Первые леди Рима - Аннелиз Фрейзенбрук

Возведение Домны на роль первой римской леди было каким угодно, только не спокойным. Менее чем через месяц после провозглашения мужа Августом, а ее Августой, она и Север уже находились в пути на восток, чтобы заняться угрозой от Нигера и навести порядок на парфянских территориях, граничивших с врагом. После разрешения обеих проблем Север двинулся в Галлию, чтобы в феврале 197 года сокрушить последнего из своих соперников — Клодия. Во время этих тяжелых военных кампаний Домна была рядом с мужем, стойко перенося те же условия, ту же жажду и нехватку еды, что переносили он и его войска. И в отличие от своих предшественниц она получала лишь простые похвалы за свою роль армейского талисмана. Лишь 14 апреля 195 года по примеру жены Марка Аврелия Фаустины, тоже превозносимой за нахождение в лагере, ее наградили титулом Mater Castrorum (Мать Лагерей). Ее статую в этом облике установили на римской Священной Дороге, возле храма Антонина и Фаустины.[714]

Помимо того что Домна считалась гарантом сохранения стабильности в Риме, как домашней, так и военной, за награждением этим титулом, впервые данным Фаустине, стоял еще один момент. Вполне возможно, Север старался привязать себя к последнему «хорошему» императору Рима, Марку Аврелию, — он даже носил бороду такого же греческого стиля, как тот, и пользовался предписаниями врача Аврелия, Галена, употребляя те же лекарства на основе кассии, которые тот рекомендовал своему прежнему пациенту. Военные, экономические и политические сложности III века делали для Септимия Севера укрепление корней для своей династии в твердых традициях прошлого еще более важным делом, чем для его предшественников. На портретах и скульптурах, созданных и распространенных в огромных количествах имперскими мастерами — изготовителями камей и художниками, на знаках отличия и девизах, выбиравшихся для появления его семьи на римских монетах, Север не только лепил себя по модели своего самого успешного предшественника Антонина, но и демонстрировал, что он естественный наследник династии.

В том же году, когда Домну привязали к Фаустине титулом Mater Castrorum, Север с замечательным нахальством принял себя в клан Антонинов, объявив себя сыном Марка Аврелия. Шаг этот был рискованным, так как означал также и принятие родства с Коммодом, поэтому было принято грубо прагматическое решение обожествить предыдущего императора, узаконив таким образом, захват власти Севером.[715] Старший из сыновей Севера и Домны, Бассиан, был тем временем переименован по только что приобретенному предку в Марка Аврелия Антонина. Подобно Калигуле, императору, с которым его, к несчастью, потом сравнивали, Бассиан ныне гораздо лучше известен под прозвищем Каракалла — это отсылка на длинный галльский плащ, который он обычно носил.

Фокус этот не прошел без язвительных комментариев со стороны общественности Рима. Один шутник саркастически заметил, что было бы хорошо, если император наконец-то найдет себе отца.[716] И все-таки Север показал себя проницательным учеником предыдущих императоров, таких как Август и Веспасиан, которые подкрепляли свою легитимность, делая акцент на своей связи с популярными предыдущими лидерами и иногда приукрашивая их.

Другой выгодной уловкой, как мы уже видели, было подчеркивание своих связей с женами бывших императоров — но Север не мог похвастать личной дружбой или семейными связями со знаменитыми императрицами. Поэтому ему пришлось импровизировать. Он вписал образ обожествленной Фаустины в образ Домны, хотя она, как и он, не имела связей по крови (или каких-либо иных) с Антонинами. Север тщательно выстраивал иллюзию, что его династия пришла от божественного одобрения. История, которую он увидел во сне, о Фаустине, готовившей брачное ложе для него и Домны незадолго до свадьбы, была одним из компонентов такой пропаганды непрерывности и стабильности.[717]

Как следствие, все уголки Римской империи в течение нескольких первых лет у власти перенесли буквально нашествие изображений Северов как семейного союза. Со времени Юлиев-Клавдиев каждый новый императорский Дом отмечался групповыми портретами — но ни один еще не включал жену и детей императора с такой регулярностью. Почти на каждом общественном памятнике, изображающем Северов, Домна с мальчиками была рядом с ним, настойчиво подчеркивая свою символическую важность как матери гаранта будущего династии Северов. Выпуск монет еще более усиливал это послание; золотая аурея, выпущенная в 202 году, несла поясной портрет Домны, обрамленный с обеих сторон профилями ее сыновей. Сопровождающая надпись felicitas saeculi (плодородие эпохи) нарочито перекликалась с похожей монетой, изображавшей Фаустину с ее мальчиками.[718]

Но вскоре образ одного из членов семьи будет уничтожен.

