Танец фавна - Елена Бриолле

– Хлипкие какие все стали… Я на его месте уже давно бы освободился, – проворчал Пизон.

– Так Сантос этот его мокрым канатом связал, а в рот тряпицу затолкал, чтобы тот умер без криков…

– Мокрым канатом? М-да… Таких выкрутасов у нас давно не было, да, Турно?

– Веревка высохла, передавила все. То, что Кристиан выжил, – чудо. Когда мы его нашли, он сначала только хрипел, но имя своего мучителя назвал – Роберт Сантос. Всю ночь, говорит, вспоминал, как записал имя в квитанции. Оказалось, что этот Сантос накануне у него обувь приходил заказывать.

– Готовился, пес… – Пизон сжал губы и покачал головой. – С кем же мы имеем дело, а, Турно?

– Не знаю, мсье. Но по профессии Сантос – учитель Священного Писания в школе Св. Николая.

– Как вы это узнали?

– Это Ленуар. У Сантоса были в кармане деревянные четки. А кисточка на них перевязана юбилейной тесемочкой вот такой…

– Ленточкой?

– Да, школьной ленточкой. Мсье Ленуар отправил Бернара узнать, не имеет ли Сантос отношения к католической школе. Так тамошний директор сказал, что Сантос уже десять дней как не появлялся. Отпросился в отпуск для того, чтобы помочь брату с лечением, а после никаких от него новостей не поступало. Но в школе нам дали адрес Сантоса.

– Хорошо, очень хорошо. Завтра тогда проведем в его доме обыск, – довольно сказал Пизон.

– Так поздно уже.

– Что значит поздно?

– Мсье Ленуар уже там.

– Ленуар?.. Так ведь Сантос убил журналистку…

– Да, но мсье Ленуар все равно уже там.

– Как он?..

– Честно говоря, мсье, я по этому поводу и пришел! Освободите его от дела. Таким я его еще никогда не видел.

Густые волосы Ленуара разметались, словно языки адского пламени. Лицо отдавало пеплом, а лопнувшие в глазах сосуды, казалось, навсегда впитали чужую кровь. Липкие красные пятна покрывали старую рабочую робу сыщика, которая ему не принадлежала. Перед обыском он пошел помыть руки. Он долго тер пальцы, подставлял их под холодную струю воды, но до конца смыть кровь никак не удавалось. Она забиралась тонкими змейками под ногти, под кожу, под ребра и жалила сердце. Когда Ленуар вернулся в комнату Сантоса, в его душе не осталось никаких чувств. Он превратился в автомат, тщательно и последовательно выполняющий свою работу.

При виде Ленуара Бернар Бланш поежился. Он встречался с Николь только пару раз и считал ее красавицей. На него бы такая точно не посмотрела. А вот Ленуар – другое дело. Жаль их обоих.

– Проверь шкаф и кровать. Я беру на себя книги и письменный стол, – сказал сыщик чужим голосом. – Только перчатки надень. Скоро сюда приедут из отдела Бертильона – нам лишние проблемы не нужны.

Филер молча кивнул и еще раз огляделся вокруг. В комнате было только одно окошко. Бернар всегда в первую очередь в помещении отмечал все ходы и выходы. И из этой комнаты, пожалуй, даже в окошко не вылезешь. Настоящая келья, в такой может жить только дух, которому не нужно ни есть, ни пить, ни думать о мирских заботах. На стене висело распятие, а в шкафу – две сутаны, один костюм и пара старых, но чистых сорочек. Видимо, на праздник Пуаре он пришел в одной из сутан, которую приняли за юбку.

В комнате не было ничего, что выдавало бы психологически неуравновешенного человека. Никаких картин или рисунков на стенах, никакого эпатажа в одежде, никакого индивидуального беспорядка. Комната выделялась скорее отсутствием вещей, чем их скоплением, пустотой, а не наполненностью.

Под кроватью в коробке было сложено белье, а рядом стояла корзинка. Все в комнате отдавало ветхостью, и на этом фоне корзинка неожиданно выделялась. Вытащив ее, Бернар понял, в чем дело. Она буквально светилась свежей, еще не потрепанной и не потемневшей на солнце лозой. Бернар открыл крышку – на дне лежал незаряженный револьвер и распечатанная упаковка патронов.

– Мсье, смотрите, здесь «наган».

– Не трогай. – Ленуар подошел и заглянул в корзину. – Он русский, видишь? Вот тут написано кириллицей. Вероятно, перед нами то самое орудие убийства Григория Чумакова… Отложи корзинку в сторону, пусть лабораторные отпечатки снимут.

Ленуар тем временем пролистал Библию и несколько томов Евангелия – других книг у Сантоса не водилось. Теперь сыщик принялся за письменный стол. В ящиках стола нашлись только карандаши, конверты и чистые листы бумаги. Все конверты были адресованы «Св. Деве Марии». А на столе аккуратной стопочкой лежали последние номера католической газеты La Croix. И все. Больше у Сантоса ничего не было, словно он приходил сюда только спать и молиться.

Ленуар сел за стол и начал просматривать газеты.

– Кажется, здесь кое-что есть…

– Благочестивые советы от монашек?

– Не совсем… Вот посмотри… – Ленуар протянул первые три газеты Бернару.

Похоже, Сантос любил не просто читать, но и активно следил за жизнью Парижской епархии и ее правления. Важные для него события или цитаты он подчеркивал карандашом. Но на полях при этом заметок не делал.

– Значит, его все-таки интересовало хоть что-то кроме Священного Писания! – заметил Бернар.

– Не что-то, а кто-то… Все выделенные цитаты принадлежат одному человеку, – прохрипел в ответ Ленуар. – А именно Леону-Адольфу Аметту.

– Кто это?

– Ты не знаешь? – удивился Ленуар. – Это архиепископ и кардинал Парижа… Он был сыном школьного учителя и в молодости долгое время работал секретарем епископа Эврё. Среди агентов Безопасности о нем ходили разные слухи. Говорили, что когда он получил титул викария, то просто каким-то чудом удержался на посту помощника епископа. И это при пяти разных епископах. Все они быстро умирали или назначались в другие приходы… Пять епископов за десять лет!

– Нет, такого я не слышал. Редкий ловкач… – заметил Бернар.

– Я никогда не верил в эти слухи, но сейчас я уже не знаю, во что верить. Аметт потом сам стал епископом Байе, пробился в коадъюторы Парижа, а когда умер кардинал Ришар, занял его место. Сейчас он борется за привилегии и репутацию церкви. Верующие к нему прислушиваются. Пару лет назад он грозился отлучить от церкви всех, кто придет на балет «Мученичество святого Себастьяна», а в этом году – всех, кто придет в театр «Шатле» на русские балеты.

– Ого! Ах да, я слышал, что какой-то кардинал хочет отменить в Париже танго! Получается, речь тогда шла как раз об Аметте!

– Борец за праведный образ жизни своих верующих, – сказал Ленуар, просматривая последние номера газет.

Бернар тоже открыл одну из газет и прочитал выделенные слова обращения Аметта к своей пастве: «Христиане, любить родину – это наш долг и наша обязанность. Никто,