скорее.

– Пожалуйста, Анри, вы делаете мне одолжение, – говорю я. – Дом совершенно пустой, в нем мечется эхо. Живите сколько вам хочется.

Он обводит взглядом винодельню.

– Тут все в образцовом порядке. Плохо с делами?

– Уже хорошо. – Я показываю ему пачку заказов. – Юбине просит отправить ему партию шампанского как можно скорее. Вы можете этим заняться. А то я уже запаздываю этой весной с купажом вин.

Он перелистывает заказы.

– Хватит у нас шампанского для всех заказов?

– Нам придется привезти несколько бочек из крайеров, – говорю я. – Пруссаки подчистили тут в винодельне почти все наши запасы, но до крайеров они не добрались. Даже странно, потому что генерал знал про Бют-Сен-Никез. – Тут до меня доходит: генерал Франц защищал мое шампанское.

– Наши работники вернулись с войны? – спрашивает он.

– Совсем немногие, но я думаю, что смогу найти вам людей. Погляжу, без кого обойдусь сама. – Я снова обнимаю его, хотя это и не очень уместно. – Я даже выразить не могу, как замечательно видеть вас, Анри. – От эмоций у меня пылают щеки и шея. Я спохватываюсь и отхожу от Анри, чтобы не нарушить приличия.

* * *

На следующее утро я смеюсь от души над Анри. У него глаза лезут на лоб, когда мы раздаем фартуки новой команде, которую я рекрутировала в «Альгамбре». Накрашенные губы, подведенные углем глаза, тонкие ткани, под ними пышные телеса.

– Что вы придумали? – спрашивает Анри.

– Нам нужны работницы, а девушкам из «Альгамбры» нужны деньги после ухода прусских солдат.

– Но что скажут люди? – Он краснеет.

– Может, они скажут, что мы сделали из них честных женщин.

Он неодобрительно морщится, я стираю его гримасу, проведя пальцами по щеке.

* * *

Купажная выглядит как нечто среднее между часовней и химической лабораторией. Лучи света падают с многометровой высоты из окна вниз по меловым стенам. На высеченных в стене полках стоят графины, мензурки и дегустационные стаканчики. У стен бочки, дальше начинаются другие коридоры, они ведут в пещеры, которые нам еще предстоит расширять.

Луиза и Дамá идут за мной мимо бочек, а я показываю на маркировки – сорт винограда и расположение виноградника.

– Шардоне из Кот-де-Бланк, пино нуар из Монтань-де-Реймс, менье из долины Марны.

– Луиза, скопируй маркировку этой бочки на этикетки, а Дамá будет вешать их на горлышки графинов.

Я беру с полок стаканчики и ставлю на длинный дегустационный стол.

– Когда мы будем пробовать вино? – Луиза толкает Дамá локтем, и у него загибаются кверху уголки губ.

– Сначала нам нужно взять вино из бочонка. – Я вручаю им по длинной стеклянной пипетке, сверкающей, словно волшебная палочка Мерлина. – Вот, держите дроппер; его еще называют «винным воришкой».

Длинные пальцы Дамá скользят по стеклянной пипетке.

– Главный секрет винодела – радость, – говорю я им. – Радость давить виноград, чтобы сделать самое лучшее вино. Радость смешивать вина, чтобы их вкус стал лучше, чем у каждого из них по отдельности. Чтобы стать хорошим виноделом, надо приглушить в своем сознании собственную речь. – Я стучу пальцем по виску. – И слушать, что тебе говорят вина.

Луиза спрашивает Дамá с озорной улыбкой:

– Ты готов слушать вина?

Он с энтузиазмом кивает.

Мальчишка крепко держит лестницу, а Луиза карабкается наверх, опускает «винного воришку» в отверстие бочки и вытаскивает его с вином. Я подставляю графин, и дочка выливает в него шардоне, издающее аромат цветов апельсина.

Я протягиваю им графин.

– Какое у вас первое впечатление? Вдохните и запомните особенности вина этого года.

Дамá наклоняется над графином, раздувает ноздри и закрывает глаз.

Потом к графину подходит Луиза.

– Ах. Запах насыщенный и маслянистый.

– Да. Потому что из-за войны мы оставили виноград на лозе на три недели дольше обычного.

– Ой, мамочка, как интересно! – восторгается Луиза. – А с другими сортами будет то же самое?

– Вот вы мне и скажете это.

Дамá опускает «винного воришку» в пино нуар и выливает вино в графин.

– Пахнет, как свежая малина летом, – говорит Луиза.

– А чем еще?

Она нюхает и озадаченно качает головой.

– Ты помнишь грибы в лесу? – спрашиваю я.

Она снова нюхает и кивает.

– Земляной запах, как у лесной подстилки.

– Теперь переходим к менье, – говорю я.

– Почему нам нужны три сорта винограда? – спрашивает Луиза.

– Каждый сорт придает вину определенный вкус, – поясняю я. – Совсем как наша команда в винодельне. Каждый делает определенную работу, а в целом получается восхитительное вино.

Луиза наливает менье в графин и нюхает.

– Лаванда и розы.

– Аромат дает нам первое впечатление о вине, а первое впечатление всегда важно, – говорю я. – У вас бывало когда-нибудь, чтобы первое впечатление о ком-то впоследствии менялось?

Дамá кивает, его косматые белые волосы торчат в разные стороны словно бахрома одуванчика, в глазах светится ум.

Луиза тоже кивает, у нее есть хороший пример. Когда мы познакомились с Дамá, он был грязным и юрким, словно крыса. Весь город