Танец фавна - Елена Бриолле

Не может быть! – Николь начала озираться по сторонам в поисках знакомого лица, но ее взгляд натыкался только на учтивые лица других продавцов.

– Да, он мне об этом сказал! И непременно попросил снять индивидуальные мерки с почетных гостей нашего города! – Сантос еще раз поклонился и жестом пригласил садиться на банкетку.

– Он оставил вам свои измерительные аппараты для пошива индивидуальной обуви? Кристиан никогда так раньше не делал. Всегда уносил их с собой даже на ночь… Значит, ему все-таки удалось запатентовать свое изобретение?

– Кристиан с большим трепетом ждал с вами встречи, но, видимо, от нервов сегодня ночью у него случился жар, и он захворал. Однако не мог же он оставить самого мсье Нижинского без обуви! Он даже одолжил мне свои ботинки, чтобы я обслужил вас в самом лучшем виде.

– Бронислава тоже хочет заказать обувь по ноге, – заметила Николь.

– Подождите минутку, сейчас все будет сделано.

Сантос вытащил аппараты Кристиана и установил их прямо перед Нижинским.

– Я уступаю свое место дамам. Начните с Брони, – учтиво сказал Вацлав, отодвигаясь в сторону.

Продавец слегка замялся и посмотрел на стопы танцовщицы:

– А какой обычно размер вы носите?

– Длина моей стопы – двадцать три сантиметра.

– Так-так… Давайте посчитаем. Надо… Как это… Разделить на два и умножить на три. Получаем «парижский размер» – 34,5! Удобно и просто, да? Но начнем мы, если позволите, все же с мсье. Я уже установил первый измерительный аппарат на мужской размер ноги.

Броня снова переглянулась с Вацлавом и пожала плечами. Николь закатила глаза, а Люси встала с банкетки, чтобы понаблюдать за проведением измерений.

– Мсье, для меня будет честью снять с вас все… Хм, снять все необходимые мерки. Доплаты за это магазин не возьмет, однако… В общем, нужно будет заказать две пары обуви, я должен заранее предупредить об этом. Вы согласны?

– Согласен. Если мне понравится результат, я куплю сразу три или четыре пары. Дягилев оплатит, – сказал Нижинский, поглядывая на настенные часы.

– Тогда не будем терять времени, – оживился Сантос, пододвигая свой «испанский сапог» прямо к банкетке. – Засовывайте вашу правую ногу вот сюда.

Горечь сладкого шоколада

– Балет «Послеполуденный отдых фавна» был задуман мной, но поставил его Вацлав. Я дал ему свободу, – Дягилев взял шоколадную конфету из бомбоньерки и отправил ее в рот. Сегодня он пригласил журналистов на репетицию балета «Дафнис и Хлоя», но Фокин словно не замечал присутствия посторонних, размахивал руками и в целом, с точки зрения Дягилева, вел себя неподобающе.

Эти талантливые мальчишки всегда делают, что им взбредет в голову. Что Нижинский, что Фокин. Как им объяснить, что в единственной русской антрепризе, добившейся такого ошеломительного успеха в Париже, не бывает слишком много талантливых людей? Что каждый из них лишь преумножает славу русского балета? Да, Вацлав до сих пор не пришел на репетицию, но он не виноват в том, что Миша поставил свой финальный танец всего несколько дней назад. Рассеянно кивая на очередной вопрос о «Фавне», Дягилев смахнул еще одну конфету. Когда начинка растеклась и приятно заполнила рот апельсиновым вкусом, он ответил:

– Вацлав изучал греческие танцы не по книгам. Он несколько раз ходил в Лувр и внимательно осматривал роспись на вазах, он черпал вдохновение в архаической культуре Древней Греции.

– Он делал зарисовки? – спросил совсем молоденький журналист.

– Леон Бакст делал зарисовки, а Вацлаву не нужно рисовать, у него развита память тела. Такому танцовщику достаточно встать в ту или иную позицию, чтобы почувствовать смысл и энергию танца.

– Значит, вы все-таки называете пантомиму «Послеполуденного отдыха фавна» «танцем»? – спросил Лало из Le Temps. Напыщенный и самодовольный индюк!

– Танец, как живопись и музыка, может принимать любые формы. Нижинский в своем первом балете словно вылепил персонажей из глины, а затем оживил их. Его танец просвечивает звериной искренностью Фавна именно потому, что все участники этой сцены изначально занимают позы, которые привычны глазу образованных европейцев. Или вы в детстве не изучали древнегреческое искусство? – здесь Дягилев выдержал паузу, совсем небольшую, только для того чтобы позлить Лало. – Любой ритуальный танец основан на каноне и желании вдохнуть в него жизнь. Это Вацлав и сделал. Он вдохнул жизнь в канон и создал форму танца.

– Вы взяли французскую поэму и французскую музыку, зачем разбавлять их русскими па? – Лало явно не привык сдаваться с первого раза. Он обвел глазами коллег, словно призывая их в свидетели, но никто не кивнул.

– Во-первых, речь идет не о французской поэме Малларме, а о прелюдии. Кокто с самого начала об этом писал в газете Comoedia, господин Лало. Во-вторых, если вы не хотите, чтобы французское искусство со временем выродилось, в него необходимо вливать свежую кровь. Вацлав молод, он чувствует, он танцует, в его движениях сочетается одновременно детская наивность и мудрость многолетнего опыта. Такой коктейль всегда пробуждает у публики чувства. Такой коктейль сильнее устоев, скуки и атавизмов… Однако мы прислушаемся к вашему мнению, господин Лало, и в следующем году поставим новый, абсолютно русский балет.

– У вас уже есть «Жар-птица».

– Да, но русская культура не сводится к одним сказкам, как и французская культура – это не только Дебюсси и Малларме. А теперь давайте перейдем к основной теме нашей встречи – балету «Дафнис и Хлоя». Премьера балета состоится через два дня.

– Мсье Фокин нам рассказывал, что задумал этот балет уже давно, – обратился к Дягилеву Робер Брюссель. Критик всегда был надежной опорой, и русский импресарио с внутренним облегчением решил отказаться от очередной шоколадной конфеты.

– Музыку к «Дафнису и Хлое» написал Равель, а Миша поставил балет согласно своему кредо. В спектакле все должно соответствовать эпохе: и костюмы, и музыка, и декорации, и танец. Объединяющей силой танца должен стать сюжет истории, которая показывается на сцене. Это единое произведение, которое не стоит прерывать на поклоны и бисирование.

– Мсье Фокин, кажется, очень задержался с постановкой балета, – заметил Лало, посматривая на сцену, где репетировали. – Почему вы не отменили премьеру?

– Это не Миша задержался с балетом, а Равель. Он сдал нам партитуру только 5 апреля. Миша покажет в этом балете весь свой талант, потому что поставил танец всего за пару месяцев. Конечно, опыт Нижинского и Карсавиной ему помогли. Они оба сыграют главные роли.

– В спектакле Фокина тоже используется образ Пана. Отдельные части танца очень похожи на «Нарцисса» и на «Половецкие пляски»… Почему вы решили предложить в этом году два спектакля по мотивам Древней Греции? – спросил Лало.

– Исидора Дункан тоже постоянно танцует греческие танцы, и ее