Копия Афродиты (повести) - Василь Когут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Города он не знал. Где располагаются указанные в справке улицы? Парень, прикинув свои сбережения, решил нанять такси. Водитель, с любопытством оглядев Гришку, включил счетчик и, объехав вокруг здания вокзала, выскочил на одну из улиц. Лихо таксисты ездят в городах! Резко переезжают из одной полосы на другую, обгоняют троллейбусы и грузовики, тормозят и намертво. Счетчик громко отстукивал километры, а заодно и рубли. Гришка незаметно скользнул взглядом по табло счетчика и ужаснулся: «И зачем мне это такси?» — подумал с горечью. А рядом, как назло, один за другим бежали автобусы и троллейбусы. Полупустые. За сносную оплату из одного конца в другой доставят.
— Долго еще? — с надеждой спросил Гришка.
— Порядочно… Не в деревне же… — и через минуту поинтересовался: — Ты к знакомым или куда?
— К знакомым. Но мне и в мединститут нужно.
— Тогда сходи у мединститута. Вот он. А к знакомым на третьем троллейбусе доедешь.
Гришка важно сунул в руку водителя деньги и вышел из машины. Постоял немного, огляделся по сторонам. Затем медленно направился в здание мединститута.
26
«…Это водитель такси навел меня на идеальную мысль: зайти вначале в приемную комиссию мединститута. Ведь Оксана уже сдала документы, и, по всей вероятности, там должен быть указан адрес, по которому она проживает в Гродно. А если не будет? Я все равно ничего не потеряю. Сяду на третий троллейбус и поеду искать улицу Строителей. Но у меня с собой тоже есть документы, и я не могу никак решиться: сдавать их или нет? Не тянет меня в мединститут. Ради Оксаны я мог решиться на это. Но после случившегося… А, собственно, у меня теперь и другого выхода нет. Еще не известно, придется ли мне сдавать вступительные экзамены. Где гарантия, что меня не посадят… Только Оксана может меня выручить.
Я рассматривал фойе огромного здания, плакаты, бесчисленные списки абитуриентов… Ах, вот и ее фамилия… Вторая группа… Я долго всматривался в до боли знакомое имя, и в душе мне хотелось, чтобы моя фамилия стояла рядом. Вокруг меня торопились, суетились абитуриенты, студенты, солидные и скромные люди, озабоченные и веселые.
В приемной комиссии меня встретила добродушная женщина. Ее серые большие глаза вопросительно уставились на меня.
— Давайте документы, молодой человек, не раздумывайте.
Я, загипнотизированный ее вниманием, стал открывать свой потертый «дипломат». Достал документы, положил на стол. Увидев в аттестате отметки, она словно обрадовалась, аккуратно сложила в стопку и сказала:
— Побольше бы нам таких парней.
Мне было приятно услышать такое. Все же Оксана была права. И, забыв про свои неприятности, я спросил:
— Мне можно было бы в одну группу с Певень? Женщина удивленно посмотрела на меня и стала
перелистывать регистрационный журнал. Отыскав фамилию Оксаны, она остановилась и снова взглянула на меня:
— Певень? Оксана? Во второй поток?
Меня это вполне устраивало. За несколько недель можно решить все свои дела и со спокойной совестью сесть за один стол с Оксаной сдавать вступительные экзамены. Все, казалось, становилось на свои места.
— У вас не отмечен ее гродненский адрес?
— Нет. Но я знаю: она посещает подготовительные курсы.
Женщина назвала аудиторию».
27
«…Оксану я еле узнал. Это была не та девчонка, которую я знал в Дубиловке. Пышная прическа словно увеличивала ее голову, челка наполовину прикрывала лоб. Густо накрашенные ресницы превратились в маленькие веера, разноцветные тона красок на лице будто потушили блеск голубых глаз, а разукрашенные губы в два цвета делали их большими, крупными, неестественными. Белая блузка и черная мини-юбка с разрезом, как смирительная рубашка, сдавливали ее фигуру. Господи! Неужели это вчерашняя моя сельская одноклассница? Увидев меня, Оксана резко остановилась, остолбенела:
— Гришка, ты-ы?
Я все не мог оторвать взгляд от лица, изменившегося до неузнаваемости. Я был поражен, как может измениться человек за две недели. Покуда я прикидывал, лучше или хуже стала Оксана, она, закрасневшись от моего открытого внимания, снова подала голос:
— Чего молчишь?
— Да так, — глубоко вздохнул я.
— Ты привез документы?
Мне казалось, что эта неожиданная встреча для Оксаны была неприятной, тяжелой, вопросы задавала она как-то натянуто, вынужденно.
— Нет, — ответил я резко. — Я приехал поговорить с тобой.
