Рыцарь Шато д’Ор - Леонид Влодавец

Двор монастыря святого Якова был заполнен разного рода хозяйственными и культовыми сооружениями, между которыми оставались свободными только узкие проулочки. Белым днем по ним ходить было незатруднительно, но ночью ничего не стоило заблудиться. «Тут пристукнут, никто и не услышит!» — холодок страха пробежал по спине Ульриха. Проулок между тем перешел в лестницу, и монах вежливо предупредил гостя:

— Будьте осторожны, мессир Ульрих, ступеньки шатаются…

— Благодарю вас, святой отец! Кстати, как ваше имя?

— Называйте меня брат Себастьян, — сказал монах.

Лестница кончилась у тяжелой двери с полукруглым верхом и ржавым кольцом-ручкой, приваренным к стальной оковке. Дверь открыл с превеликим несмазанным скрежетом огромный монашище, на полголовы выше Ульриха. Чтобы высунуться в дверь, он согнулся едва не пополам. Ульриху тоже пришлось согнуться, чтоб пройти в дверь, и опять ему некстати подумалось, что вот тут-то его очень удобно стукнуть по голове чем-то тяжелым или пырнуть ножом в спину. Однако ни того, ни другого не произошло, и Ульрих вместе с братом Себастьяном очутились в узком, освещенном факелами коридорчике с низким сводчатым потолком. В конце коридора была еще одна дверь.

— Прошу вас сюда, — сказал брат Себастьян и отворил дверь перед Ульрихом.

Ульрих вошел, а брат Себастьян остался за дверью. В комнате, убранной коврами, за низким и узким столом сидели два представительных монаха. Окна были плотно прикрыты ставнями, и лица монахов освещали только две масляные плошки, тускло горевшие посреди густой тьмы.

— Мы ждали вас, мессир Ульрих! — сказал монах, сидевший справа. — Я — настоятель монастыря Святого Иосифа, аббат де Сен-Жозеф, а это мой друг, аббат де Сен-Жакоб, хозяин здешних мест, точнее, настоятель монастыря Святого Якова.

— Чему я обязан счастьем лицезреть двух столь праведных и достойных духовных особ? — витиевато спросил Ульрих.

— Известно ли вам, мессир Ульрих, как несказанно счастливы мы, скромные слуги Божьи, увидеть вас, воина, принявшего столько мук за освобождение Гроба Господня от нечестивых агарян, истинного христианина, побывавшего в святых местах и коснувшегося устами туфли его преосвященства папы… — рассыпался в комплиментах аббат де Сен-Жозеф.

— Несомненно, святые отцы, и для меня высока честь видеть вас, духовных пастырей… Однако я полагаю, что моя скромная персона заинтересовала вас не только поэтому…

— Да, мессир Ульрих, — немедленно перейдя на деловой тон, произнес аббат де Сен-Жозеф, — мы привезли вас, дабы предупредить и оградить от опасности.

Ульрих, подавив усмешку, сказал:

— Благодарю вас, святой отец, но, честно говоря, не догадываюсь, что за опасность мне угрожает…

— Боюсь, что вы преувеличиваете свою неосведомленность, — заметил аббат де Сен-Жакоб. — Мне известно, например, что не далее как вчера вечером у вас были неприятности при переправе через небольшую речку в нескольких милях от постоялого двора «Нахтигаль». На постоялом дворе некий подлый человек установил самострел с ядовитой стрелой…

— Однако, — усмехнулся Ульрих, на сей раз уже вполне открыто, — насколько мне помнится, никто из людей, напавших на нас у реки, живым оттуда не ушел… О случае на постоялом дворе, допустим, вы узнали от кого-либо из слуг Божьих, их там было немало… А вот на реке…

— Хотя я мог бы и смолчать, но, чтобы наши отношения приняли доверительный характер, скажу: человек, который осведомил меня о ваших затруднениях в дороге, был поставлен мною в засаду заранее. Он находился на соседнем дереве и видел все. Господин де Перрье, как и его люди, могли бы умереть раньше, если бы доблестный оруженосец вашего племянника не всадил стрелу в лучника, поджидавшего вас у реки… После этого наше вмешательство стало излишним.

— Скажите, святой отец, — спросил Ульрих, — а отряд в тысячу копий, который встретился мне на дороге, он, конечно, был послан вами, чтобы встретить меня и проводить до Визенфурта?

Аббаты удивленно переглянулись, такого удивления не сыграешь, это было искреннее удивление.

— Мессир Ульрих, — сказал аббат де Сен-Жакоб, — в двух наших обителях, вместе взятых, не наберется тысячи человек, включая всех сирых, убогих, блаженных и малолетних. О каком отряде вы говорите?

— Покамест я еще хочу спросить, если можно, а уж потом отвечу на вопрос. Итак, докуда нас провожали ваши люди?

— К сожалению, только до «Нахтигаля», — сознался монах, — вы слишком быстро покинули его. Наш человек, пытавшийся помочь вам избегнуть самострела, был убит, а те, кто ему помогал, вынуждены были схватиться с его убийцами и несколько отвлеклись от наблюдения за вами. Мы не знали, что вы проехали через Тойфельсберг… до сегодняшнего утра.

— Понятно, — кивнул Ульрих. — Тогда вас, вероятно, неприятно удивит, что у поворота на Тойфельсберг, а дело было уже почти в полночь, я повстречал около тысячи всадников, судя по всему, под предводительством самого епископа, которые свернули на дорогу, ведущую к реке… Это было мало похоже на крестный ход, клянусь честью.

— Ваше сообщение нас весьма заинтересовало, — озабоченно вздохнул аббат де Сен-Жакоб. — Боюсь, что появление здесь войск его преосвященства преследует какие-то цели, о которых мы мало информированы…

— Странно, что иерарх не предупредил вас каким-либо образом, — почесал в бороде Ульрих. — Если только не допустить при этом, что его цели отличны от ваших. Если сравнить дела светские с делами духовными — да простит мне Господь это грешное упрощение! — то ваш сюзерен затеял нечто, о чем не должны знать его вассалы.

— Это вполне допустимое сравнение, — кивнул монах, — ибо дела наши таковы, что дела светские неотрывны от дел духовных…

— В том-то и дело… — многозначительно произнес Ульрих.

— Боюсь, что мы придаем слишком много значения появлению здесь этих воинов, — сказал аббат де Сен-Жозеф. — Быть может, его преосвященство получил какое-либо послание от его преосвященства архиепископа?

— Но… — протянул было аббат де Сен-Жакоб, но аббат де Сен-Жозеф взглянул на него так сурово, что тот осекся.

— По-моему, излишне впутывать мессира Ульриха в наши дела…

— Вы имеете в виду дела церкви, святой отец? — спросил Ульрих.

— И их тоже… Гораздо важнее, мессир, чтобы вы знали о том, как опасно вам будет следовать сегодня по улице к замку маркграфа. Мы постараемся уберечь вас, ибо Святая церковь не может допустить, чтобы опасность угрожала человеку, который не щадил жизни ради утверждения святой веры.