Три круга Достоевского - Юрий Кудрявцев

Я не рассматриваю в данном случае эти взгляды по первому кругу: прав или не прав писатель в оценке конкретики. Но сов­сем несовместимо с большим художником утверждение о лечении войною духовной жизни страны.

Проблемы внешней политики Достоевский рассматривал сов­сем не в духе своих основных тезисов. Видимо, угар патриотизма увел его со своего пути.

Достоевский в «Братьях Карамазовых» в споре о статье Ивана поставил вопрос о судьбе государства. И здесь просматривается мысль писателя, что в перспективе государство должно превра­титься в организацию общественную. В религиозную. В вопросе о конкретном преемнике государства Достоевский мог ошибиться. Но основная идея о временности государства, о переходе его в общественность глубока и верна. Писатель не только обнажает несовершенства государственности, но и видит их пределы.

В творчестве Достоевского много говорится о взаимоотноше­ниях разных социальных слоев. Много говорится о народе, знанием которого художник гордился.

Рассмотрены отношения между народом и дворянством. Преж­де всего в «Записках из Мертвого дома», где отмечена неприязнь людей из народа к людям из дворянства. Неприязнь не к данным дворянам, а к дворянам вообще. Вернее, плохо относятся и к дан­ным дворянам, но именно потому, что плохо относятся к дворян­ству вообще. И это объясняется тем, что дворяне народ «закле­вали». Позднее, в «Дневнике писателя» Достоевский не раз скажет об этом и, в частности, заметит, что «слишком уж они дешево ценят русский народ» [1895, 11, 254]. Существует взаимоне­приязнь. Поэтому не является случайным, что в остроге было много лиц, убивших не просто человека, а своего помещика, своего на­чальника.

Особое место у Достоевского занимает проблема отношений народа и интеллигенции. В какой-то мере она перекрещивается с предыдущей: ибо большая часть интеллигенции — из дворян. Но противопоставление здесь не в плане богатых и бедных, а в пла­не образованных и необразованных.

Ров между этими слоями огромен. Интеллигенция не хочет хоть в чем-то быть похожей на народ. Вспомните, что Степан Вер­ховенский подчеркивает, что его религия совсем не та, что у слу­жанки Настасьи. Интеллигенция не знает жизни народа. Тот же герой изъясняется с народом по-французски. И не умеет Степан Трофимович даже сесть в телегу. Желающие же общения с на­родом (есть у Достоевского и такие) не знают, как к нему под­ступиться.

Отрыв интеллигенции от народа Достоевский рассматривает как «самую большую язву составившегося у нас лосле великой Петровской реформы общества» [1895, 11, 446]. Это издержки приобщения к Европе.

Народ не верит интеллигенции да, по существу, и не знает ее. Мыслит иными, чем она, категориями.

В таком ненормальном положении Достоевский винит прежде всего интеллигенцию. Но не только ее. Виноваты обе стороны.

Внутренне интеллигенция больше развращена, чем народ, хотя внешне она выглядит респектабельнее. Народу, в силу условий его жизни, труднее сохранить свою человечность, но он ее сохра­няет.

Взяв за критерий нравственность, Достоевский замечает, что «мы гораздо хуже народа и почти во всех отношениях» [1895, 10, 139]. Он приводит в «Дневнике писателя» примеры бескорыстно­го поведения людей из народа и замечает, что интеллигенция на такое редко способна.

Еще в «Зимних заметках...» Достоевский критиковал интеллигенцию за то, что она видит в народе лишь косную массу. Она, не понимая народа, принимает внешне неприглядные его черты (пьянство, сквернословие и т. п.) за суть народа. Сам Достоев­ский считает, что за внешней грубостью можно обнаружить, что народ «очень даже целомудрен» [1895, 9, 319]. Долг умеющих видеть — «отыскать в этой грязи брильянты» [1895, 10, 51]. Сам он, особенно в «Дневнике писателя», этим много занимается. «Да, зверства в народе много, но не указывайте на него. Это зверство — тина веков, она вычистится. И не то беда, что есть еще зверство; беда в том, если зверство вознесено будет- как добродетель» [1895, 11, 148]. Здесь речь идет и об осознании самим народом своих отрицательных качеств. Народ способен отличить хорошее от плохого — это главное.

Хорошее в народе — это его религиозность. Религиозность, по­нимаемая как высокая, по сути, нравственность. Народ не всегда знает те или иные религиозные идеи, но у него чистое сердце. Эмблемой России называет Достоевский Фому Данилова, попав­шего в плен и в условиях исключительных не отрекшегося от веры и родины солдата.

Народ может совершать и неприглядные поступки. Отдель­ные его представители могут упасть. Но после падения они спо­собны подняться, очиститься. Через падение они возвышаются. Ярким примером этого явления служит образ Власа из одного фрагмента «Дневника писателя». Влас после глубокого падения смог подняться, с прочным иммунитетом против зла. Интеллиген­ция на такое не всегда способна.

Констатировав факт разъединения, рассмотрев вину каждой из. сторон, Достоевский проводит мысль о необходимости соеди­нения народа с интеллигенцией.

Первый шаг при этом должна сделать интеллигенция. Но первый шаг не означает опускания интеллигенции до народа, за­бытая всего того, что интеллигенция знает. «Одним словом, мы должны склониться, как блудные дети, двести лет не бывшие дома, но воротившиеся, однакоже, все-таки русскими, в чем, впрочем, великая наша заслуга. Но, с другой стороны, прекло­ниться мы должны под одним лишь условием и это sine qua поп: чтоб народ и от нас принял многое из того, что мы при­несли с собой» [1895, 10, 53], — пишет Достоевский в «Дневни­ке писателя».

Художник уверен, что преодолеть разъединение можно лишь при наличии стремления к этому у обеих сторон. Эта мысль пе­решла в «Дневник писателя» из статей 60-х годов. «Всякое не­доразумение устраняется прямотою, откровенностью, любовью. Мы начинаем сознавать, что интерес нашего сословия в народ­ном интересе, а народный интерес в нашем» [1895, 9, 39]. Это высказано именно в 60-х.

Достоевский полагает, что реформы 60-х годов — основа для сближения. Но лишь основа. Необходимо уничтожить привилегии одних перед другими, вытекающие из сословного деления. Необ­ходимо образование и грамотность сделать общим достоянием, а не привилегией одних слоев. Достоевский в корне не принимает мысль, что народ не дорос до грамотности. Писатель хочет ви­деть народ способным мыслить самостоятельно. Мыслящий са­мостоятельно прочно стоит на ногах, он не позволит увести себя на дело неправое. Писатель не хочет видеть народ послушным стадом, к оседланию которого призывают разного рода шигалевы.

Интеллигенция обогатит народ знаниями, народ интеллиген­цию — нравственностью. Знания и нравственность должны в об­ществе соединиться. В этом залог существования и процветания общества.