Успех или борода - Пенни Рид

Ничуть не смутившись, Сиенна запросто поинтересовалась:

– А как вы ее готовите? Жарите на сковороде?

– Что вы, так можно все испортить. Чтобы довести колбасу до кондиции, необходимы правильные тепло и режим. Ей требуется равномерное прогревание, и лучше всего во влажной среде.

– Ты безнадежен! – не выдержал Билли, хотя в уголках рта у него трепетала улыбка.

– Эта шутка никогда не приедается. – Джесс уже хохотала, держась за живот и утирая выступившие слезы.

– Еще как приедается, если десять лет слушать! – пожаловался Дуэйн, но и он не смог удержать привычную хмурую мину.

– Моя колбаса – это вам не шутки, – посерьезнел Клет, грозя нам пальцем, будто несмышленышам.

– Стало быть, ты жаришь ее на гриле? – подсказала Сиенна, возвращая разговор в прежнее русло.

– Совершенно верно.

– Хорошо, – кивнула она с задумчивым видом. – В таком случае я настаиваю, чтобы ты попробовал мои бедра и грудки.

После этой фразы, произнесенной серьезно и убедительно, все лишились дара речи.

Даже Клет.

Мы уставились на Сиенну в коллективном ступоре, и никто не знал, как реагировать на ее предложение.

Чувствуя, как подрагивают ее плечи, я немножко отодвинулся, желая видеть ее лицо. Неотразимые ямочки заиграли в полную силу, и Сиенна, смеясь, объяснила:

– У меня есть отличный рецепт курочки «моджо»! Можем вместе разогреть цыпочку и колбаску. – И добавила, обращаясь к Клету: – Это даст именно влажное тепло!

Я поднял глаза к небу – вернее, к потолку крытого крыльца:

– Господи, спасибо, что ты послал мне эту женщину!

Клет ошеломленно моргнул, но затем на его обычно серьезной физиономии расплылась неторопливая ухмылка.

Проглотивший наживку Бо прижал руку к сердцу:

– Сиенна, я буду просто счастлив попробовать ваши бедра и грудки…

– Даже не начинай, – предупредил я, но договорить без смеха не мог.

– А что? Что я сказал? – разыграл обиженного Бо. – Я говорил о ее курочке, все же поняли!

Ухмылка Клета превратилась в широченную улыбку, и он оглядел мою женщину с нескрываемым одобрением:

– Отлично, миз Диас, просто отлично.

Действительно, решительно все хохотали или улыбались. Я оглядел своих братьев и сестру, стараясь вспомнить, когда в последний раз мы собирались вместе и смеялись. Пожалуй, на Рождество бывало что-то подобное и еще за несколько дней до смерти нашей мамы: она потребовала, чтобы мы рассказывали ей анекдоты, и мы, помнится, лезли из кожи вон.

Но сейчас веселье получилось иного свойства.

Потому что сейчас никто не старался вести себя идеально, не притворялся ради других. Каждый оставался собой, мы радовались компании друг друга и тому, что наша семья растет – Дрю, Джесс, а теперь, надеюсь, и Сиенна.

Мне мучительно хотелось остановить это мгновение навсегда.

Но тут же – как всегда, если дела шли не просто нормально, а хорошо, – я подумал, что не заслуживаю права на веселье вместе со всеми.

– Признаться, я надеялась, ты все же отвезешь меня на Поле Ястреба или в любовное гнездышко Джесс и Дуэйна, – со вздохом пожаловалась Сиенна, когда мы свернули на галечную дорогу вокруг Бандитского озера.

При этих словах я не удержался от улыбки:

– Могу повернуть обратно.

Сиенна снова вздохнула:

– Не надо, у меня завтра ранний рейс. В аэропорту нужно быть к четырем утра.

– А куда ты улетаешь? – Я знал о ее поездке из разговоров на съемочной площадке.

– У меня встреча в Лос-Анджелесе по поводу сценария, который я недавно закончила. Студия уже начала кастинг. Я только туда и обратно, в воскресенье ночью уже вернусь… – Она нахмурилась, глядя на показавшийся впереди дом Хэнка: – Ты будешь мне звонить?

Жалобная нотка в ее голосе вызвала во мне желание обнять Сиенну и заверить свое согласие медленными, долгими поцелуями. Проблема заключалась в том, что, если я прижму ее к себе, поцелуями дело не ограничится. Я захочу распробовать ее бедра и груди, и речь уже не о курице «моджо».

– Конечно, – сразу улыбнулся я и подал мобильный: – Напиши мне свой номер.

Пока я обходил пикап, Сиенна набрала и сохранила в телефоне свой номер. Когда я открыл дверцу, она приняла предложенную руку и позволила помочь ей спуститься, переплетя наши пальцы и держа мой телефон.

– Нужно освещение получше, – рассеянно сказала она, хмурясь из-за начинавшихся сумерек. – Иди сюда, на крыльцо!

Она потянула меня за собой, поднимаясь по ступенькам и явно что-то задумав. Я не возражал, плотоядно любуясь ее ногами и задом. Каждое покачивание юбки напоминало, что гольфы доходят только до середины бедер, и я всякий раз вспоминал ее атласную кожу.

Когда мы взошли на крыльцо и Сиенна включила лампу, я уже забыл, что мой мобильный у нее. Сиенна повернулась ко мне и собралась что-то сказать, но я успел первым, поймав зубами ее нижнюю губку.

Дыхание у нее оборвалось.

Глаза расширились.

Тело напряглось.

Мне понравилось, что я ее удивил: это так и чувствовалось.

Я лизнул ее губу и обнял Сиенну за талию, взявшись пятерней за зад. Мне нужен был ее вкус на языке и мягкость плоти под моими пальцами. Я не собирался задирать ей юбку на крыльце, но я мог показать, как сильно мне этого хочется.

Сиенна застонала, опустив длинные ресницы, и прильнула ко мне. Кончик ее языка встретился с моим у самых губ, приглашая меня внутрь. Она выгнулась, вытянулась, прижалась роскошными грудями ко мне, а круглой задницей – к моей ладони. Везде, где соприкасались наши тела, загорался воображаемый огонь. Жар сменялся холодом, по спине и ногам пробегала дрожь, отчего бедра двигались сами, подчиняясь инстинктивному ритму.

Оторвавшись от моего рта, Сиенна, задыхаясь, проговорила:

– Джетро, это очень плохая идея…

Я уже хотел спросить, хочет ли она, чтобы я прекратил, когда Сиенна запустила пальцы мне в волосы и притянула к своей шее:

– Не останавливайся!

Такие противоречивые призывы заставили меня улыбнуться в ее кожу. Может, зря