Внутри помещения было жарко. Абитуриенты, знавшие Оксану, пялили на меня глаза. Я попросил ее выйти на улицу. За порогом института дохнуло прохладой. Оксана жеманно вытерла платочком вспотевшее лицо. Не вытерла, а промокнула. Я незаметно включил диктофон «Сони», который взял с собой.
— Зачем я тебе нужна?
— Не секрет, — начал жестко я, но в моем голосе чувствовалась дрожь, волнение, — что по твоей милости на меня заведено уголовное дело и скоро я сяду на скамью подсудимых…
— Какое уголовное дело? — как бы испугалась Оксана. Испуг ее был неподдельным, она изменилась в лице.
— Ты дала письменное показание, что не разрешила мне взять мотоцикл…
— Я ничего не писала и никому ничего не говорила! — искренне удивилась Оксана. — Зачем мне это?
— Но почерк-то твой?
— Какой почерк? О чем ты говоришь?
— Ну, то что в милицию ты написала…
— В какую милицию? — возмутилась Оксана. Разговор заходил в тупик. Я так и предполагал, что
Оксана не признается и будет искать выход из создавшегося положения.
— Почерк… Я ведь знаю твой почерк…
— Мой? И ты уверен в этом?! — вызывающе сказала Оксана.
Еще бы! Я не был уверен… Чей-чей, а почерк Оксаны я-то знаю, как свой. Даже мысленно сверился с теми записками, которые она присылала мне через Витьку. Артистка! Вот теперь случилось то, чего я так боялся.
Свою грязную роль она сыграла отлично, как и следовало ожидать. Улыбается, возмущается, вроде чего-то доискивается… Предательница!
Я с презрением посмотрел ей пристально в глаза, жестко спросил:
— Ты, конечно, не знаешь и того, что я попал в аварию и лежал в больнице?
— В больнице? Отец не говорил.
— Ладно, — махнул я рукой. — Тебе не до меня.
— Гришка…
— Ты дашь мне письменное показание, как все было?
Оксана, не раздумывая, тут же согласилась.
— Хорошо, я напишу, что тебе надо. Поехали к тетушке. — В ее лице был какой-то испуг.
— Мне нужна правда…
Тяжелые, гнетущие минуты этой встречи стали угасать. Оксана пригласила меня к тетке на квартиру. А нужна мне эта квартира? Что я буду в ней делать? Я мельком посмотрел на свои мятые брюки, на словно пожеванную рубашку… И снова — на Оксану. Рядом с ней я стоял, как нищий, как обреченный. Конечно, Оксана была и осталась самой красивой из девушек. Какое-то чувство обиды снова вспыхнуло в моем сердце, пот выступил на моем лице… Или это просто от жары?
— Як тетке не поеду, — вдруг сказал я. — Напиши сама.
— Ты будешь меня здесь ждать?
— Нет, я уеду домой. Вышли заказным в милицию на имя Кравца…
Разрядившаяся немножко обстановка снова накалилась. Не помог мне теперь даже любимый Дейл Карнеги, советовавший сохранять спокойствие в самых невыносимых ситуациях, чтобы не растерять друзей и обрести их расположение к себе.
— Как хочешь, — обиделась Оксана.
Мне все время казалось, что недалеко на скамеечке сидел парень, сопровождавший Оксану, исподтишка наблюдал за нами. И, разумеется, злорадствовал надо мной…
— Желаю удачи! — сказал я, имея в виду и сдачу экзаменов, и того незнакомого парня.
— Пока! — ответила она. — А ты все же ненормальный…
Я ничего не ответил. Конечно, я ненормальный. И без тебя теперь знаю… Не свяжись с тобой, у меня пошло бы все по-другому.
Резко отвернувшись от Оксаны, я сразу направился в приемную комиссию и потребовал свои документы обратно. Секретарь оторопело посмотрела на меня, стала упрашивать, доказывать, что нам, парням, легче сдать и пройти конкурсную комиссию, что я делаю непоправимую ошибку… Но в моей голове сидели, словно вбитый гвоздь, то самое «пока!» и насмешливый взгляд незнакомого парня. Нет, я оказался здесь третьим, лишним…
Ближайшим рейсом автобуса я покинул Гродно…»
28
Четырнадцатого июля, как было условленно, Гришка постучался в кабинет следователя. Услышав глухое «да», открыл дверь и направился к столу, за которым сидел старший лейтенант. Тот, мельком взглянув на вошедшего, кивком головы указал на стул.
— Принес?
— Да.
— Давай.
Гришка открыл «дипломат», достал толстую пачку исписанной стандартной бумаги, протянул Кравцу. Сергей Иванович с недоумением взял ее в руки, повертел, будто попробовал на вес.