Книжный на маяке - Шэрон Гослинг

говорить, но чувствую, что это неправильно. Когда я вижу тебя, когда думаю о тебе, я всякий раз чувствую себя ужасно. Я не хочу ворошить прошлое, не хочу все пор…

– Тоби, – прервала его она, – что бы это ни было, просто скажи.

– Я знаю, почему ты никогда не говоришь о своем прошлом, – ответил он. – Знаю, почему ты долго была в разъездах и не останавливалась на одном месте. Почему убегала и от кого до сих пор прячешься.

Он замолчал, и на миг повисла тишина. Рэйчел ничего не сказала, но его немногие слова мгновенно лишили ее надежды, которая утром еще теплилась.

– Я ничего специально не узнавал, – продолжил он. – Тем вечером, когда я был у тебя в квартире на маяке, я увидел письмо. Я искал ложку и в одном из ящиков увидел конверт, адресованный миссис Рэйчел Гарри.

Рэйчел вдохнула, и ей показалось, что она находится под водой и тонет. Сознание тут же перенеслось в другое место. Она мигом забыла об этом разговоре, о Ньютон-Данбаре, о спокойной и тихой жизни, которую вела последние пять лет, но которая на самом деле ей не принадлежала. Стоя там и глядя на Тоби, она, должно быть, напоминала статую. В ушах завывала сирена, в висках пульсировала кровь.

– Я пытался обо всем забыть, – продолжал Тоби, будто слова могли заполнить пропасть между ними, а не расширить ее. – Я знал, что это меня не касается. И это не мое дело. Я понимаю. Но потом я попытался выяснить, кому могла быть выгодна эта статья в газете и почему, и подумал, что, возможно, кто-то затаил против тебя личную вражду. Кто-то из твоего прошлого. Я стал искать в архивах заметки о миссис Рэйчел Гарри. И… нашел.

Он замолчал, ожидая, что она отреагирует. Но Рэйчел ничего не сказала. В тот момент она его ненавидела. Потом просто оцепенела.

– Ты числишься пропавшей, – тихо проговорил он.

– Нет, – хрипло ответила она, и голос ее звучал незнакомо – будто кто-то другой говорил за нее. – Нет. Я была пропавшей. Но теперь уже нет. Теперь я – это я.

Он кивнул. Она видела, что ему хочется о многом ее расспросить. Понимала, как трудно ему было удержаться – ведь всю сознательную жизнь он собирал фрагменты историй и сплетал из них правду. Она же занималась прямо противоположным. Ее жизнь – этот краткий промежуток ее жизни, единственный, когда она жила как хотела, – могла существовать, лишь пока она прячется. Она повернулась к двери. Тоби не попытался ее остановить, только окликнул:

– Рэйчел…

– Ты не представляешь, чего мне стоило сбежать, – произнесла она. – Я так долго и так сильно боялась. Хотела все оставить позади, навсегда. Не желала, чтобы прошлое настигло меня здесь. Только не здесь. Не в этом городе. Никто здесь не должен был знать.

– Понимаю, – ответил Тоби. – Мне очень жаль. Правда.

– Я думала, тебе можно доверять.

– Мне очень жаль, – повторил он. А что еще он мог сказать?

Она прошла по коридору и открыла дверь. Занимавшийся день был теплым, хотя она почему-то ждала увидеть за дверью бушующую бурю.

– Он знает, где я? – спросила она.

– Нет, разумеется, нет. Я даже не пытался с ним связаться. Я никогда бы так не поступил. Я…

– Он меня убьет, – сказала она. – Если найдет. Ты это понимаешь?

– Не найдет, – ответил Тоби. – Он тебя не найдет.

– Как ты можешь это говорить? – спросила она. – Откуда ты знаешь?

– Рэйчел…

– Не заходи ко мне перед отъездом, – отрезала она. – Считай, что это и было прощание.

Тоби ничего не ответил, но коротко кивнул, словно подтвердилось то, что он рассчитывал услышать. То, что он заслужил услышать. Он знал, что этим все кончится. Даже в такой ситуации он предвидел ее следующий шаг.

Она оставила его на пороге и, не оглядываясь, зашагала прочь. Впереди на холме высился маяк. Она представила Эвелину Макдональд – двести лет и несколько жизней назад она стояла там, на крошечном чердаке под куполом, спрятавшись ото всех, и смотрела на жизнь с безопасного расстояния, недосягаемая в своей башне. Рэйчел могла понять, чем такая жизнь привлекательна для человека, которому жизнь преподносила один страшный удар за другим. Да, она очень хорошо это понимала.

Рэйчел не хотела возвращаться в дом Эзры. Не хотела ни с кем разговаривать и ничего объяснять. Она поднялась на холм и направилась к маяку, надеясь, что в тишине и пустоте сможет собраться с мыслями. Было еще рано – около шести часов утра. До открытия книжного магазина у нее есть время для себя. Возможно, она даже поднимется в комнату с камерой-обскурой и постоит там в тишине, представит себя неприступным облачком, парящим в теплом рассветном воздухе. Рэйчел прошла по узкой тропинке вдоль сторожки и взглянула на башню, устремившуюся в небо.

Краем глаза она уловила на вершине холма какое-то движение. У башни стояла группа людей – спиной к ней и лицом к лесу и далеким горам. Рэйчел остановилась, и тут один из группы махнул рукой в сторону леса, а затем в противоположную сторону; рука качнулась как маятник, словно прокладывая невидимый маршрут, ведущий от леса к маяку и спускавшийся к сторожке. Приблизившись, Рэйчел узнала в фигуре, махавшей рукой, Дору Маккриди.

На миг Рэйчел замерла, не в силах пошевелиться, и попыталась понять, что происходит. Под мышкой она держала газету, одну из многих, где описывались все преступления этой женщины, которые та совершила, чтобы добиться своего, и этих преступлений было множество. И все же она стояла здесь, перед Рэйчел, и, очевидно, планировала как ни в чем не бывало пожинать плоды своих махинаций. Этого не может быть, подумала Рэйчел. Не может маяк достаться Маккриди после того, как Тоби приложил столько усилий и всем показал, на что готова эта женщина, чтобы его заполучить. Разве это справедливо?

Ярость заклокотала в ее груди. Она подошла к людям на вершине холма, не сводя глаз с Маккриди.

– Что вы здесь делаете? – спросила Рэйчел. – Вы нарушаете границы частной территории – все вы. Уходите, или я вызову полицию.

Дора насмешливо взглянула на нее.

– Удачи, – ответила она совершенно невозмутимым тоном. – Полиция наверняка захочет с тобой поговорить. Или тебя уже вызывали? Вышла под залог? Как тебе это удалось?

Рэйчел почувствовала, как уверенность ускользает от нее. Она думала, расследование Тоби все исправит, все поставит на свои места, но…

– Что ж, – продолжала Дора, – давай спросим у хозяйки земли, нарушаю я что-то или нет. Я позвоню Труди Гудвин и спрошу, кто из