Армии рабов, вольноотпущенников и чиновников, которые управляли императорским домом на Палатине с дней Августа и Ливии, мало видели своих новых жильцов первые десять лет правления Септимия Севера.[719] Бесконечно велась перестройка дворца, в нем добавилась императорская ложа, из которой Север с семьей могли любоваться видом скачек в Большом цирке внизу. Но поначалу у них редко выдавалась возможность наслаждаться этим роскошным зрелищем. После разъездов по империи для устранения внутренней угрозы трону новый император в 197 году отправился морем на восток, чтобы встретить внешнюю угрозу, возникшую от Парфянской империи. В результате его нога не ступала в Рим еще следующие пять лет. Домна с сыновьями продолжали сопровождать Севера в его поездках, как и его ближайший советник-африканец, вновь назначенный преторианский префект Фульвий Плавтиан.

Для Домны путешествие означало желанное возвращение на ее родную землю, в Сирию, и, вероятно, встречу с членами ее эмесской семьи. Жена из местных уроженцев могла помочь Северу в регионе — в это переменчивое, неопределенное время, когда центр забот императора переместился из Рима к окраинам, было политически полезно иметь глаза и уши родных Домны так близко к самым восточным римским границам. Некоторые из ее эмесских родичей на деле уже поднялись до высоких постов внутри круга императора. Самым заметным был зять Домны, Юлий Авит Алексиан, бывший кавалерийский офицер, который стал сенатором в самом начале правления Севера, а позднее получил звание консула. Алексиан был мужем Месы, сестры Домны, которая переехала жить с Домной, когда та стала императрицей, делясь с ней взглядом человека, знающего дворцовую политику изнутри, что пригодилось позднее в ее собственной карьере.[720]

В январе 198 года Север, соперничая с достижениями Траяна, отпраздновал захват парфянской столицы Ктесифона и решил наградить Каракаллу титулом Август — это было явным указанием на него как на наследника; Гете он дал более низкий титул Цезаря. Теперь Домна могла сказать, что она первая римская женщина, одновременно являющаяся женой и матерью двух Августов.

После неудачной попытки осадить арабскую крепость Хатра Север со свитой отправился в 199 году в Египет, повторив путешествие по Нилу, предпринятое Адрианом и Сабиной. Вновь императорское семейство посетило те же самые культурные памятники, что и их предшественники Антонины — в том числе Колосса Мемнона, где Домна смогла прочесть стихи, написанные Балбиллой в память о визите Сабины. Именно в этом путешествии Север отдал свой злосчастный приказ закрепить поющую статую, что заставило ее замолчать навсегда.

В противоположность неестественным, по общему мнению, взаимоотношениям Адриана и Сабины, нет сообщений о каких-то трениях в союзе Севера и Домны. По правде говоря, об их взаимоотношениях вообще мало известно — хотя существуют слухи, что речь Севера на латыни звучала с сильным акцентом, что заставляло его произносить свое имя как «Шептимий Шевер». Из-за этого говорили, что между собой члены императорской семьи общаются на греческом, на котором Домна говорила, когда жила в Эмесе.[721]

Единственный диссонанс вносит «История Августы», утверждавшая, что император отказался развестись с Домной, несмотря на то, что «она была печально известна своими адюльтерами, а также виновна в заговорах против него».[722] Вероятнее всего, это высказывание уходит своими корнями либо в некие традиционные легенды об императорских женах, либо в клеветническую кампанию против нее, которую развернул близкий сподвижник ее мужа, Фульвий Плавтиан, глава преторианской гвардии.[723] Уроженец Лептис Магна, Плавтиан сделал прекрасную карьеру при муже Домны — но, как сообщали, сильно не любил императрицу.

В 202 году императорская семья, наконец, под громкие фанфары вернулась в Рим. Положение Плавтиана как самого могущественного и доверенного помощника императора укрепилось еще больше. Подобно Сеяну, жестокому преторианскому префекту при Тиберии, пытавшемуся втереться в императорскую семью, Плавтиан постарался выдать свою дочь Плавтиллу замуж за Каракаллу, что делало бы его тестем самого будущего Августа. Свадьба состоялась в апреле — как часть празднеств, отмечающих десятую годовщину правления Севера. Она была описана Дионом Кассием, одним из гостей, как расточительное пиршество, когда подарки провезли, выставляя напоказ, через Форум и далее ко дворцу, а гостям подавали как изысканные блюда из приготовленного мяса, так и «живое, сырое мясо», подобно варварам.[724]