Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов

Хедин никуда не спешил. Если уж угодил в капкан, первое правило — не биться, не дёргаться. Они с Ракотом уже побывали в подобной ловушке, и тогда достаточно быстро освободились. Эта западня оказалась куда крепче и куда искуснее.

Мрак, тишина, абсолютная недвижность. Познавший Тьму сбросил привычную оболочку, становясь, как и раньше, мельчайшей сущностью, что проскользнёт меж самых крохотных частиц, слагающих плоть Упорядоченного.

Никакая ловушка не абсолютна. Тот, другой Хедин, нашёл способ пробиться даже сквозь барьеры Творца, прокладывая дорогу их с Ракотом воинству. Он же, Хедин, поднявшийся по золотому лучу, достигший его конца и вернувшийся сквозь изнанку сущего — обязан выбраться тем более.

Он застыл, ощупывая свою темницу — подобно заключённому, простукивающему стены камеры в поисках скрытых пустот за кладкой. Слабина должна отыскаться, не может не найтись!..

Однако время шло, а щели не находилось. Внутренности шара казались сплошными, идеально сомкнутыми, без слабых мест.

Стой. Погоди. Ты слишком спешишь.

Хедин замер, заставляя умолкнуть всё, ещё доносившееся до него; даже смутный шёпот душ, так и остающихся с мечом Ангелов Пламени.

Суть Нового Бога медленно вбирала в себя отзвук стен его тюрьмы.

А они, эти стены, в свою очередь вибрировали, воспринимая колебания самой плоти Упорядоченного.

Уловить это было трудно даже для Нового Бога, прошедшего золотым лучом, и всё-таки мало-помалу Хедину удавалось настроиться на эти слабые, почти неощутимые колебания.

Те, кто пытались сделать его западню совершенно непроницаемой, справились со своей работой очень хорошо. Однако безупречность исполнения оказалась коварна: тёмная глобула воспринимала дальние биения Упорядоченного, и такой, как Хедин, мог в этом разобраться, несмотря на всю сложность.

Упорядоченное сжималось.

Дальние наступали, и живое пространство оборачивалось мёртвой, идеальной недвижи́мостью.

Зелёный кристалл поглощал абсолютно всё, и всё погружал в полный, абсолютный же покой.

Но, с другой стороны, сжимаемое живое пространство становилось богаче той самой животворящей силой, что зовётся магией. Магия была последним, что вбирал в себя зелёный кристалл, она, словно и впрямь живое, разумное начало, пыталась сохранить себя, отступала, оттягивалась под натиском кажущегося непобедимым врага.

Хедин искал. Он отчаянно пытался понять, что же творится сейчас в «живой» части сущего, но не только.

Он искал Сигрлинн.

Он вернул её, скользящую по волнам чёрного пламени Хаоса, обратно в Упорядоченное; вернул — и сам двинулся по золотому лучу.

И вот лишь здесь, в ловушке — что за горькая и злая ирония! — он ощутил её присутствие в сущем.

Великий Предел, мера различия. Разница, граница, где свет переходит в тьму, ночь в день и так далее. И она была здесь. Очень-очень далеко, но была. Её поступь (если, конечно, это можно назвать поступью) он не спутал бы ни с чьей.

Поступь была осторожной и неуверенной. Больше ничего — только отзвук её движения сквозь сущее.

Отзвук, постепенно становящийся всё громче и отчётливее.

— Стой! Стой, брат!..

Ракот вздрогнул. Этот голос — не может быть!..

— Стой, умоляю!..

Он медленно обернулся — клубящийся столп мрака, нависший над бурлящим источником, готовый принести его в жертву.

Она застыла в дюжине шагов от Восставшего, Древние почтительно раздвинулись, давая ей дорогу, Тхенчана, правда, глядела на новоприбывшую без особого восторга.

— Я успела, — обессиленно выдохнула Сигрлинн. И почти что рухнула там, где стояла.

