Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

и кладет к моим ногам мертвую птицу. И не просто птицу, а голубя с ярко-зеленым носком на лапке.

– Джошуа! – Луиза бросает свое рукоделие и бежит к безжизненно лежащей птице. Ее слезы капают на растрепанные и окровавленные перья.

– Луиза, не трогай голубя, может, он больной, – говорю я.

– Джошуа – один из голубей, которых взял с собой Луи. – Дочка дует на мертвую птицу, надеясь ее оживить. – Он был нашим лучшим курьером.

– Думаешь, он привез письмо? – спрашиваю я.

– Возможно.

Дрожащими руками я стаскиваю с голубиной лапки зеленый носок и вынимаю длинную тонкую бумажку, как и в предыдущий раз. Развернув ее, я вижу почерк сына и ахаю.

– Ты можешь прочесть письмо?

Дочка берет письмо:

Дорогие маман и Луиза. Мы приехали в Версаль, куда бежало из Парижа правительство. Германцы обстреливают Париж из гаубиц. Будет чудо, если там кто-то выживет. Общение с городом возможно только через катакомбы. Генерал поручил нам доставить послание Жюлю Фавру, который едет в Германию для переговоров с Отто фон Бисмарком. Молитесь за Францию.

– Какое стоит число? – спрашиваю я со вздохом.

Она рассматривает письмо.

– Одиннадцатое декабря.

– Значит, двадцать дней назад. И в Париже по-прежнему идут бои. Когда это кончится?

Феликс мягко бьет голубя лапкой. Внезапно птица вздрагивает, взлетает на карниз драпировки и, моргая, глядит сверху на нас.

– Я хочу послать письмо Луи.

Дочка разводит руками.

– Это письмо было написано три недели назад. Джошуа просто не найдет его.

Меня захлестывает разочарование.

– Помоги мне снять голубя с карниза, и мы отнесем его Дамá.

* * *

После Нового года прилетает еще один голубь, самка с оранжевым носочком. Выглядит она лучше.

– Женщины всегда лучше выживают, – говорю я Луизе, когда она вынимает письмо из носка.

Bon courage, маман и Луиза, я молюсь о вашей безопасности. Мы с Анри пробрались по катакомбам в Париж, преодолев горы черепов и костей. Доставив послание, присоединились к коммуне в Монмартре, чтобы поддержать голодающих бедняков, которых Наполеон выселил из центра Парижа, чтобы там жили только богатые и влиятельные люди. Они вынуждены есть кошек и крыс. Но и парижской знати живется ненамного лучше. Лучший ресторан, «Кафе Вуазен», подавал на Рождество животных из зоопарка: консоме из слона, медвежьи отбивные, фаршированная ослиная голова, кенгуру под маринадом, а еще крыс. Мы останемся здесь, пока будем нужны.

Луиза кладет голову мне на руку и тихонько моргает. Я глажу ее черные волосы; они пахнут кастильским оливковым мылом и лавандой.

– В Монмартре они, пожалуй, в безопасности. Немцы будут целиться в Тюильри, это далеко от них. – Я целую ее в макушку, шутливо дергаю за ушко и встаю. – Давай сходим в крайеры, посмотрим, как там бродит шампанское и не замерзает ли оно.

* * *

В конце января Германия обстреливает в Париже школы, церкви, больницы, жилые здания и железнодорожные вокзалы. Город не получал провиант и другие товары пять месяцев. Голуби больше не прилетают к нам, и я с трудом сохраняю бодрость и оптимизм. Продажи упали до минимума. Почта отрезана, и платежи из Англии не приходят, а мне надо оплачивать расходы и жалованье работникам.

Вольф входит в винодельню и останавливается передо мной, приподнимаясь на цыпочках.

– Я принес вам очень хорошую новость.

Я закрываю бухгалтерскую книгу с неоплаченными счетами.

– Что ж, хорошая новость мне сейчас не помешает.

Он хлопает в ладоши, как ребенок.

– Прусский король Вильгельм коронован на церемонии в Версале. Теперь он германский император.

– Просветите меня. – Я развожу руками. – Почему германский император в Версале – хорошая новость?

– Теперь, когда все земли Германии объединены под властью Пруссии, они оставят Францию в покое.

Я недоверчиво качаю головой.

– Теперь они держат Францию за горло. Почему бы им не включить и ее в границы Германии.

– Вероятно, это никогда не было целью Бисмарка, – говорит Вольф. – Он намеревался объединить Германию под прусским правлением, и война способствовала этому. Если они захватят Францию, остальная Европа будет протестовать. Даже самые радикальные немецкие националисты не хотят аннексировать всю Францию.

– Так что, война закончена?

– Сейчас все еще ведутся переговоры о мире, и Пруссия уже потребовала регионы Эльзас и Лотарингия и контрибуцию пять миллиардов франков. – Он растопыривает пятерню. – Если добавить, что самой Франции война обошлась в тридцать шесть миллиардов, Франция может стать банкротом.

Я убираю бухгалтерскую книгу в стол и запираю ящик.

– Значит, такая хорошая новость? Ура, война закончилась, но Франция банкрот? – Я отмахиваюсь от него. – Простите, но мне надо работать.

– Вам понадобится моя помощь, если Франция обанкротится. – Он усмехается.

– Не думаю. – Я распахиваю дверь и жду, когда он уйдет. – Мой агент Юбине открыл счета и склады по всей Европе. Если война действительно закончилась, он будет умолять меня, чтобы я посылала шампанское.

Вольф не собирается уходить, поэтому я беру его за руку и вывожу на улицу.

– Месье Вольф, на вашем месте я бы подумала о возвращении в Германию.

31

Глупо овце говорить о мире с волком

К февралю почтовая служба снова начинает доставлять почту, и я получаю толстый конверт с заказами от Юбине. Непрошеные слезы брызжут из моих глаз; война измотала меня сильнее, чем я думала. Юбине, мой друг и союзник, поддерживал меня всегда, даже когда работал в ателье своего брата.

Моя дорогая Александрин,

Я надеюсь, что свежепровозглашенный мир согреет вас как кашемировое одеяло, ведь я знаю, какими холодными бывают зимы в Реймсе. Великобритания вздохнула с облегчением, когда Пруссия одержала победу над Францией.

Я ковыряю заусенец на ногте. Вот уж не думала, что Великобритания выступит на стороне Пруссии против Франции. Найдя маленькие ножницы на моей шатленке, я срезаю помеху. Аккуратные ногти – аккуратный разум. Еще одно глупое наставление из «Этикета для дам». Нет, в конце концов я просто сожгу эту нелепую книгу.

Я снова беру в руки письмо.

Со времен революции и Наполеона британцы мечтали раздавить Францию, и теперь Пруссия сделала это вместо них. Но это вовсе не означает, что британцы променяют французское шампанское на германский сект. Господи, да ни за что. Теперь, раз война закончилась, британцы завалили меня заказами. Они готовы платить премию за скорую доставку. Скажите Луи и Анри, чтобы они отправили все шампанское, какое могут, поездом или грузовым обозом как можно скорее. О затратах не беспокойтесь.

У меня перехватывает горло. Юбине не знает, что они пока не вернулись с войны. Возможно, уже никогда не вернутся. Я отбрасываю эту мысль и начинаю