Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В капитанской всё было разложено по полочкам, гелиопластик пульта сиял, у ложемента плавала ваза с орехами. Всё было так, будто я только что отлучился.
Я активировал пульт. Выяснил, что до конца дежурной смены оставалось ещё сорок минут.
Написал навигатору, чтобы гнал на дежурство второй состав, а первый и сменный пусть заканчивают и собираются в самой большой гостевой. Приду и всем вставлю.
А потом упал в ложемент и закрыл глаза.
Вот что? Что это всё было? Вся эта дрянь на «Целебере»?
Мы победили. Договор с Э-лаем разорван. Теперь дело Колина показать северянам их поросячье место. И я верю, что он покажет.
Но… Как такое вообще могло быть?
Реальность извернулась змеёй и впилась в собственный хвост? Полная смена событий?
В учебниках пишут, что так воевали в хаттскую. В результате порвали пространство в одном из секторов Юга. Дьюп называет его Гадрат, я знаю только номер. Это в районе Карата, где была одна из первых моих увольнительных, и где я когда-то спас эрцога дома Аметиста Агджейлина Энека Анемоосто.
Я покопался в памяти и понял, что очень мало знаю про этот сектор. Ну, кроме того, что так, как воевали здесь, теперь строго-настрого запрещено воевать.
Этот запрет — лучшее свидетельство реальности случившегося на «Целебере». Видимо, там и в самом деле замкнулась петля причинности. Пространство разорвалось, но срастило дыры.
Эйниты срастили?
Я читал про такое в храмовой библиотеке. Но…
Но это же шизофрения? Два варианта реальности? Да там человекообразных было в районе трёх сотен. И никто ничего не помнит?
Память извивалась, кусая меня и пытаясь забиться в самый дальний угол сознания. Ей не нравилось, что у нас было ДВА совещания на «Целебере». Первое, закончившееся побоищем, и второе, условно удавшееся. На которое, как и было обещано, вместе с инспектором Джастином прибыл Дьюп.
Не вывалился из ничего, а прибыл на «Факеле» вместе с инспектором Джастином. Сутки спустя!
Хэд.
Другое дело, что и в итоге второго совещания алайцы пришли в ярость от разорванного договора, Эйгуй попытался захватить Херрига, корабли крыла отжали «Целебер» и под угрозой перекрёстного огня вывезли нас на «Факел», а северян на «Эцебат».
Имэ в суматохе исчез, но, думаю, Мерис знает, куда он делся.
Бред, Беспамятные боги, какой бред.
Если бы не Данини, я бы свернулся. Реальность и сейчас раздваивалась у меня перед глазами. Но боль прошла — и то радость.
Многие из тех, кто был с нами на «Целебере», не помнили, что было два совещания, забыли.
Помнили эйниты, но у них и выучка для этого есть. Помнил Мерис. Генерал всё больше поражал меня своими «талантами» — устойчивость к психовоздействию, портсигар этот, понимаешь…
Помнили Энрек и Дьюп. Эти двое относились к сдвижкам реальности как к чему-то обыденному. Звери, наверное, и мир воспринимают иначе — без химер и иллюзий.
Энрека больше беспокоила тошнота, Дьюпа — смерть Тоо. Наверное, он сразу её почуял. И потому был так тяжёл и мрачен. А алайцы ему — даже не раздражитель, он их не ест.
Я слишком хорошо его знал, чтобы не видеть: он ещё на «Целебере» что-то задумал, не связанное с этим тупым совещанием. Странное. Невозможное.
Вошёл Леон и принёс обед. Захлопотал вокруг меня, как наседка вокруг свежей кладки. Вилку в руку почти впихнул.
Дежурные — молодцы, всё-то у них по графику.
Капитан должен жрать. Это важная и ответственная задача. Главное — вилку ему сунуть и миску подвинуть.
Я поковырял мясо. Оно было средней прожарки, немного с сукровицей… Рыжей.
Вспомнил окровавленный труп алайца. Того, последнего, что лежал в эйнитском кругу на «Целебере». Там кровь была зеленовато-бурая, как древесный сок, смешанный с окалиной.
Он погиб. А всё остальное провернулось на адском колесе и изменилось до неузнаваемости. И мёртвые восстали… Ортодоксальный рай?
Но кто-то всё равно становится жертвой. Кровь смазывает движение пластов, да?
Пришлось отложить вилку.
— Капитан, вы опять ничего не съели. Я на вас командующему пожалуюсь! — негромко возмутился дежурный, убирая со стола.
Дьюпу, что ли? Керпи уже в курсе, что он вернулся?
— Ничё се предъявы! — я врезал Леону по спине. — А ну, иди отсюда! Жаловаться он на меня будет!
И тут же я понял, что сделал что-то не то. Ударил шутя, но Леон напрягся как-то по-настоящему.
— Ты чего? Болит что-то?
— Нет, господин капитан, всё норм…
— Рот закрой, — оборвал я его на полуслове.
Боец врал. И это было уже чем-то из ряда вон. Что эти керпи ещё задумали? Мало им истории с полигоном?
— Господин ка… — Леон поставил тарелку и попятился.
— А ну, стоять смирно!
Боец вытянулся, и я обошёл его замершую тушку.
— Прежде, чем отвечать мне — подумай. Ты мне раньше не врал. Леон, что случилось?
Дежурный молчал.
Я слушал его озабоченное сопение: парень действительно думал, как вывернуться. Хэд….
Натворил что-то? А спина почему болит? Подрался? Неуставщина какая-нибудь? А почему не по почкам?
— А ну, раздевайся!
Леон покраснел, как неэйнитская девица, и начал неловко расстёгивать комбинезон, путаясь пальцами в застёжках и терзая моё терпение.
— Спину покажи!
Я рванул его за плечи и сразу всё понял. Такие аккуратные синие полосы оставлял только Дерен. Как на техническом чертеже, миллиметр к миллиметру…
И ведь мало того, что синие! Они проступали словно бы изнутри наружу, а ссадин от ударов на коже не было.
История тридцать четвертая. «Прощание» (окончание)
Открытый космос, «Персефона»
— Что это? — я надавил на синяк, и Леон напрягся. — Дерен бил? Такие ровные полосочки — его рука. Его из медотсека выпустили? Когда?
— У-утром.
А почему мне Келли не доложил? Непорядок. Или Дерен сам смылся? Без разрешения медика? Нашёл для начмеда «добрые» слова и слинял? С него станется.
И что? Леон его покрывает?
— А Роса?
— Роса — нет, — голос Леона немного окреп. Значит, он и в самом деле боялся признаться только в том, кто ему это развлечение устроил.
— Эмора?
— А Эмора медик и не настаивал. Эмор к медкапсуле очень грамотно был подключён. Медик сказал, что можно амбулаторно. Эмор ночь отлежал, чтобы не злить, и…
— Ага, — кивнул я. Тоо же по медицине стажировался. Сумел… — Значит, дорогу Дерену ты перешёл утром? Оранжерею не поделили?
Леон замялся.
Пришлось уточнить:
— Ты хочешь, чтобы я перевёл этот разговор в официальную плоскость? Гармана позвать?
Боец замотал головой.
— Тогда колись, пока я ещё умеренно добрый. Или мне тоже сходить в оранжерею за ветками и добавить? За что он тебя?
— Я… Я сам попросил.
Щека зачесалась. Цветочки оказались с ягодками.
— А зачем?
— Научиться хотел. Ну, как он. А Вальтер сказал, что
