Капиталисты поневоле - Ричард Лахман

власть в округе своих городов, тогда как интенданты пытались ограничить финансовую автономию муниципалитетов, выуживая городской капитал для нужд королевской казны. Интенданты использовали угрозу подчинить города провинциальному управлению, чтобы силой выманить у них большие займы (Bordes, i960; Parker, 1983).

Королевские доходы повысились после учреждения провинциальных интендантов. Прямые налоги, особенно талья, taillon (тальон), продовольственное снабжение армии, и etape, возросли с 36 миллионов ливров в 1635 г. до 72,6 миллиона в 1643 г., а недоимки уменьшились (Parker, 1983, с.6). Большая часть налоговых сборов, однако, использовалась внутри провинций интендантами для платы elus и поддержания верности аристократов, судей и других бывших союзников магнатов.

Королевские интенданты должны были постоянно подкупать собственных назначенцев, потому что коронные чиновники в провинциях в большинстве случаев набирались из рядов аристократии[146]. Немногие французы-неаристократы могли позволить себе купить должность или налоговый откуп, к тому же только когда интендант нанимал существенную часть аристократов на королевскую службу, он мог преодолеть провинциальное сопротивление повышению налогов. Корона была загнана между двумя противоречащими друг другу необходимостями: изыскивать деньги для поддержания королевского двора и заграничных военных походов и создавать помехи объединению оппозиции в провинциях и городах. Достижение первой цели требовало сокращения прибыльности должностей и получения силой согласия провинциальных дворян на создание новых органов по сбору налогов. Вторая цель могла быть достигнута лишь предоставлением должностей и других концессий достаточному числу дворян и чиновников, чтобы уравновесить тех, кого не охватили политические сети интендантов.

Успех короны в удовлетворении этих противоречащих друг другу потребностей напрямую зависел от войны. Когда Франция находилась в состоянии мира и военные расходы сокращались, как в годы, последовавшие за религиозными войнами, король мог позволить себе обратить большую часть доходов на покупку верности аристократов и упрочение королевских партий под руководством провинциальных интендантов. Но в середине XVII в., когда военные расходы повысились и углубился нерелигиозный кризис, короне пришлось оставить своих клиентов и опять надавить на органы управления, состоявшие из платных чиновников, и на провинциальные штаты. Фискальный нажим стал мощнее в 1640-е гг: война с Испанией разрасталась, а доходы с прямых налогов, достигшие своего пика в 72,6 миллиона ливров в 1643 г., упали до 56 миллионов в 1648 г. (Parker, 1983, с.64). Дефицит покрыли за счет продажи должностей и других финансовых уловок. Но такую технику нельзя было использовать долго. Суммарные доходы правительства упали на 28% в 1650-1660-х гг. и вернулись к прежнему уровню лишь в конце 1720-х гг. (см. пятую главу, особенно табл. 5.4). Таким образом, пока «интенданты служили ускорителем ресурсопотока, направленного к центральному правительству» (Tilly, 1981, с.205), в десятилетия до Фронды повышение государственных доходов и возможностей вызвало политическую реакцию, которая привела к развалу политико-финансовых сетей интендантов. Подъем и падение доходов короны до Фронды были следствием стратегии продаж должностей, которая изменила структуру отношений элит в гражданском обществе таким образом, что эффективность органов управления короны была, в свою очередь, ограничена[147].

Фронда

Фронда — серия восстаний против королевской власти в 1648-1653 гг. — должна рассматриваться как последствия финансового кризиса короны. Фронда была направлена на ограничение способности короны учреждать новые посты или издавать декреты, которые подтачивали бы власть уже существующих платных должностей. Фрондеры были практически единодушны в своем требовании отменить службу интендантов. Парижский парламент сформулировал чувства фрондеров, потребовав, чтобы судьи сохранили свои полномочия решать, регистрировать ли, улучшать или вовсе отвергать королевские декреты. Провинциальные парламенты откликнулись на это в своих областях. Парламенты нашли поддержку у множества провинциальных и городских группировок. Платные чиновники, которым угрожали усилия губернаторов и интендантов повысить коронные доходы, были основной опорой Фронды. Некоторые из наиболее могущественных губернаторов встали со своими клиентами против стратегии короны, позволявшей интендантам вмешиваться в провинциальную политику и тем самым подрывать основы власти этих губернаторов (Harding, 1978, с.199-212; Moote, 1971; Bonney, 1978).

Восставали судьи-парламентарии из трех провинций и присоединившиеся к ним магнаты и их клиенты, провинциальные штаты, городские купцы и чиновники, протестантские и католические священники и крестьяне. Мятежи угрожали власти монарха и самому трону. Шэрон Кеттеринг (Kettering, 1982) сравнивала провинциальные парламенты, которые присоединились к Фронде, с оставшимися верными короне и обнаружила, что платные судьи восстали, когда у них появились и мотив, и союзники. Мотив имелся у парламентских судей в большинстве французских областей, так как их доходы и льготы оказались под натиском интендантов, стремившихся захватить соперничающие суды под их контролем. Тем не менее судьи стали мстить за обиды, только когда смогли использовать политический раскол между провинциальными интендантами. В трех провинциальных городах, где взбунтовались судьи — Эксе, Руане и Бордо, — интенданты восстановили против себя крупные сектора городской администрации. Городские чиновники часто были связаны с судьями семейными и патронатными узами, создавая сплоченный блок оппозиции.

Губернаторы провинций оказались неспособны противостоять мятежам Фронды. Коронная стратегия продаж ослабила их контроль над чиновниками. Чиновники больше не нуждались в губернаторах, чтобы удерживать за собой свои должности. Однако они обращались к губернаторам, чтобы помешать учреждению конкурирующих органов, которые отнимали у них доходы и снижали значение их постов. Как уже говорилось выше, эту политическую роль губернаторы могли исполнять в первой трети XVII в., когда низкие военные расходы позволяли монарху тратить свой доход на создание политических блоков вокруг верных губернаторов. Но как только корона ограничила свой патронат и умножила число должностей в ответ на бюджетные трудности конца 1630-1640-х гг., губернаторам стало практически нечего предложить старому корпусу платных чиновников. Губернаторы, сидевшие в Эксе, Руане и Бордо, отреагировали на свою неспособность защитить своих провинциальных клиентов, заискивая перед королевским двором, заключая союзы с интендантами для зажимания провинциальных и городских органов управления (Kettering, 1986, с.99-140; Bonney, 1978). Тем не менее губернаторам и интендантам не удалось выстроить новые клиентские сети, которые смогли бы противостоять альянсу парламентских судей и магнатов на местном уровне. Губернаторы были вынуждены призвать королевскую армию, чтобы сражаться с Фрондой юристов.

Другие губернаторы, возглавляемые принцем Конде, старались восстановить свою провинциальную клиентелу путем противостояния короне. Конде рассчитывал, что королевская армия завязла в войне против Испании и он и его соратники-магнаты смогут слить все свои отряды в военную силу, способную противостоять рассеянным войскам короны, оставшимся во Франции (Westrich, 1972). Конде и его соратники призвали провинциальное дворянство, городских купцов и чиновников, отлученных от королевского патроната, и создали революционную коалицию, гораздо