Платье, словно бы запылённое, потрёпанное в дальней дороге, кое-как, наспех собранные волосы, босые ноги. Сильно запавшие глаза, ввалившиеся щёки — чародейка могла принять любой облик, так почему же такой?..

— Потому что я несвободна, — через силу попыталась улыбнуться она. — Потому что это, — она обвела собственное лицо, — отражает мою нынешнюю суть. Не знаю, когда обрету истинную свободу, и обрету ли. Но это неважно — погоди, брат, остановись!

— Что с тобой приключилось, сестра? — принял её тон Ракот. — И откуда ты знаешь, что я собрался сделать?..

— Мелкое преимущество быть развоплощённой до самой последней сути, — бледно усмехнулась чародейка. — Мы с Райной побывали у Дальних…

— С Райной? — мрачно спросил Ракот. Эх, Райна…

— С ней. А потом… я прошла сквозь Хаос, брат, я ощутила этот ужас. — Сигрлинн зябко поёжилась. — Хедин… где Хедин?

Ракот молча кивнул на чёрную глобулу.

Сигрлинн вздрогнула. Побледнела. Восставший видел, как сжались её кулаки.

— Кто? — спросила глухо.

— Какие-то… конструкты, — досадливо отмахнулся Ракот. — Но погоди, сестра! Почему я должен остановиться?..

— Дальние наступают, так?

Восставший кивнул.

— И тебе кажется, что это единственный путь, чтобы их остановить?

— Есть идеи получше? — огрызнулся Владыка Мрака.

— Прости, — тотчас повинилась Сигрлинн. Это на неё никак не походило.

— Два источника у нас, у Тьмы. Ещё один — ложный — уничтожен. Остался последний, Урд. После этого…

— Да, ты объединишь всю магию сущего, — кивнула Сигрлинн. — Стянешь всю её в единый кулак, ударишь, словно тараном. Так?

— Так.

Сигрлинн покивала. Она так и сидела, подтянув колени к подбородку и целомудренно одёрнув пониже подол платья — словно выбившаяся из сил пастушка.

— Ты понимаешь, что удар может быть только один?

Ракот хмыкнул.

— За кого ты меня принимаешь? Разумеется, только один. После этого все три Источника иссякнут. Их придётся оживлять. Но если мы не…

— Я знаю, — перебила Сигрлинн. — И я понимаю тебя. Однако послушай меня, прошу!..

— Со всею радостию, — вздохнул Ракот. — Идея затенить Урд мне и самому не нравилась, я просто не видел иного выхода.

Сигрлинн опять быстро кивнула, протянула руку — кентавр Æацелл галантно протянул мускулистую длань, помог подняться.

— Магия Упорядоченного — это ещё не вся сила, брат. Ты забыл о душах.

— А что с ними можно сделать? — искренне удивился Ракот. — Души — это души. Они ушли. Они в домене Демогоргона. Они в царствах мёртвых, где уцелели. Или ты… да нет, не может быть!..

— Магия крови, да, брат? — Сигрлинн без сил опустилась на каменный окоём вокруг Источника. — Нет, не она. Пока не она. Хотя… я удивлена, что безжалостный Владыка Мрака, жестокий Тёмный Властелин не додумался до этого.

— Как говорит брат Хедин, «пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость», — мрачно отозвался Восставший. — Есть цена, которую я не готов платить даже сейчас. Да и сколько потребуется той крови? Ты же знаешь, я не прибег к этому средству, даже когда Мерлин с остальной шайкой ворвался в мой тронный зал.

— Знаю. Помню. — Сигрлинн склонила голову. — Нет, не магия крови, брат. Магия ушедших душ.

— Некромантия?

— Нет. Послушай, вот мы трое — кто мы? Ты — Действие, Хедин — Мысль. А я?

— Ты?.. Ты тогда — Чувство?

— Верно. Я — чувства. Эмоции. Ведь не зря же вы с Познавшим Тьму обернулись мужчинами, а я