Класс. История одного колумбайна - Павел Алексеевич Астахов

Кто-то из репортеров появился перед ними, как с неба свалился:

– Господин адвокат, – затараторил он. – Только что вы помогли убийце и террористу избежать пожизненного срока заключения! Как вы себя ощущаете после процесса?

– Нормально, – ответил Павлов. – Приговор справедливый и вынесен с учетом всестороннего изучения всех обстоятельств. Свободин не террорист. Он сам жертва множества факторов, которые были установлены в ходе процесса.

Между тем бывшие выпускники вышли за ворота, и, закурив, расположились возле клумбы. Ковальчук, которому было трудно стоять, присел на бордюр каменной чаши цветника.

– Да-а, – протянул Олег Черкашин, задумчиво глядя себе под ноги. – Вот к чему привели наши школьные «шалости». Какими же мы сволочами были…

– Этот психопат получил то, что заслужил! – гневно сверкнул глазами Лаликян. – Ничего себе – взять в заложники двадцать человек!

Виталий хмуро молчал, изредка стряхивая пепел с дымящейся сигареты.

– А вот скажи, Арсен, – обратился к Лаликяну Черкашин. – Вот если бы на месте Дмитрия был ты… И это тебя бы пинали все последние годы в школе. Подсылали бы в гости пьяных бродяг. Обливали зеленкой, рвали штаны, ломали ноги… И все это на глазах твоей любимой девушки. Что бы ты сделал?

На круглом, лоснящемся лице молодого человека застыло выражение потрясения, словно эта мысль даже никогда не закрадывалась ему в голову.

– Дмитрий, по крайней мере, молчал и никому не стучал, – продолжал Черкашин. – А вот ты бы орал как резаный поросенок на всю школу, что тебя обижают и твои права нарушены.

– Шланг мог пожаловаться, – начал оправдываться Лаликян. – Что ему мешало рассказать хотя бы своим родителям?

– У него нет отца. А мать даже на приговор не пришла, – глухо ответил Ковальчук, и Арсен с раздражением посмотрел на приятеля:

– А ты чем гордишься? Поперся в класс к этому шизоиду! На хрен ты это сделал?

Виталий поднял на толстяка наполненные мукой глаза:

– Ты совсем ничего не понимаешь, дурак? Мы виноваты в том, что случилось! Мы!

Но Лаликян ровным счетом не хотел ничего понимать.

– Это ты дурак, – сказал он, не скрывая презрения в голосе. – Че ты доказал? Смелый сильно? Героем захотел стать?! Ну и чего ты добился? Вот ходи теперь хромой всю жизнь. Смотри!

С этими словами он приподнял кепку с головы приятеля.

– У тебя полбашки седых волос! И все это после того проклятого вечера!

Ковальчук молча вырвал у него кепку, водрузив ее на место.

– А Шланга, надеюсь, опустят на зоне, – не успокаивался Лаликян. – Мало ему, твари, дали. Адвокат, козел, постарался. Я слышал про этого Павлова, тот еще…

Договорить Арсен не успел, сбитый резким ударом Олега. Не удержавшись, Лаликян грузно свалился, растянувшись на газоне.

– Ты меня ударил, – тупо произнес он, ощупывая распухающую скулу. – Ты, козел вонючий!

– Мразь ты конченая, – брезгливо огрызнулся Черкашин и сказал Виталию:

– Пошли. Здесь воняет.

Ковальчук так же молча подхватил костыли, и парни двинулись прочь. Лаликян продолжал сидеть, провожая изумленным взглядом теперь уже бывших друзей.

– Я могу тебя подвезти, – предложил Артем.

– Соглашусь с удовольствием, – засмеялась Вера. – Не каждой женщине выпадает такая честь – прокатиться с самим адвокатом Павловым!

– Брось, не преувеличивай. Я самый обыкновенный, такой же человек, каких миллионы.

– Но из всех миллионов только ты решился пойти к этому парню в класс, – сказала учительница, и лицо ее стало серьезным. – Хотя, в отличие от Ковальчука, ты не имел к этой истории никакого отношения. Ты вывел всех нас из актового зала, когда Свободин ломился внутрь, расстреливая дверь. Даже страшно подумать, что могло бы случиться, если бы он смог проникнуть внутрь!

– Но этого не случилось, – подвел итог Артем, заводя двигатель.

– Все равно. В конце концов, ты выступил в качестве переговорщика, и он отпустил заложников… Я где-то слышала, что в день захвата школы у Дмитрия умерла бабушка, – сказала Вера.

– Да. На допросах он упомянул о пренебрежительном отношении санитаров, которые вымогали у него взятку за транспортировку тела. Дмитрию пришлось нести мертвую родственницу на себе по лестнице.

– Какой кошмар…

– Все утро для Свободина прошло в стрессе. Это была череда неприятных совпадений. Он был похож на бочку с порохом, возле которой развели костер. И его поход к отчиму за деньгами на похороны бабушки стал последней искрой. Парень фактически взорвался, как ящик с тротилом. И, к сожалению, выплеснул всю свою накопленную агрессию на школу.

– Я видела сегодня нашего физрука, – вспомнила Вера. – Мы не успели поговорить, но я заметила, что у него по локоть нет руки…

– Физрук, хоть и не заслужил таких увечий, все же тоже опустил свои пять копеек в копилку ненависти Свободина, – пояснил Павлов. – Он отчитывал его перед всем классом, выставляя на посмешище, как безнадежного слабака. Очень жаль, что никто из учителей этого не замечал.

– Карину Романовну сняли с должности, – произнесла учительница, и в голосе ее промелькнуло сожаление.

– Вера, это было закономерным итогом, – сказал адвокат. – Никто не отменял соблюдения требований по охране школы. А также мер пожарной безопасности. Как это ни печально, уделяя внимание одним вопросам, ваш директор игнорировала не менее важные проблемы, которые требовали немедленного разрешения. Что в итоге привело к таким трагическим последствиям. Если бы на посту вместо пожилого трудовика сидел подготовленный охранник, возможно, всего бы этого не случилось, и Свободин был бы обезврежен еще на пороге школы.

– А что по поводу смерти школьников?

– Следственным комитетом до сих пор проводится проверка по факту смерти Игоря. Того самого, которого Свободин вынудил подойти к окну, и его сразила снайперская пуля. Команду на поражение дал Котляр. Я понимаю, это огромная ответственность. Но прежде чем стрелять без разбору в окна учебного заведения, где двадцать школьников, нужно сто раз все взвесить. Это мое мнение.

– Даже если этого Котляра уволят, мальчика не вернуть, – вздохнула Вера. – Как и девушку из этого класса…

– Их очень жаль. Но если говорить откровенно, этот Игорь совершил фатальную ошибку, бросившись на Свободина. Понятно, он действовал из лучших побуждений. Но в итоге его безрассудство привело к двум смертям – его и девушки. Я больше чем уверен, что Дмитрий не собирался никого убивать нарочно.

– А что с его матерью?

– Ты сама видела, она даже на суд не явилась. Мне вообще эта женщина показалась странной. Я неоднократно беседовал с ней, но она ни разу не обмолвилась, что хочет видеть сына. Никакого проблеска в ее глазах я не увидел. Даже ненависти – ведь, по сути, Дмитрий убил ее мужа. И это самое страшное, Вера. Равнодушие. Никаких чувств. У меня было ощущение, что я