Книжный на маяке - Шэрон Гослинг

у многоквартирного дома, где вы сейчас живете – где находится та самая уютная квартира с видом на море, которая досталась вам по баснословно низкой цене, – тот же застройщик, Дора Маккриди, верно?

Линли побледнел, но дерзости не утратил.

– И что? Это ничего не доказывает. Она – самый крупный застройщик в этих краях. Большинство строительных проектов принадлежит ее фирме. А что касается статьи – берите ее и идите к адвокату. Никаких законов я не нарушал. И та благотворительная фирма на меня в суд не подавала. О чем это вам говорит?

Тоби улыбнулся и открыл очередной скан.

– О, это говорит о многом, Линли. И много говорит о вас. Впрочем, заглянем вперед – и увидим, что через несколько месяцев вышла еще одна ваша статья, и опять публикация на первой странице. Взгляните на этот скандальный заголовок! Сколько в нем драмы! «МЕСТНУЮ ФУТБОЛЬНУЮ КОМАНДУ ОБВИНЯЮТ В МОШЕННИЧЕСТВЕ». Давайте вспомним, что там у них случилось?

– Ну все, с меня хватит. Я ухожу.

– Серьезно? Даже не дадите комментарий для моей статьи? По-моему, Линли, правда говорит сама за себя.

Линли отвел взгляд, закусил губу и нахмурил лоб.

– Не понимаю, почему вас так это заботит. Как вас вообще сюда занесло? Вы могли быть где угодно и писать о чем угодно.

– Что ж, в данный момент я здесь и хочу писать об этом. – Тоби постучал по газетной вырезке о маяке. – Я вижу здесь закономерность. Все ясно как день, и я не позволю Маккриди прибрать к рукам последнюю землю Макдональдов лишь потому, что вам не хватало сенсаций и вы приняли взятку.

– Это клевета.

– Так подайте в суд. И посмотрим, кто выиграет.

Линли покачал головой:

– Абсурд. Все до единого экземпляры этой газеты уже в мусорном баке. Эта статья ничего не значит. Все о ней забудут. Просто глупая маленькая статейка в глупой маленькой газете о глупом маленьком городишке, о котором никто даже не слышал!

– Возможно, для девяноста пяти процентов читателей это действительно так, – согласился Тоби, – но остальным пяти эта статья разрушит жизнь. Вот вам еще один совет профессионала: хорошего журналиста всегда интересуют эти пять процентов, а не девяносто пять. Большинство людей не знают, как бороться с несправедливостью, а я знаю. И я буду бороться. Помяните мое слово. Маккриди эту землю не получит. Такими методами – точно нет. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы она никогда ее не получила. Можете мне поверить. Я знаю о ее планах. Я видел чертежи. Шикарный новый жилой район и торгово-развлекательный центр. Идеальный проект, ведь ей уже принадлежит большая часть земли. Но ничего не выйдет, если она не доберется до оставшегося участка, где должна пройти дорога. И это реальный мотив для темных махинаций. Вы видели, как легко я соединил все ниточки. Сколько, по-вашему, мне понадобится времени, чтобы найти последнее звено цепочки – связь между вами и Маккриди?

Линли будто сдулся на глазах и вжался в стул.

– Хорошо. Что вы хотите?

– Хочу, чтобы вы напечатали опровержение. В следующем выпуске, на том же месте и такого же объема.

Линли фыркнул:

– Ни за что.

– Вы сделаете это, Линли. Сказать почему? Потому что в противном случае я использую все свои обширные связи, чтобы сделать достоянием общественности сведения, которые я собрал по этому делу, в том числе о вашем участии в нем. Об этом узнают все мои знакомые редакторы и журналисты. Затем я воспользуюсь своей репутацией, сложившейся за последние два десятилетия, и разошлю эту информацию всем редакторам и журналистам, с которыми еще не знаком.

– Это шантаж.

– Вовсе нет. Это обещание. Я напал на хороший след. Вы же сами сказали: людям нужна сенсация. Вы знаете это лучше, чем кто-либо еще; я только что слышал это из ваших собственных уст. Кто-то – хотя бы один журналист – наверняка подхватит расследование. Захочет подробностей, захочет составить более полную картину. Это будет несложно; готов поспорить, в дело вовлечены очень интересные фигуры. Например, кто-то из местных властей тоже должен в этом участвовать, иначе никак. Вы – мелкая рыбешка, Линли, но в этом деле наверняка есть и громадные киты. Как бы то ни было, вы же хотели, чтобы о вас узнал более широкий круг читателей? Хотите, чтобы ваша мечта осуществилась таким образом?

Линли встал. Его губы сжались в тонкую линию, лицо побелело.

– Еще кое-что, – добавил Тоби, прежде чем он ушел. – Проверяйте почту. Я сам напишу для вас текст. И прослежу, чтобы вы не изменили в нем ни слова. Не беспокойтесь, писать я умею. Сможете поставить под моей статьей свое имя, Расселл. Поверьте, это будет ваш лучший материал.

Глава сороковая

Эзра знал, что Джилли на работе, и дверь маяка была не заперта. Она должна была быть здесь. Он предупредил, что зайдет после обеда обсудить тему следующего урока. Но в магазине никого не оказалось.

– Эй, – позвал он, огляделся и подошел к пустому прилавку. Никто не ответил, но у подноса с печеньем стояла дымящаяся кружка чая. Значит, Джилли где-то рядом.

Подбежал Буковски, помахал Эзре хвостом и прижался к его ноге, с надеждой глядя на него, как будто рассчитывал на угощение.

– Привет, старичок, – сказал Эзра и потрепал пса за ушами. – Рон тоже здесь или оставил тебя с Джилли?

Со второго этажа доносилось тихое бормотание. Эзра похлопал Буковски по спине и стал подниматься по лестнице. Голоса стали громче, и Эзра различил, что говорят двое, хотя слов разобрать не мог. Пока не услышал, как Джилли резко воскликнула:

– Только Эзре не говорите! – и снова понизила голос до торопливого полушепота.

Эзра замер и внимательно прислушался. Буковски под лестницей тоже навострил уши. Неужели Рон на балконе совещается с Джилли? И что они могли обсуждать такого, что касалось бы его, Эзры?

– А мне кажется, он имеет право знать! – Теперь Рон повысил голос. – Он должен знать!

– Нет! – громче проговорила Джилли. – Мало ли как он отреагирует? Сами знаете, он терпеть не может Иди.

Послышались приближающиеся шаги; затем они остановились. Эзра пригнулся и вжался в стену. Рискнул поднять голову, но Джилли и Рона не увидел, хотя, судя по всему, те должны были стоять у балконных перил. Он не мог шевельнуться, иначе они его заметили бы.

– Мне кажется, он нормально отреагирует. Все-таки у него доброе сердце, – заметил Рон. – Если бы он знал, что она так к нему относится, это бы все изменило.